Французский урок

Европа может стать главной ареной противостояния западной и исламской цивилизаций.

Беспорядки и столкновения иммигрантов, выходцев преимущественно из мусульманских стран, с силами безопасности вспыхнули в предместьях Парижа в начале ноября. Впоследствии они охватили не только всю Францию, но и соседние страны – Бельгию и Германию. Все это чревато заметным повышением уровня напряженности в отношениях западной и исламской цивилизаций.

Исламская подоплека кризиса

На первых порах в оценке корней тревожных событий в Европе преобладали ссылки на социально-экономические причины. Говорили о политико-правовой подоплеке погромов, а также о национальной и этнической неприязни. В то же время религиозный фактор из-за своей внешней незаметности отодвигался на второй план. Однако уже в первые дни беспорядков от рук вандалов пострадали христианские храмы, а затем бутылки с зажигательной смесью полетели и в мечети. Религиозная подоплека оказалась вторичной лишь на первый взгляд.

Наверное, рассматривать события во Франции только как столкновение ислама с европейской либеральной цивилизацией будет явным преувеличением. Но и не замечать, что у этого кризиса имеется и исламский подтекст, чреватый дальнейшей эскалацией напряженности, ошибочно. Просто на данной стадии развития ситуации исламский фактор еще не заработал в полную силу. Но это – дело времени, причем скорее всего ближайшего.

Уже не первый год исламский фактор является активным участником общественно-политических процессов в Европе. Ислам – краеугольный камень противоречий в отношениях иммигрантов с европейским обществом, которые исподволь накапливались десятилетиями и сейчас просто выплеснулись наружу. При этом можно выделить несколько направлений, по которым исламский фактор оказывает влияние на нынешний конфликт.

Прежде всего ислам представляет собой важнейшую сторону образа жизни иммигрантов-мусульман, не только определяющую материальные аспекты их быта, традиционную этику поведения и стереотипы общения, но главным образом формирующую у них конкретные ценностные ориентации и идейные установки. Именно от этих духовно-культурных параметров в первую очередь зависит, будет ли жизненный уклад иммигрантов принят или отвергнут европейским обществом, готовы ли сами иммигранты адаптироваться к европейской культуре. За французским кризисом скрывается глубокий и трудно преодолимый конфликт между образами жизни и культурными приоритетами коренных граждан и переселенцев из исламских стран.

Конфликт становится особенно острым в связи с тем, что ислам играет очень важную идеологическую роль, придавая противостоянию особую окраску, превращая его в соперничество ценностей. Воздействуя на сознание и образ мыслей мусульман, религия во многом определяет восприятие ими причин и возможных путей преодоления напряженности. В этом качестве ислам в принципе может выполнять противоположные функции – помогать иммигрантам и коренным европейцам сглаживать остроту противоречий, находить общий язык, убеждать их в том, что они добрые соседи и партнеры, или, наоборот, настраивать их друг против друга и внушать каждой из сторон, что перед ней враг, с которым можно разговаривать только на языке силы.

Влияние ислама как самостоятельной идеологической и психологической силы заметно шире его места в реальном образе жизни мусульман-иммигрантов. Это становится заметным всякий раз, когда обостряются социальные проблемы или усиливается противостояние с внешним миром. В конфликтной ситуации ощущать себя мусульманами начинают даже те, кто в своей обычной жизни не следует строго исламским заповедям и игнорирует свои религиозные обязанности.

В условиях кризиса и опасности у мусульманина, который является таковым лишь в силу своих этнических корней, моментально просыпается чувство принадлежности к исламской вере, культуре, цивилизации. Ислам начинает доминировать в его сознании, готовом воспринимать любые идеи и концепции в исламском обличий, в том числе и самые радикальные. Возникает "исламская зависимость" на интеллектуально-психологическом уровне. Эта зависимость особенно характерна для не отличающихся высоким уровнем образования (в том числе религиозного) мусульман, а среди иммигрантов именно они составляют подавляющее большинство.

Если в образе жизни переселенцев отнюдь не все определяется исламом, то на идеологическом уровне эта религия не имеет серьезных конкурентов. В то же время отношение многих европейцев к иммигрантам прямо зависит от их восприятия ислама. Иначе говоря, в качестве универсального идейно-психологического фактора ислам влияет – конечно, чаще всего с противоположным эффектом – на участников конфликта с обеих сторон.

В итоге связанные с исламом убеждения и стереотипы, как правило, резко обостряют даже частные, второстепенные и не имеющие прямого отношения к религии споры, обременяя их трудно разрешимыми антагонизмами культурного свойства. Точнее, всякая самая незначительная напряженность в отношениях между иммигрантами-мусульманами и коренными европейцами в любой момент может разжечь постоянно тлеющий межкультурный, национально-этнический и прежде всего религиозный конфликт.

Просто конфликт или столкновение идей?

Пожалуй, никакие конкретные и самые действенные меры социально-экономического характера, административные решения, правоохранительные операции или изменения эмиграционных правил не приведут к кардинальному урегулированию кризиса. Дело в том, что кризис лежит не столько в сфере экономики или социальных услуг, сколько в культурно-психологической плоскости. Любые усилия и шаги, безусловно необходимые в острой фазе кризиса, могут лишь помочь в преодолении сохраняющейся сегодня взаимной культурнорелигиозной и духовной отчужденности, но сами по себе не в состоянии навсегда покончить с нею.

Понятно, что в постоянном противостоянии и в попытках избавиться от него едва ли не ключевая роль принадлежит все тому же исламскому фактору, под которым следует понимать как сам ислам, так и отношение к нему – восприятие ислама его оппонентами.

Сегодня по разным причинам исламский фактор в указанной трактовке чаще поддерживает и даже усиливает напряжение в отношениях между иммигрантами-мусульманами и европейским обществом, нежели снижает накал страстей. Апеллируя к сознанию (а нередко и к подсознанию) и чувствам участников любого конфликта, ислам переводит его в иную плоскость, превращая в столкновение идей и принципов. А, как известно, достичь компромисса между интересами значительно проще, нежели ликвидировать противостояние двух религиозных учений, имеющих за собой многовековую историю.

В результате последних событий влияние ислама как идеологического инструмента на конфликт иммигрантов с собственно европейцами может лишь возрасти. Это связано с тем, что ислам получает дополнительный шанс сыграть привычную для себя роль – выступить как сила, мобилизующая и интегрирующая абсолютно все протестные настроения мусульман.

В среде иммигрантов и сочувствующих им ислам способен объединить под своими знаменами самые различные общественные движения, социальные группы и политические течения, недовольные действиями властей. Лозунгов типа "Мусульмане – жертвы преследований и дискриминации! " может оказаться достаточно для объединения большого числа иммигрантов в легко манипулируемую толпу. Такого рода лозунги могут помочь протестующим переселенцам получить от своих собратьев по вере в мусульманском мире морально-психологическую, политическую и даже материальную помощь.

Этот сценарий не выглядит надуманным, если вспомнить кампанию международной исламской солидарности в разгар кризисных событий в Югославии или в Чечне. К сожалению, подобная политика, основанная больше на эмоциях, чем на объективном анализе ситуации, часто оказывается на руку действующим в мусульманских странах исламским экстремистам. Радикальные группы, в свою очередь, с готовностью используют любые факты, аналогичные последним событиям во Франции, для доказательства правильности своих убеждений, согласно которым Запад предпринял новый крестовый поход против ислама, а исламские и европейские ценности совершенно несовместимы.

Печально, но факт: после кризиса во Франции такие экстремистские настроения могут найти немало сочувствующих по всей Европе. Ведь, по мнению авторитетных экспертов, позиции исламских радикалов в последние годы здесь неуклонно укрепляются. Под их контроль переходят мечети, а иммигранты новой волны вместе с детьми и внуками выходцев из мусульманских стран, переселившихся в Европу полвека назад, отличаются повышенной восприимчивостью к радикальным идеям.

Кроме того, на обострение конфликта работают идеи тех исламских лидеров (в том числе российских), которые считают ислам силой, оппозиционной любой существующей в современном мире политической власти. Такое экстремистское понимание ислама объективно благословляет погромщиков и вандалов на беспорядки и открытое неповиновение законной власти. В свою очередь, творимый бунтовщиками произвол на французских улицах Ислам выступает как сила, интегрирующая протестные настроения мусульман ко крупнейшим поставщиком нефти на западные рынки, но и главным мировым экспортером насилия, экстремизма и терроризма.

Характерно и другое: как ислам способен консолидировать разнообразные протестные настроения, так и исламофобия собирает под свои знамена радикалов всех мастей. Показательно, например, что лидер французских ультраправых Жан-Мари Ле Пен уже призвал лишить гражданства и депортировать из страны всех, кто не разделяет традиционные французские ценности. Правда, он прямо не назвал мусульман, но за него это уже сделали другие.

Все основные возможные формы и направления воздействия исламского фактора на конфликт во Франции и его последствия хорошо известны по прошлому опыту. Новое, пожалуй, заключается в том, что раньше ответственность за связанные с исламом кризисы возлагали на международных террористов. Теперь же настала очередь погромщиков из числа мусульман-иммигрантов. Внешне это, казалось бы, разные вещи, но в плане конфронтации между Западом и исламом они имеют немало общего. Сколько бы примеров позитивного сотрудничества двух цивилизаций ни приводили (а их действительно много), все аргументы "за" не могут заслонить очевидное: сегодня на европейских улицах мусульмане напрямую сталкиваются с европейским истеблишментом. Причем пик этого конфликта еще не достигнут.

Бросается в глаза еще одна важная деталь: по мере того как под влиянием французского кризиса исламский фактор станет набирать обороты, Европа, по всей видимости, будет превращаться в главную арену противостояния Запада и ислама, соперничая с США за место на острие такой конфронтации. События во Франции могут также создать дополнительные трудности для Турции на пути к евроинтеграции.

Ислам и пути преодоления конфликта

Можно ли остановить эту тенденцию, а еще лучше – сгладить конфликт исламской и европейской культур до приемлемого уровня, исключающего прямое столкновение между ними? Ответ зависит от многих обстоятельств и прежде всего от того, удастся ли хотя бы частично решить проблему адаптации иммигрантов и их органичного включения в европейское общество. Объективно в этом должны быть заинтересованы как мусульмане, так и сами европейцы, поскольку только так можно снять с повестки дня наиболее острые противоречия между ними.

Конечно, кардинально изменить традиционный образ жизни иммигрантов, включая их ценностные ориентиры и культурные приоритеты, невозможно да и не нужно. Те, кто хотел и мог встать на такой путь, уже это сделали. А для остальных вопрос формулируется иначе: как войти в европейское общество и в то же время не пожертвовать своей исламской идентичностью?

Поэтому центральная проблема ассимиляции иммигрантов-мусульман – не социально-экономическая или политико-правовая, а культурно-ценностная. Речь опять-таки идет об исламе как идейном факторе и, в частности, об исламском осмыслении переселенцами своего положения в неисламской среде. Иммигранты-мусульмане должны самостоятельно обнаружить модели взаимодействия с европейской культурой при условии сохранения собственных исламских ценностей.

Теоретически такая "настройка" мусульманского сознания возможна. Остается лишь надеяться, что в умонастроениях иммигрантов и в их оценке перспектив собственной ассимиляции возобладают принципы так называемого евроислама, имеющего сторонников и в России. Однако реальная жизнь вселяет большие сомнения в том, что существуют готовые исламские формулы, способные внести коррективы в осознание иммигрантами своего статуса в европейском обществе.

Правда, следует обратить внимание на концепции, разрабатываемые некоторыми мусульманскими авторитетами, в частности Юсуфом аль-Кардави, который предлагает весьма перспективные подходы к решению правовых аспектов жизни мусульманских меньшинств в немусульманском окружении.

На первый взгляд, для отыскания формулы позитивного взаимодействия исламской и европейской культур у России есть основания рекомендовать Европе свой исторический опыт налаживания диалога православных с мусульманами и естественной интеграции последних в общероссийское культурное пространство. Россия, казалось бы, может даже предложить себя в качестве посредника в процессе урегулирования противоречий между Старым Светом и мусульманским миром. Но при внимательном рассмотрении такие претензии выглядят неубедительными. В российской истории отношения между православием и исламом не всегда и не везде были безоблачными. Кроме того, сейчас Россия сталкивается со сложными, связанными с исламом проблемами, включая экстремизм, терроризм и сепаратизм под исламским прикрытием.

Конечно, Европа и наша страна могут и должны перенимать друг у друга опыт решения проблем, касающихся ислама. Последние события во Франции представляют несомненный интерес для России, которая неоднократно сталкивалась (прежде всего на Кавказе) с конфликтами, включающими принципиальные расхождения культурно-психологических установок и ценностных ориентиров. Да и появление быстро растущих мусульманских диаспор в крупных российских городах делает опыт преодоления нынешнего кризиса во Франции актуальным для нас.

Можно уверенно утверждать, что любое обострение конфликта между исламом и Западом непосредственно затрагивает и Россию. К сожалению, в предупреждении этого противостояния и его преодолении как Европа, так и наша страна часто опаздывают и не проявляют умения заглянуть вперед. Сейчас у России появился хороший шанс извлечь для себя ценный опыт. Но если, как уже бывало, все сведется к повышению уровня готовности правоохранительных органов отразить атаки погромщиков, а собственно исламская составляющая вероятных и реально прогнозируемых конфликтов опять будет проигнорирована, то это будет означать, что уроки до конца не были усвоены.

Леонид Рудольфович Сюкияйнен – доктор юридических наук, профессор Государственного университета – Высшая школа экономики.

16.11.2005