Святая свеча семьи

Господи, прости меня, что завидую, когда – не греша – я гляжу на них со светлой радостью и, давя невольный вздох, думаю: "Вот так бы и нам..."

Они приезжают из соседней деревни, километров за десять. Или даже чуть подалее. Останавливаются под березами, кланяются надвратной иконе Спасителя и, не торопясь, идут в храм – впереди мама за руку с младшенькой, за ними -двое постарше, лет восьми-девяти и лет пятнадцати, а уж за ними с сыном отец; мальчишка как мальчишка, останавливается на берегу пруда, глядит на ласточкину карусель и догоняет ждущего его отца, чего-то говорит ему, и тот, улыбаясь, ворошит его мальчиший вихор. Старшая, поставив свечку и оцеловав иконы, уходит к немногоголосому церковному хору, средняя с младшей расставляют свечи и становятся на исповедь, впереди матери и отца. В двух шагах от них я. И опять невольно вздыхаю: так бы могли и мы. Рядышком жена, дочь, внучка... И какое это было бы счастье!

"Ну, что ж, – утешает меня батюшка, – молись за троих" "Молюсь, батюшка, да, видно, не крепка еще моя молитва".

По дороге к дому они обгоняют меня и, глядя им вслед, я понимаю наконец, почему вот уже две тысячи лет ежегодно православный мир напоминает нам о событии, когда святые праведные Иоаким и Анна кротко и мирно привели в храм свое трехлетнее чадо, вымоленное ими у Бога и теперь по обету Ему посвящаемое. И первосвятитель, встретив Деву Марию у порога, ввел Ее в святая святых, куда никогда не ступала нога женщины и куда сам он мог войти только раз в году. Ввел волей Господа, Им самим, чтобы пребывание в храме очистило Ее от всей нечистоты мира, приуготовляя Ее к тому, чтобы Она могла стать Вместилищем Невместимого Бога.

Евангельское событие это мы пересказывали не раз, и потому в канун грядущего праздника сегодня хотя бы накоротке поразмышляем не только о высшей радости этого дня, не только о том, что предшествовало ему, не только о Святом семействе, где все было в полной гармонии, сколько о том, как же слепы и глухи мы, если душой не слышим главного, с чем приходили мы в мир. И по святой, и по грешной жизни нашей, что может быть радостней, чем Богом даруемая доброта семьи? Радость маленького человечка, идущего в твой дом. Первая улыбка во сне, мы-то думаем, адресованная тебе, а это радость видения Бога. Земная радость поцеловать пальчик. Первые – вечные – слова: "Мама... папа... баба... " Самые ласковые слова, придуманные нами о них: "солнышко" , "ладушка". Первые слезы, горше которых нет. Господи, куда все это девается потом, когда мы оставляем их сиротами? Без отцовской защиты и материнской ласки. Убиваем нерожденными. Гасим тихую свечечку души. Как мало, как редко мы говорим с ними, уткнувшись в дурную книжку или во враг-телевизор!

Нечего сказать, потому что ничего в душе у себя?

Из всех трагедий и трудностей нынешнего времени, может быть, самое страшное – крушение семьи.

Считают, что уже каждая вторая семья распадается. Что уже семьсот с лишим тысяч детей, от которых отказались матери. Это в России-то, не знавшей сирот...

Считают, что семья как институт общества исчерпала свой потенциал, и все чаще мужчина и женщина выбирают так называемый гражданский брак: "Никто ни перед кем не в ответе. И лучше бы без детей". Богом посылаемых нам на счастье, на наше спасение. И отвергаемых нами. Оказывается, мед любви может быть горьким и даже ядовитым.

Семья – Божье установление. Если хотите, храм. И, круша святые скрепы семьи, чем лучше мы тех, кто рушил храмы и жег иконы? Чем? И в чем бы ни было, виноваты не дети, а мы.

И в канун великого праздника, готовясь к нему, о чем мечтаю я, грешный? Ввести бы в этот день в храм всю свою семью: "Вот, Господи, я и жена моя, и дети мои со мною". И я ли только думаю и молюсь об этом?

01.12.2005