Добро и зло приемля равнодушно?

Этика для меня – это в первую очередь философское учение о морали. Еще Сократ говорил об истинном знании как об основе добродетели. Именно в контексте европейской философской традиции и следует рассматривать вопрос о религиозном обосновании этики или наоборот – об этическом обосновании религии. Нельзя не принимать во внимание следующее: философия религии в античности, Средневековье и в Новое время – это философия или античной религиозности, или христианства.

В XX веке такие мыслители, как Отто Фридрих Больнов и Хельмут Плесснер, вовсе поставили под сомнение саму возможность научно-философского описания универсального религиозного сознания, универсальной природы человека и общезначимой этики. Поэтому религиозная этика как классическая область философии религии – в лучшем случае тема первой половины XX века, а то и века XIX. В свою очередь, в перспективе постмодернистской культуры, в ситуации всеобщего обессмысливания современному человеку в одинаковой степени недоступна и непонятна как теория нерелигиозной морали, так и теория морали, нуждающейся в религиозном обосновании.

История европейской философии неоспоримо свидетельствует не только о возможности создания как религиозной, так и нерелигиозной этики, но и о разнообразии этих "этик". Сама эта возможность – в природе философии, а не религии. Прав Гегель, утверждавший, что везде, где религия определена, она подчинена философии. При этом различия между философскими концепциями как религиозной, так и нерелигиозной этики – в степени их продуманности и логической непротиворечивости. Более того, возможны такие трансформации, при которых атеистическая концепция морали Людвига Фейербаха оказывается куда ближе христианской этике, нежели нравственная концепция стоиков.

Стоики, например, предполагали, что благо не может быть благом в какой-либо степени и человек, обладающий добродетелью, обладает ей совершенно. В то же время и лишенный добродетели лишен ее совсем. Стоики считали, что зло никогда не может стать благом, а сама жизнь, болезни и страдания для них и вовсе попадают в сферу нравственно безразличного.

Этика, будучи философией, по сути, является выбором в пользу той или иной морали, причем выбором экзистенциальным. Сложно объяснить, почему мне образ стоического мудреца неприятен. Такой мудрец не любит мир, отрицает человеческую свободу, презирает ближнего, глумится над собой, лишая себя жизни. Василий Розанов писал так: "Есть неуловимая тонкая черта, соединяющая стоиков с фарисеями: оба брезгливы по отношению к миру; один уходит от него в ванну и вскрывает себе жилы, читая "Федон"; другой отходит от него в сторону и становится на молитву". Подобные интуитивные предпочтения относятся именно к этике.

Нет религиозной этики вообще, как и нерелигиозной. Более того, они невозможны. В равной степени невозможна христианская этика "вообще", как весьма проблематична любая конфессиональная этика. Дело в том, что этика – это философия, а философия не может быть религиозной или нерелигиозной. Философия – это "деревянное железо", по меткому выражению Мартина Хайдеггера. Например, православная этика как философское учение о морали, если таковая возможна, есть не что иное, как "набор метафизик", в той или иной степени рационально обосновывающих православную догматику. Есть, разумеется, и богословская концепция морали, но это уже совсем другая история.