Дорога из ВГИКа на кладбище

Семья

Станция Расторгуево в Подмосковье. Если сойти с электрички и пройти минут 20 вдоль железнодорожного полотна, упретесь в кресты и могилки, что сиротливо расположились под раскидистыми кронами деревьев. Обледенелые ветки под порывами ветра бьются об оградки. Кладбище с маленькой часовенкой называют в народе Крольчатником – когда-то здесь резвилось много зайцев.

На Крольчатниках и служит сын актеров Валерия Золотухина и Нины Шацкой – Денис, или отец Дионисий.

Ему предрекали актерское будущее. В детском саду совали под нос ручку от детской скакалки и говорили: "На, пой, артист! " Он окончил музыкальное училище при консерватории, в армии служил в оркестре, поступил во ВГИК.

Но на втором курсе ВГИКа у него произошел сбой в биографии, и Золотухин-младший не стал, как другие дети из артистических семей, актером. Отпрыск трижды артистического семейства (отчимом у Дениса был Леонид Филатов) поступил в Загорскую семинарию, родил пятерых детей.

О том, как люди сегодня приходят к вере, об истинных жизненных ценностях я решила побеседовать с обоими Золотухиными – отцом и сыном.

Сын

Трехкомнатная квартира рядом с Таганкой, где жил Леонид Филатов с Ниной Шацкой, загромождена детскими вещами, коляской, велосипедом. По квартире ходит желтый цыпленок и ищет зерно.

– Я вам слишком рано назначил встречу, – сказал отец Дионисий, проводя меня в кабинет. – Мы – махровые совы.

Отец Дионисий протер глаза, набрал номер телефона и произнес: "Малыш, ты где? ". Так он обращается к жене Алле. "В школу за ребенком пошла? Когда будешь? " И тут же меня предостерег: "Не вздумайте мою супругу называть матушкой. Она терпеть не может, когда ее так называют. Врагом будете на всю жизнь".

– Как вы познакомились?

– Алла работала в семинарии официанткой, жила в Сергиевом Посаде. Она туда переехала с сестрой из Павлограда, что за Днепропетровском. 1991 год был голодным, а в Лавре не бедствовали.

Я только что поступил в семинарию, в серой массе абитуриентов пришел в столовую. Она еду разносила. И у меня сразу мелькнуло в голове: "Вот эта девушка будет моей женой". Я бы не сказал, что это была любовь с первого взгляда, но было убеждение, что она будет моей супругой. А через запятую уже шла "любовь". Мне было 24 года. Весной у меня было крепкое предчувствие: "Вот поступлю я в семинарию и сразу женюсь".

– Почему вы отказались от учебы во ВГИКе?

– Я ушел из ВГИКа из-за любви. Она была старше меня, ее звали Ольга, как мою старшую дочь. Я был влюблен по уши, а она со мной играла. Всерьез она меня не воспринимала. Когда мы сошлись в последний раз в компании, она усадила меня не на главное место. Потом в доме сломался телефон. И я даже обрадовался, что ей не надо звонить, но это мне далось через силу. Хотел ее помучить, подогреть страсть, надеясь, что она мне позвонит. Не позвонила...До сих пор себе этого простить не могу.

Вообще все, что было связано с моим уходом из ВГИКа, представляется сегодня дикой авантюрой. Но спустя 10 лет я уже другой человек, и сегодня я бы уже так не поступил. Как говорил Ипполит в "Иронии судьбы": "Мы потеряли дух авантюризма". Хотя в монахи я хотел уйти еще раньше. Читал духовную литературу, серьезно молился, Господа просил помочь. Но тогда меня отговорил Леня Филатов. И когда я собрался поступать в семинарию, то уже никому не сказал об этом, пока не убедился, что тверд в своем намерении. Первой узнала мама. Переубедить меня уже не смогли. Но расставаться со ВГИКом было мучительно сложно. И первый семинарский год был для меня сродни катастрофе. Ушел бы, если бы не жена и не отец. Отец меня сильно поддерживал. Без них морально я бы не выдержал.

– Как вы попали в подмосковный приход?

– С духовником поссорился. В семинарии не положено жениться на первом курсе. На четвертом курсе семинарист должен себе кого-то приглядеть, чтобы первый сан дьяконовский получить.

Я этого не понимаю. Это моя личная жизнь! Меня можно отговорить, но давить не надо. На меня давили. Наивный, я не понимал, почему на мою территорию залазят? Я не жил с блудницей! И вообще, кто нас, священников, поставил судьями над людьми? Священник – профессиональный богослов, но в быт к людям он лезть не вправе. Это идет от властолюбия...

Рукоположить в дьяконы меня не хотели.У меня началась паника: куда идти, как прокормить семью, ведь все мои жизненные планы были связаны с церковью, а тут мне перекрывают кислород! К счастью, один мой друг предложил мне работу в Подмосковье. И я сломя голову бросился туда.

– Был ли другой выход?

– Вернуться во ВГИК с повинной головой. Туда я не хотел, несмотря на то что скучал по ВГИКу. Так я оказался в Подмосковье. У меня нет прихода. Это кладбище, а люди помирают каждый день. На это и живем. Покойники – наша коммерция.

Третье поколение

– Своих детей наверняка в строгости воспитываете?

– А вы спросите: шалят они от этого меньше? Вот ремень висит (на гвозде в кабинете отца Дионисия висит черный кожаный ремень). Как вы думаете, зачем он здесь? Чтобы пороть! В штанах у меня свой есть.

– Пороть – как можно?!

– Не можно, а нужно, но с любовью.

– По новому законодательству на вас могут подать в суд.

– Я любил своих родителей, несмотря на то что меня тоже пороли в детстве. Мама порола, отец. Я был хулиганом, хамлом рос. Из меня Леня хамство выбивал. Но мне даже в голову не могло прийти, чтобы я подал на родителей в суд.

– Кто у вас душа семьи?

– Жена. Я – голова, мозговой центр. Алла – удивительно талантливая мать. Дети вокруг нее так и вьются.

– Если бы был один ребенок...

– Было бы скучно. Одного ребенка бабке отдаем – воздуха не хватает. Хотел их в деревню отправить, сбагрил, сел за компьютер писать – и ничего не идет.

– Жалеете, что ушли из профессии?

– Только в том плане, что материально теперь не обеспечен. Я думал, что будем жить в достатке. Мечтал содержать своих родителей. Я их люблю. И меня угнетает, что я им не помогаю.

– О чем вы сейчас мечтаете?

– Всю семью вывезти на курорт и отдохнуть спокойно, по-настоящему.

– А еще?

– Если буду богат, то еще заведу два-три ребенка. Люблю детей.

– Ваша мама работает?

– В театре. Она сама себя содержит.

– Вы маму с Леней Филатовым сами обвенчали?

– Да, я в семье бесплатный поп...В моей жизни было два отца: папа и Леня. Хотя со стороны это выглядело, наверно, странно, но я и того, и другого именно так называл.

– Говорят, Валерий Золотухин снова женился?

Пауза. Долгая пауза.

– И у него родился сын...

– Это сын от любовницы.

– Как, по-вашему, зачем она отдала фотографии с крестин в популярный журнал?

– Ей тоже надо устраивать свою жизнь...

Отец

Золотухин-старший мечтает о дочери

Золотухин-старший встретил меня в старинной купеческой квартире, где шли съемки фильма "Свадьба Кречинского". Накануне Валерий Сергеевич участвовал в презентации Фонда Петра и Февронии.

– К сожалению, сегодня мало кто знает, кто такие Петр и Феврония. Это – наши русские Ромео и Джульетта святые, сохранившие верность друг другу, хранители русской семьи. Наша вера призвана хранить семью как основу государства. А за последние 15 лет русских стало на 9 миллионов меньше – не из-за войн, а вследствие абортов. Мы с писателем Александром Литвяком задумали снять на киностудии "Илья Муромец" фильм о Петре и Февронии. Для этого и создали Фонд их имени – Петра и Февронии. Наши мытарства с этой идеей уже длятся 4-й год. Проект затратный, и, когда стало ясно, что большую картину нам не осилить, решили сделать несколько маленьких фильмов. Речь в них идет о любви и супружеской верности, о постройке храма в душе, в семье.

– Вы построили храм на своей родине во искупление своих собственных грехов или поступка вашего отца? (В свое время отец Валерия Золотухина, будучи председателем колхоза, разрушил храм в деревне. – Прим, авт.)

– Все это осмыслено потом было. Вначале я выпустил книгу, должен был получить большой гонорар. И вспомнил, что в селе родном когда-то была церковь, она была разрушена нашими отцами. Не берусь их обвинять – у них была своя вера. Я решил на часть денег от книги построить храм. Это сделать непросто было. Надо собрать общину, чтоб было не менее 20 верующих, зарегистрировать, открыть счет.

Когда я задумал стройку, была жуткая инфляция. Двенадцатилетние мои мытарства сохранились в квитанциях, прошениях, документах. Мы в одночасье обнищали, в одночасье стали миллионерами.Ты выпрашиваешь миллион, а света в храме нагорело на два миллиона. Фундамент стоял – крепкий, дорогой, на него можно было пирамиду Хеопса поставить, но на кирпичный храм денег не хватило. И тем не менее церковь стоит. Мимо детишки пробегают, забегают – ставят свечки.

Мне не хочется говорить об искуплении. Но, наверное, это так.

– А верите вы, что, если человек построит храм или воспитает сироту, с него снимутся грехи?

– Не верю. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы так было. Храм построить тяжело. Но прежде всего должен внутренне очиститься сам человек. Не только я строил храм – одновременно он строился внутри меня.

– Это как-то повлияло на Дениса?

– Сложно сказать. Однажды он мне позвонил и попросил отцовского благословения стать священником. Его выбор не простой.

– Где вы черпаете вдохновение?

– В женщинах.

– Венчание освящает брак?

– Освящает.

– Вы верующий человек?

– Верующий!

– Венчанный?

– Нет.

– Что такое измена в семье?

– Я к этому отношусь достаточно свободно. Все мои дети рождены в любви. Все они защищены моим именем. Женщины мои, если они этого хотят, защищены мной. А что касается измены, лучше спросите мою жену, считает ли она мое поведение изменой.

– О чем мечтаете?

– Хочу девочку родить. У меня 3 сына. Среднему 14 лет. Младшенький родился год назад. Был в командировке, не видел его неделю. Накануне возвращения домой сон мне приснился про сына, что не узнает он меня. Я ему говорю: "Ваня! " А он от меня прочь... – меня непризнает...

Особое мнение

– Благословение на женитьбу просили?

– Формально да. Хотя ни тогда, ни сейчас не считаю это необходимым. Венчание и есть благословение церкви. Старца у меня нет, к иным не добраться. А кто сказал, что к ним ангел подходит и что-то на ухо шепчет? Я благословения направо и налево не раздаю – сами думайте. Хотите жениться – женитесь, будьте ответственны перед собой и перед Богом. Есть любовь – женись. У нас иногда старцы благословляют без любви жениться. Я считаю, что это – пошло. Когда нет тяги внутренней, сексуальной одного человека к другому, то женитьба – пошлость.

Как аргумент в защиту благословленных браков приводят поговорку: стерпится – слюбится. Случается и такое. Но чаще бывает наоборот: и не стерпится, и не слюбится. Нельзя такие ошибки совершать. Правда, в Лавре у нас ребята сами шли на это, спрашивая: "Батюшка, благословите, на ком жениться".

Другое дело, если даже есть любовь, то брак может тоже не получиться. Как мне представляется, то, что называется медовым месяцем – время острого сексуального влечения, – придумано Богом, чтобы за это время люди нашли духовные зацепки.

– За месяц?

– А почему бы нет? Зацепка – петелька, из которой они что-то потом свяжут.

– По церковным канонам до брака никаких сексуальных отношений не должно быть...

– Я жил с женой, плюнули на все запреты. Это – и хочется, и колется...Эпитимью на меня наложили.

– Но это же тяжкий грех!

– Смертным грехом является разврат. Прелюбодеяние как принцип жизни. А если человеку просто невмоготу в силу его темперамента и он переспал с женщиной – что же ему, не жить дальше? Не думаю, что это такой уж тяжкий грех, если люди за каждый свой поступок каются. Я вообще защищаю людей от излишних нападок – без меня полно народу, священства, которые цыкнут и все.

– У вас свадьба была?

– Венчание – да. А с машинами-лимузинами на Воробьевых горах – нет, я не люблю это. Мы потихоньку расписались, даже не фотографировались. Штатный фотограф щелкнул, но ничего не получилось.

– Где венчались?

– За Лаврой, в маленькой церквушке. Это было 8 ноября, стояла холодрыга...

16.12.2005