Есть ли бог на МАРСе?

Покинув пост президента Евразийского отделения Международной ассоциации религиозной свободы (МАРС), Федор Шелов-Коведяев любезно согласился поделиться своими мыслями о религиозной свободе, об организации, которую он возглавлял больше года и правозащитной деятельности в этой сфере. На фоне развернувшейся дискуссии вокруг законопроекта об общественных организациях размышления известного правозащитника приобретают весьма актуальное звучание.

– Федор Вадимович, вопрос о руководстве МАРС – не просто очень интересен, он и очень актуален, тем более, что после 26 октября, когда вы покинули пост Президента, по всей вероятности в руководстве МАРСа произойдут существенные перемены. Кто руководит организацией?

– По уставу все общение с внешним миром осуществляется через президента ЕО МАРС. Политические решения принимает Совет. Он собирается раз в 3 месяца. Решения Совета утверждает президент. Я – человек абсолютно независимый и навязать мне свое решение было невозможно. Последнее слово – за президентом. Что касается технических вопросов – то это дело генерального секретаря.

Совет состоит из представителей тех организаций, которые входят в ЕО МАРС. Это представители всех религиозных течений, которые существуют в России, за исключением Русской Православной Церкви, которая с определенного момента перешла в статус наблюдателя.

В личном качестве присутствуют представители целого ряда научных сообществ, религиоведы из РАГСа, адвокаты.

Среди членов – мусульмане, буддисты, католики, вайшнавы, пять протестантских организаций, которые очень активны и всегда присутствуют на заседаниях Совета. В личном качестве присутствуют представители целого ряда научных сообществ – Анатолий Красиков, он же и почетный президент, Абдул Нуруллаев, сейчас исполняет обязанности президента, Ремир Лопаткин (РАГС), Сергей Иваненко (РАГС), адвокаты Галина Крылова и Лев Симкин. Некоторые из них придерживаются того или иного религиозного мировоззрения, некоторые – атеисты.

– Временно МАРС возглавляет Абдул Нуруллаев. Означает ли это смену курса, т.е отход от союза с РПЦ?

– Может быть. Ретроспективно я диагносцирую следующее: члены, придерживающиеся в совете атеистических убеждений с весны начали вести себя достаточно агрессивно, постоянно возбуждая страсти вокруг позиции РПЦ. Раздражение Иваненко и Нуруллаева, видимо, долго копилось…

– Как финансируется организация?

– Принцип самоокупаемости – один из главных. В МАРСе есть членские взносы. Содержание аппарата возлагается на ту организацию, которая из своей среды выделяет человека, который занимает пост генерального секретаря. Традиционно это адвентисты. Через адвентистскую организацию финансируется текущая деятельность, которая связана с аппаратом генерального секретаря. Им в данный момент является Виктор Викторович Витко, директор отдела общественных связей и религиозной свободы Западно-Российского союза церкви Христиан адвентистов седьмого дня Он сам и его секретарь получают зарплату в этой организации. Поездки генсекретаря тоже финансируются адвентистами. Президент работает на общественных началах. Зарубежное участие присутствует, когда проводятся общемарсовские мероприятия. Заседания экспертной группы, круглые столы финансируются организациями, которые входят в Евразийское отделение. Совет работает на общественных началах, никто никаких денег не зарабатывает. Кроме того, как выяснилось, отсутствует счет, что вообще ставит под вопрос легитимность организации.

– Не связана ли активизация МАРСа и ваше смещение с поста президента со слухами, что американская администрация выделила большие средства на защиту свободы совести в России?

– Чтобы весело поделить деньги? Так бы думать совсем не хотелось.

– Сотрудничает ли МАРС с органами власти?

– Мы установили определенные отношения с Уполномоченным по правам человека Владимиром Лукиным и обменивались определенными материалами. Уполномоченный был заинтересован, чтобы получать от МАРСа информацию – некую картину состояния религиозных свобод. В конце года Уполномоченный должен представить президенту соответствующий доклад, однако техническая работа, которой занимается генеральный секретарь не сделана. Мне кажется, что он с этим не очень справляется.

– МАРС плодотворно сотрудничала с РПЦ. Потом РПЦ вышла из МАРСа. Ваш комментарий.

– В определенный период РПЦ понизила статус своего присутствия в организации. В 1998 г. было знаменитое решение Конституционного суда, трактовавшее Федеральный закон 1997 г. "О свободе совести и о религиозных объединениях". В Преамбуле к Закону было отмечено, что в России традиционными являются только четыре религиозных направления – православие, иудаизм, ислам и буддизм. МАРС обратился в Конституционный суд за разъяснением. И вот здесь, как я понимаю, произошел очень жесткий обмен мнениями между представителями РПЦ и протестантскими организациями. Я думаю, что он был невыдержан, скорее, эмоционально, чем содержательно. Взаимные обвинения прозвучали, и РПЦ ограничила свое сотрудничество до уровня наблюдателя. Ситуация продолжала усугубляться.

С другой стороны, протестанты болезненно реагировали на заявления Дворкина. В конце февраля прошлого года в Сибири состоялось православное совещание, где был сформирован список тоталитарных сект, куда чохом попали все протестантские организации. Совет реагировал очень жестко, обвиняя Дворкина в том, что он дискредитирует РПЦ. Внутри МАРСа шла жесткая полемика, которая по мнению многих привела к состоянию стагнации.

– Почему тогда МАРС постоянно ищет возможности вернуть РПЦ в качестве постоянного члена?

– Присутствие РПЦ повышает статус организации и возможность влиять на действия РПЦ, что важно для западных партнеров, ведь российский МАРС – часть большой международной организации. Предлагая мне возглавить организацию в 2003 году, ее предыдущий президент Анатолий Красиков высказал общее мнение, чтобы во главе стоял человек православный. Это была традиция. До Красикова МАРС возглавлял Валерий Борщев, также православный христианин. С моим приходом связывались надежды на возвращение РПЦ в МАРС в качестве полноценного члена, на уровне ответственных работников ОВЦС. То есть хотели видеть на своих заседаниях о. Всеволода Чаплина.

– МАРС – это организация правозащитная, и в первую очередь правозащитная. Насколько она выполняет свою функцию по защите прав верующих?

– Правозащита – это когда вы защищаете общество от органов власти. А борьба одной общественной организации с другой – это не есть правозащита. Предполагалось, что МАРС станет площадкой для диалога между религиозными организациями, для вынесения рекомендаций властным институтам. Однако, в ситуации, когда мнение РПЦ существует отдельно от мнения некоего сообщества религиозных организаций, которые тем более находятся в непростых с ней отношениях, чиновники стараются отложить решение вопроса до отмашки сверху.

Когда мы говорим: должно заработать гражданское общество – мы имеем ввиду, что должны заработать институты гражданского общества, и с моей точки зрения МАРС мог бы быть таким институтом.

– Сегодня РПЦ сама начала активно заниматься правозащитной проблематикой. Как на это реагирует МАРС?

– Во время моего президентства эмоциональные выступления по поводу РПЦ были прекращены. Мы должны думать, как развивать свое собственное направление, а не о том, кто, чем занимается помимо нас. МАРС пока не добился, чтобы православные вернулись к ним в полном масштабе. Никаких официальных заявлений по этому поводу от имени МАРСа не было.

– Вы говорите о том, что внутри самого протестантского сообщества – жесткие конфликты. Кто из протестантов формирует идеологию МАРСа?

– Есть такое мнение, что МАРС – это затея адвентистов, и для них МАРС – это способ самореализации. Не знаю насколько это верно, но мне представляется, что когда речь идет о каких-то больших проблемах, на самом деле мы имеем консолидированную точку зрения протестантов. Они как бы держатся вместе. В частности, что касается активного нежелания наладить диалог с РПЦ. Любое действие РПЦ воспринимается как негативное. Я бы сказал, что сам взгляд на мир у них какой-то маргинальный.

По поводу отношений между протестантами. Судя по всему, действительно возникла большая ревность в связи с тем, что Сергей Ряховский узурпировал отношения с властью. Это вызывает определенное недовольство в среде протестантов. Такая ситуация рождает сомнение, что Ряховский уже даже не посредник в отношениях между протестантами и властью, а пробка. Многие члены МАРСа просили генерального секретаря более активно устанавливать связь с различными властными структурами: и с Эллой Памфиловой, и Михаилом Менем и другими. Но он этого не мог сделать в силу того, что не понимает специфики правозащитной деятельности. Он немолодой человек. Его прошлый опыт – это опыт мелкого партийного чиновника, который работал секретарем парткома на одном из киевских заводов. Он просто не тянет, не может преодолеть большевистский догматизм.

Отчасти ведь меня пригласили возглавить МАРС для того, чтобы, используя мои огромные контакты и личные связи, выйти на властные структуры, минуя Ряховского…

– Такого рода аппаратные игры оставляли место решению реальных политических задач?  

– Мною была поставлена задача на консолидацию общества. И это было признано всеми как приоритет. Политическая это цель? Политическая. Все сейчас говорят о том, что гражданское общество должно участвовать в политической жизни страны. А как это сделать, если не иметь своей политической линии. Но то, что мы имеем фактически, скорее говорит об обратном. В частности моя отставка подтверждает, что работа на консолидацию общества – "марсианам" поперек горла.

МАРС – организация правозащитная и предполагается, что должна быть открытой, должна быть настроена на защиту прав граждан от чинуш, которые эти права душат. Вместо этого внутри организации происходят какие-то религиозные склоки, в том числе между самими протестантами. Мы не могли сформировать консолидированного мнения ни по одному вопросу. При этом со стороны протестантских деятелей постоянно звучали слова, что РПЦ ведет целенаправленную антипротестантскую деятельность. Это своего рода конспирология, а я к конспирологии отношусь чрезвычайно отрицательно. Больше года своей жизни я потратил на преодоление этого конспирологического маргинального сознания и в конце концов поставил вопрос об уходе.

– Чего ждать от МАРСа? Как он, на ваш взгляд, будет развиваться в России?

– Ощущение, что организация после моего ухода начнет потихоньку разваливаться не оставляет меня. В МАРСе две сильных группировки – протестантская и атеистическая. Остальные выполняют декоративную функцию. Первые две занимают агрессивную позицию, пропитанную конспирологией: православные попы лезут во власть, хотят подменить собой власть.

Но нельзя не учитывать, что из сознания русского народа никуда не исчезнет знание и понимание роли РПЦ в консолидации общества, государства, земли русской. Со стороны общества предпочтение к православию будет всегда. Потому что во все критические моменты истории церковь играла консолидирующую и конструирующую роль, она собирала земли, мирила врагов, принуждала обезумевших от амбиций бояр усмирить свою гордыню. Если не случится ничего сверхъестественного и Бог не отвернется, то, естественно, РПЦ будет доминировать.

Целый ряд протестантов не понимают этого, они считают, что в православные храмы ходят только потому что их больше, а если будет больше кирх, то будут ходить в кирхи. Это непонимание фундаментальных основ собственной страны.

Православие – религия историческая, сыгравшая исключительную роль в становлении и конституировании нации, в становлении государства – поэтому она, естественно, играет особую роль. Сыграем в такую интеллектуальную игру – вынем православный стержень из России – страна рассыплется. Тогда работа в МАРСе – это работа против страны, против нации, против русского народа, против безопасности не только России, но и мира. Если развалится Россия, то это вызовет такое землетрясение, что надо быть безумным, чтобы этим заниматься.

Справка