Игорь Виноградов: Этот роман нельзя экранизировать

Пока что фильм как зрителя меня не увлек. Но я буду смотреть его до конца. Просто он интересен мне как человеку, который в свое время писал о романе, думал о нем и, кстати, не раз говорил о нем с Еленой Сергеевной Булгаковой.

Судя по тому, что я видел, – это сокрушительная неудача очень хорошего режиссера. Я люблю его "Собачье сердце", мне при некоторых оговорках нравится, в общем, и его "Идиот". А здесь ощущение неудачи возникает уже на внешнем, первичном уровне. Роман читается на одном дыхании, а фильм смотреть скучно. Может быть, ничего нельзя растягивать на 10 серий, а уж этот роман тем более. Фильм начисто лишен того напряжения, той интригующей динамики в развитии темы, которая образует нерв романа Булгакова. И что, может быть, особенно показательно: совершенно нет присутствия мистики. Есть страшилки – зеленые глаза Гелы, клыки Варенухи и прочие голливудские "штучки", но нет ощущения, что в мир вторглась нечистая сила и что это действительно страшно. Нет дыхания смерти, потусторонней бездны.

Роман Булгакова – это великая книга об экзистенциальном самостоянии человека, его способности выдержать обвал любой кризисной ситуации. Эта тема сближает Булгакова с великой философией экзистенциализма. Проверка человека "на излом". Может ли он противостоять катастрофическому состоянию мира или нет? В этом – суть романа. И потому он и строится контрастно на переплетении двух сюжетных потоков – сатирического, показывающего, как эту проверку не выдерживает обывательский советский мир, и трагического, где Мастер и Маргарита даже перед лицом Сатаны сохраняют человеческое достоинство, способны отстоять себя. Почему? Потому что их суть – не должности, не тайники с валютой, а высшие жизненные ценности, безусловные для них. Прежде всего – их любовь. Но в экранную любовь Мастера и Маргариты не веришь, тут не помогают никакие постельные сцены.

И так же бледно показано столкновение потусторонних сил с обывательской Москвой. Есть чисто внешние ситуации, разные трюки. Но опять нет главного: выявления человеческой ничтожности персонажей этого ряда, их пустоты, а потому и полной потери ими себя при встрече с Сатаной. Всего того, что Булгаков так беспощадно высмеивает, показывая, как нелепа уже сама их реакция на то, с чем им пришлось столкнуться, – куда-то бежать, спрятаться в бронированной камере и т.п., как будто можно скрыться от нечистой силы...

Я думаю, что от отсутствия этой главной темы романа идет и несовпадение персонажей фильма с персонажами романа. Я ничего не имею против ни Безрукова, ни Басилашвили. И почему бы Лаврову не сыграть Пилата? Да ради бога! Но он играет не Пилата, а советского начальника. Я читал интервью с Анной Ковальчук и просто диву давался. Оказывается, роман Булгакова – о "разрушительной силе любви", а Маргарите (и актрисе) совсем не важна "религиозная тема". Видимо, такова и была установка режиссера...

Не принимая какого-то героя экранизации, мы часто сетуем на то, что совсем иначе его видим. Но я думаю, дело не в этом. Когда актер, даже если типажно он совсем не такой, каким мы его представляли по книге, играет настолько точно, психологически убедительно, что мы верим в него как в живое лицо, мы начинаем его принимать и таким тоже – принимаем и такую Наташу Ростову, и такого Пьера Безухова. А здесь типажно, то есть в режиме фото на кинопробу, все актеры вполне как раз приемлемы. Но они играют совершенно не то. Возьмите Воланда. Он подан в фильме чуть ли не как главный судия этого мира. Но у Булгакова это совсем не так. Недаром он никогда не забывает и такую важную краску в его образе, как его вызывающе-ироническое, издевательское отношение к миру, постоянное дьявольское провоцирование и разыгрывание людей. У Басилашвили же это практически отсутствует. А отсюда – и досаднейшее искривление главной мировоззренческой линии романа: Воланд-Иешуа. У Бортко получается, что Воланд это действительно нечто значительное, а Иешуа – всего лишь несчастный юродивый. Конечно, этот элемент в романе есть. Как и Достоевский, Булгаков понимал, что положительно-прекрасный персонаж неизбежно должен быть в чем-то нелеп, "ненормален". Булгаков считал себя мистическим реалистом, но вопрос о реальности того, что описано в Евангелии, решал в ренановском ключе. Иешуа ведет себя как человек, который ничего не знает о том, что он Сын Божий. Но такое видение Иисуса для Булгакова – не самоцель. Оно важно ему опять-таки для утверждения его главного "верую": что и обыкновенный земной человек способен выстоять в любой ситуации – даже перед лицом смерти. То есть для Булгакова этот сюжет – условие решения его главной задачи, а не сама задача. Когда же это условие выносится на экран, чтобы быть показанным во всей "натуральности", то получается, увы, кощунственно по отношению к Евангелию. То, что у Булгакова – лишь условный художественный допуск, недаром и введенный как "роман в романе", здесь претендует на то, чтоб утверждать себя как абсолютная реальность.

Вообще все это наводит на мысль, что роман Булгакова в принципе не приспособлен для экранизации. Можно экранизировать Достоевского, а "Мастера и Маргариту" – нет. Здесь разнородные типы образности. У Булгакова – мистический реализм. В нашем воображении образы романа не приобретают натуралистического характера. Нас не отвлекают детали, которые важны в кино. Мы представляем себе, что происходит в романе, живо, рельефно, но не буквально, а в каком-то виртуальном измерении. Кино же вынуждено переводить все это в план натуралистической достоверности. И такого перевода мистический реализм Булгакова не выдерживает.

27.12.2005