Каждый убивает в одиночку

Старая полицейская история. Сыщик допрашивает подозреваемого. Выкладывает перед ним веер фотографий. "Пожалуйста, внимательно посмотрите на эти лица и попытайтесь вспомнить – может быть, вы знаете кого-то из этих людей? Общались, встречались или хоть мельком видели?"

Подозреваемый рассматривает фотографии. "Этого не знаю, этого не знаю, этого тоже не знаю... И этого не знаю... Так! А вот этого вообще в первый раз вижу! Не общался, не встречался, даже мельком не видел, честное слово!"

Очень похоже на то, как наши правоохранительные (а также правоприменительные) органы отрицают расистские (или националистические) мотивы преступлений, направленных против "инородцев". Что угодно, только не расизм! Хулиганство, разбойное нападение, нанесение тяжких телесных повреждений – ради бога. Только не национальная нетерпимость. Но уж если от расизма никуда не денешься – тогда это непременно расист- одиночка. А в одиночку – какой ты расист? Как пишет в "Московской правде" 13 января Константин Ласкин, "у одинокого больного, не устроившегося в жизни парня "съехала крыша", и с таким же успехом он набросился бы с ножом, например, на случайных прохожих или пассажиров метро".

Но ведь любое преступление – от кражи гривенника из ладони слепой нищенки до развязывания мировой войны – можно объяснить "съехавшей крышей". И добавить, что преступник с тем же успехом мог бы убить воробышка из рогатки или записаться в иностранный легион. Однако преступник поступил именно так, как поступил. Зашел в синагогу (а не в метро) и набросился с ножом на молящихся (а не на случайных встречных).

Что это значит?

Что значит упорное отрицание расистской подоплеки очевидно расистских выходок? Скорее всего, ясное понимание, что перед нами действительно распоясавшиеся нацисты, и острый стыд, и горькое переживание своего бессилия. Стыд офицера, бессилие политика. Но стыд и бессилие настолько тягостны, что справиться с ними человек не может. Поэтому человек (сотрудник МВД, прокурор, депутат, партийный активист) выталкивает все это из своего сознания. Вытесняет, как говорят психологи. И готов во всеоружии закона и повседневного опыта доказывать, что налицо простое, обыкновенное, вульгарное, бытовое хулиганство.

Хотя, замечу в скобках, простое хулиганское нападение – штука не такая простая.

Объект нападения чаще всего обладает неким особо раздражающим признаком. Признаком чужака. Он может быть трезв, когда все вокруг пьяны. Он в метро может читать толстую книжку, когда все вокруг лениво листают желтую полупорнуху и пьют пиво из горлышка. Он может быть социально чужд – прилично одетый очкарик в разгильдяйской пригородной толпе, и его взгляд может показаться осуждающим или презрительным. Наконец, он может быть чернокожим, желтым, смуглым, носатым, курчавым.

Так что хулиганское нападение может быть мотивировано корыстью, сексом, социальной рознью, расовой враждой. Или даже своего рода мазохизмом – это когда бедного одинокого хулигана компания боксеров превращает в котлету.

Но мы не об этом. Простите, что я так отвлекся.

Итак, двадцатилетний Александр Копцев (его фамилию постоянно переиначивают) 11 января зашел в московскую синагогу на Большой Бронной и ранил 8 человек. Депутаты Госдумы выразили сочувствие жертвам и возмущение по поводу происшедшего. Генеральный прокурор взял дело под свой личный контроль и пообещал, что оно будет рассмотрено без затяжек.

По сведениям информационных агентств, преступник нанес раны также и самому себе, в результате чего оказался в госпитале рядом со своими жертвами. Агентства же сообщают, что задержанный заявил на допросе в присутствии адвоката, что совершил преступление из-за "нетерпимости к лицам еврейской национальности и из зависти к ним, поскольку они живут лучше". Звучит, конечно, подозрительно гладко. Особенно если учесть обещание генпрокурора.

Упомянутый Константин Ласкин в статье "Странный антисемитизм" ("Московская правда", 13.01.06) пишет, что "раввин совместно с подоспевшей охраной скрутил молодого человека, причем в ходе борьбы незваному гостю синагоги чуть не перерезали горло – потом налетчику также потребовалась медицинская помощь". Он пишет, что Копцев был, по мнению соседей, очень домашним мальчиком. Не пил, не курил, работы не чурался. И далее пишет журналист: "Инцидент в синагоге уже через несколько часов стал принимать политическую окраску – во всяком случае, таковую ему придали представители столичной еврейской культурной общины. Главный раввин России Берл Лазар заявил, что "в стране, где пропагандируются идеи фашизма, они обязательно претворяются в действительность". Представитель Федерации еврейских общин считает, что происшествие стало "логическим завершением почти полного бездействия общества и власти на очевидный подъем фашизма в стране. Объективности ради следует отметить, что громкий пафос этих речей не имеет под собой основы. Во-первых, личность нападавшего совершенно не вяжется с образом русского националиста (к тому же он никак не был связан с какими-либо экстремистскими группировками). Во-вторых, случай-то в общем единичный, и преступник пойман".

Замечательно. Милость к падшим, даже когда она проявляется в виде выбора версии, наиболее выгодной для "падшего", то есть преступника, – это, конечно, прекрасно. Это характеризует смягчение нравов в обществе. В обществе вообще и в журналистском сообществе в частности.

Но это смягчение оставляет впечатление некоей односторонности. Все-таки восемь жертв. Плюс список московских синагог, обнаруженный на квартире преступника. Поэтому натяжкой выглядит гуманное утверждение, что паренек, слегка повредившийся от компьютерных игр, мог просто выйти на улицу и наброситься на первых встречных.

Моноспектакль

Мы не знаем, каков типичный образ русского националиста. Бритоголовый парнище в кожаной куртке? Или украшенные аккуратными бородками интернетные интеллектуалы? Лавочник- охотнорядец? Или правые депутаты Государственной думы в жилетках и пенсне?

Кстати, можно ли назвать русских националистов (безразлично, начала XX или начала XXI века) "экстремистскими группировками"? Или это словосочетание отдано в вечное пользование скинхедам и прочим "шульцам" и "белым силам"?

Принадлежность к организованной преступной группе, согласно нашему законодательству, служит отягчающим обстоятельством. Однако даже тогда, когда преступная группа, вооружившись ножами, наваливается на свою жертву и убивает ее – следователи все равно ищут, кто нанес смертельный удар. Убийство – акт индивидуальный. Срок за убийство как таковое должен получить тот, кто непосредственно убивал. Остальные тоже получат свое – но за соучастие в убийстве.

Поэтому сам факт того, что убийца действовал в одиночку, никого не должен вводить в соблазн. Дескать, раз в одиночку, то и спрос невелик. Неправда. Разбойник с ножом, подстерегающий путника на лесной тропе, действует в одиночку. Снайпер, видящий мутный силуэт в перекрестье прицела, действует в одиночку. Точно так же в одиночку действует пулеметчик, косящий безымянные и безликие ряды вражеских солдат. Даже летчик, открывающий бомбовый люк, лично совершает акт убийства. И только представьте себе одиночество офицера, поворачивающего ключ на старт межконтинентальной ядерной ракеты.

Каждый убивает в одиночку. И в одиночку за это расплачивается.

Но за каждым одиноким убийцей стоят ряды помощников и сочувствующих. И смотрят на него сотни, а то и тысячи, миллионы зрителей. У актера в моноспектакле есть драматург, режиссер, художник, композитор, гример и так далее. Вплоть до билетеров, пожарных и уборщиц. Не говоря уже о тех, кто заполняет партер и галерку.

На днях из турецкой тюрьмы вышел Мехмет Али Агджа, много лет назад покушавшийся на Папу Римского Иоанна Павла II. В те годы много писалось о том, что Агджа – всего лишь исполнитель, последнее звено в цепи, а на самом деле был какой-то "болгарский след", и все упиралось в Лубянку.

Я не знаю, как там было на самом деле. Возможно, лет через двадцать это выяснится. Но уже сейчас ясно, что облик "одинокого волка", фанатика-убийцы был выгоден всем – и самому Агдже, и его возможным заказчикам, и даже Папе Римскому Иоанну Павлу II. В самом деле, куда приятнее и душевно комфортнее прощать одинокую заблудшую душу, чем всю Лубянку и ее убойный отдел имени товарища Судоплатова (еще раз подчеркну, что не знаю, играл ли КГБ СССР какую-то роль в данном покушении, или все это – безответственная мирская молва).

В случае с нападением на синагогу интереснее всего позиция сторонних наблюдателей. Православные и католические прихожане (как я почерпнул из той же "Московской правды") говорят, что не надо бы иудеям устанавливать металлоискатели, организовывать чрезмерную охрану, а главное – говорить на своем никому не понятном языке в синагогальной ограде. В общем, никакой тебе интеграции. Это, очевидно, раздражает людей. То ли дело католики – устраивают масштабные бесплатные концерты для всех. А русским у себя дома вообще нечего бояться. В общем, "жила-была маленькая девочка... сама виновата!" Несколько сдержаннее мусульмане. Они помнят налет на молельный дом в Сергиевом Посаде в октябре 2005 года. Однако и они предпочитают сохранять спокойствие.

Позиция правильная. Особенно когда сохранять больше нечего.

Где дом у русских?

Казалось бы, ответ ясен – вся Россия!

Но все выходит не так просто. 12 января на радио "Эхо Москвы" была интерактивная передача, посвященная данному прискорбному событию. Трудно поверить (я сам ушам своим не верил), но факт: никто не сказал, пусть даже с какими-то оговорками, что вбегать с ножом в дом молитвы и резать молящихся – нехорошо. Что это дурно. Что это не по-божески и не по-человечески.

Куда там! Первые же звонившие стали впрямую оправдывать преступника. Он, дескать, хотел сделать так, чтобы русских услышали. Потому что сейчас их голос совсем не слышен. Очевидно, именно в хасидской синагоге на Большой Бронной и находится главная заслонка, мешающая русским высказаться во весь голос...

Другие радиослушатели говорили, что им жалко барашков, которых режут на Курбан-байрам. И что они не хотят, чтобы русские дети были свидетелями этой жестокости. Должен признаться, дорогие читатели, что и мне жалко этих тварей божьих. Но я просто не хожу туда, где мусульмане совершают данное жертвоприношение. Что и советую тем, кто хочет уберечь своих детей от такого шока: не ходите на этот праздник, аллах с ним! Но остается вопрос: при чем тут евреи со своей синагогой? Может быть, насчет барашков надо обращаться в духовное управление мусульман? Иначе получается, что евреев режут затем, чтобы мусульмане не резали барашков. Даже если поверить Константину Ласкину из "Московской правды", что у Копцева действительно "съехала крыша", все равно получается слишком уж парадоксальная логика. Никакой шизофреник до такого не додумается.

Наконец, третьи радиослушатели говорили, что в Москве много национальных школ. Татарских, украинских, литовских, грузинских, еврейских и так далее. "А где русские школы?" – гневно спрашивали они. Ведущая Ольга Бычкова резонно отвечала, что русские школы – это все остальные. Если всего школ в Москве, условно говоря, две тысячи, а национальных – сто, то получается, что русских – 95 процентов.

"Нет!" – возражали радиослушатели. – Вы нас обманываете. Те школы для литовцев и евреев, а эти – для всех. А нам нужны школы для русских!"

И напрасно ведущая убеждала своих собеседников, что в национальные школы практически всегда принимают детей всех народов, живущих в микрорайоне, и что вся "национальность" этих школ часто состоит в нескольких лишних уроках языка и истории. "Нет, нет, и еще раз нет! Нужны русские школы!"

Очевидно, радиослушатели стремились к расовой (национальной) сегрегации в области среднего образования. Проще говоря, если школа русская, то чтобы ни один грузин или украинец ее порога не переступил.

Получается, что ради этой странной идеи Александр Копцев бросился с ножом на евреев в синагоге. Нисколько не оправдывая его, я почему-то уверен, что он не держал в голове проект раздельного обучения русских, азербайджанцев и молдаван.

Хуже другое. Хуже всего то, что идея национальной ущемленности крепко завладела умами части русских. Как на грех, самых активных русских, которые слушают радио и не ленятся дозваниваться в эфир.

Пора затевать новый национальный проект. Психотерапевтического толка. По поднятию национальной гордости великороссов. Потому что без этого все остальные проекты сдуются, как шарики на третий день после Первомая.

Прокурорский маятник

Генпрокурор, как мы уже знаем, пообещал разобраться и не тянуть резину.

Наверное, время пришло. Раньше правоохранительные органы отбивались от подобных дел, отказывались квалифицировать их как "преступления на почве национальной нетерпимости". Теперь – как минимум в деле Копцева – все должно стать наоборот.

Спикер Госдумы Борис Грызлов полагает, что законы надо ужесточить, если они не гарантируют защиты общества. Председатель думского Комитета по безопасности Владимир Васильев, напротив, считает, что у нас достаточно законов для противодействия экстремизму и ксенофобии. Того же мнения известный эксперт по межнациональным конфликтам Галина Кожевникова. Она говорит, что для применения существующих законов обычно недостает политической воли. Но сегодня случился некий переизбыток этой воли. "Прекрасная иллюстрация – это обвинение, предъявленное Александру Копцеву, – говорит Кожевникова. – Ему вменили, на мой взгляд, все, что смогли вспомнить: покушение на убийство по мотивам национальной ненависти, нанесение тяжких телесных повреждений по мотивам национальной ненависти и еще в дополнение – разжигание национальной ненависти. Применение первых двух статей понятно. А вот последнюю зачем применяют – непонятно".

Очевидно, затем, чтобы вломить по полной.

Тут уж действительно обрадуешься, что Копцев действовал в одиночку, без сообщников, и не принадлежал к экстремистским организациям. Я считаю, что преступник должен быть наказан по всей строгости закона, при соблюдении всех процессуальных и иных правовых гарантий.

Но мне не хочется, чтобы "дело Копцева" стало показательным "многофигурным" процессом.

Потому что именно в ходе больших показательных процессов происходят наиболее массовые и бесстыдные нарушения закона и прав человека. Которые в итоге бьют не по преступникам, а по обыкновенным лояльным гражданам.