Наша надежда на вас неложна

"...Мы не можем не видеть, что история России была трагедией...", – писал о. Александр Шмеман в 1953 году. Эта трагедия раскрывается теперь в Русской Церкви. Канонизация новых мучеников и исповедников российских – это, по сути, канонизация того остатка, который выделился в результате тысячелетней истории Русской Церкви и русского народа – тех, кто исполнил Божественное предназначение до конца и сподобился перед лицом мiра исповедать свою верность Христу. Архиерейский Собор 2000 года определил прославить для общецерковного почитания в лике святых Собор новомучеников и исповедников Российских XX века, поименно известных и доныне не явленных, но ведомых Богу. Таким образом, Церковь исповедует святость явивших "во дни гонения лютого" "образ терпения и непостыдного упования" – своих членов, которые удостоились свидетельствовать об истине веры. Такими свидетелями в годы гонений на Церковь были едва ли не все ее верные чада. Верующие в советской России находились в таких условиях, что каждому из них была дана возможность за Христа пережить различные лишения, опасность ареста, натиск яростно нападавшего на Церковь и ее людей атеистического мiра.

В этом есть, безусловно, великий смысл. За тысячу лет дореволюционной истории России границы русского общества и русской Церкви номинально почти слились. Во время переписи 1897 года 69,4 % русских подданных (за исключением населения Финляндии) назвали себя православными христианами. Участие в Таинствах крещения, миропомазания (отчасти и в Причащении – которое в некоторых случая было даже обязательным, например, для военных) считалось общественной нормой, официальной формой заключения брака являлось венчание. Степень воцерковленности среди народа была неодинаковой, но формально большая его часть принадлежала к Церкви по крещению. С наступлением революции социальные формы распались, православие перестали расценивать как нормальное свойство русского человека, напротив, новая власть с самого начала подвергла его гонениям. Эта внезапная свобода от государственных и общественных установлений привела к тому, что многие наши рожденные в православии соотечественники явно отвергли Церковь, более того, выступили против нее. Остались же в основном те, кому вера была действительно дорога, ведь теперь, как и в первохристианские времена, она была почти неминуемо связана с большими жертвами. Жизнь христиан в советской России обратилась в путь исповедничества.

"Суд Божий совершается над Церковью Русской", – писал из ссылки священномученик Сергий Мечев. Революция подвела страшный итог истории русского народа. Как народ христианский, он, очевидно, не смог исполнить своего предназначения – стать народом Божиим, Его Церковью. "Ныне почти нет истинного благочестия, а одно лицемерство. – определял в XVIII веке святитель Тихон Задонский современное ему состояние Церкви, предвидя его трагические последствия. – Должно опасаться, чтобы христианство, будучи жизнь, таинство и дух, не удалилось из того человеческого общества, которое не умеет хранить этот бесценный дар Божий". Столетием позже святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: "Живем в трудное время – оскуде преподобный от земли, умалишася правда от сынов человеческих, наста глад слова Божия, ключи разумения у книжников и фарисеев, сами не входят, возбраняют вход другим. Христианство и монашество – при последнем издыхании. Образ христианского благочестия кое-как, наиболее лицемерно, поддерживается, от силы благочестия отреклись, отверглись люди!" Внутреннее истощение веры, смерть для Церкви задолго до 1917 г. опустошали по виду православное российское общество. И когда революция эту видимость разрушила, обнажилось содержание – безверие и беззаконие многих наших соотечественников. Внезапно открылись истинные границы Церкви – перед лицом гонений и открытого греховного соблазна в Ней остались те, кто был, по словам о. Александра Шмемана, "укоренен в безраздельной верности Христу". Остальные оказались во вне.

Отпадение одного человека – это большая беда для Церкви, что же говорить об апостасии (от греч. "отпадение", отвержение – прим. ред.) целого народа. Просвещенные евангельским благовестием, явлением многих святых, не раз призванные ими к покаянию, мы не осуществили свое христианское назначение. И вот наступил суд. Именно как суд Божий, как наказание оценивали многие новомученики – патриарх Тихон, архиепископ Андроник (Никольский) или священник Сергий Мечев – те события, очевидцами и жертвами которых они стали.

Суд этот, как и любой другой, имел прообразом Суд страшный, как он описан в главе 25 Евангелия от Матфея. Произошло отделение "овец от козлищ". И о тех, и о других была сказана правда – об их отношении к Богу. И если во время революции было открыто до того неявное отступление от веры части нашего народа, то тогда же Господь изволил явить подлинных чад своей Церкви, показать мiру тех, кто с Ним. И действительно, тем, кому вера в Бога осталась дороже поставленных революцией во главу угла земных благ, была уготована славная участь – исповедать истинность христианства. Обреченные своей верностью на различные жертвы, от оскорблений воинствующих безбожников или ограничений в работе до мучительной смерти, они этим искупили грехи прошлого. И если вероотступники судом были преданы явному злу – навязанному советской властью богоборчеству, братоубийству и грабежу, то оставшиеся в вере получили свободу – как от мертвенного наследия прошлого, так и от современного им нечестия. Их мученичество само стало осуждением этого зла и свидетельством об их времени для нас. Пронзительные слова посланий патриарха Тихона оживают ныне в песнопениях и молитвах. Они говорят нам о тех годах, когда "земля российская тьмою безбожия и каиновым озлоблением объята бысть", называют гонителей "каиновыми внуками", а их дело – братоубийством, поруганием святынь и безбожием. Эти слова, недавно зазвучавшие в храмах, являют собой свидетельство Церкви о себе самой в истории, о тех испытаниях, которые Ей пришлось преодолеть. Подобно именам римских язычников, еретиков Ария, Нестория, Македония и Копронима гонители Церкви XX столетия вошли в Ее предание. Называя их безбожниками и братоубийцами, а их дело – грехом, Церковь отвергает их самих и их дело, хотя и молится новомученикам об уврачевании "богоборных людей, враждою и убийством дышащих".

Для нас, православных христиан XXI века, канонизация Собора новомучеников и исповедников Российских становится откровением о недавнем прошлом нашего народа. Нам открыто, что правда была с теми, кто в годы гонений оставался верен Богу и шел путем исповедничества, но не с теми, кто отвергал Его и предавался "нечестию и развращению". Почитание пострадавших за веру и осуждение виновных в этих страданиях превратилось теперь в церковный канон – т.е. правило. Разделяя учение Церкви, мы принимаем и Ее отношение к новомученикам и исповедникам, к причинам их страданий как правильное, истинное восприятие людей и событий прошлого. Вряд ли возможно теперь называть себя православным христианином и оправдывать, например, политику Сталина.

Не в этой ли правильной, основанной на вечных христианский ценностях и свидетельстве Церкви оценке собственной истории заключается смысл народного покаяния? К такому покаянию обращают нас и обстоятельства жизни нашего народа. Тысячелетняя Россия пала, разрушилась под ударом коммунистической революции. Через 70 лет распалось построенное большевиками новое советское общество. Последние пятнадцать лет мы без успеха пытаемся найти новые пути нашей национальной жизни. Как оказалось теперь, в прошлом не было достаточно прочных форм, во всем присутствовал какой-то порок, который и привел к общему распаду. В нашем нынешнем состоянии, когда неизвестно, куда идти дальше, естественно обратиться к собственной истории и попытаться понять, где находятся причины современного российского поражения, на чем основывать возрождение нашего отечества. Православным христианам легче идти этим путем покаяния. Нам даны абсолютные критерии оценки любого человеческого действия – заповеди Божии, а в канонизации Собора новомучеников и исповедников Российских перед нами открывается свидетельство о нашей истории. Это свидетельство, как уже сказано, двоякое: с одной стороны, понимание новыми мучениками причин суда Божьего над Россией, выразившегося в явлении открытого зла в русском общества и гонениях на Церковь, с другой – само мученичество, ставшее осуждением тех, кто его вызвал – сторонников новой революционной власти. Дай Бог, чтобы наша Церковь, пользуясь имеющимися у Нее средствами, смогла сказать правду о нашем прошлом и указать дальнейший путь. Главное при этом не прельститься разнообразными ложными идеалами, не раз являвшимися в истории России, но стоять на твердом основании Писания и Предания Православной Церкви.

Считается, что мученики уподобляются Христу – в Его умалении вплоть до позорной смерти и, подобно Тому, Кто избавил людей от греха, так же достигают свободы в Боге. И если мы, обращаясь к истории России, говорим о том, что наш народ не смог исполнить своего христианского призвания, то нельзя сразу не упомянуть о святых новомучениках и исповедниках, о тех, кто претерпел до конца и спасся. И, если мы видим в нашем прошлом неправду, в недавнем прошлом – явное зло, вспомним тогда о тех наших сродниках, которые смогли эту неправду и это зло преодолеть. О том, что наша надежда на них неложна, свидетельствует общецерковное почитание Собора новомучеников и исповедников Российских, явленных и неявленных.

В статье использованы цитаты из книг:

Прот. А.Шмеман. Исторический путь Православия. М.: Паломник. – 1993;

Заветы новомучеников и исповедников Российских. М.: Издательство Сретенского монастыря. – 2004;

Служба Собора новомучеников и исповедников Российских. М.: Издательский Совет РПЦ. – 2003.