Ислам против террора

В переводе с арабского "ислам" означает – "мир, спокойствие, безопасность". Поэтому в известном штампе "исламский террор" заложено лексическое противоречие.

На самом деле, мерзавцы, прибегающие к террору, только прикрываются исламом, точно так же, как средневековые европейские инквизиторы, сжигавшие людей на кострах, прикрывались христианством. А большевистские и фашистские заплечных дел мастера выполняли идеологические и политические заказы.

Приклеивание оскорбительных и обидных ярлыков одной из мировых религий – несправедливо и опасно. Такие действия чреваты порождением подозрительности и даже вражды со стороны тех, кто искренне верит в Аллаха и категорически не приемлет террор. Радикальный ислам нельзя считать естественной частью ислама как такового. Радикалы почти всегда – патология цивилизации, а в современном мусульманском мире они еще успешно играют роль провокаторов и убийц.

В Коране неоднократно провозглашается уважительное отношение ко всем религиям. Ислам гармоничен для понимания, ибо не претендует на создание философских концепций, выходящих за его рамки. Ислам одновременно рассудочен и рационален, мистичен и конкретен.

Коран действительно подчеркивает свой приоритет над иудейской Торой, но, одновременно признает танахические пророчества. Поразительно, но согласно и Торе, и Корану до создания на Земле Израилевой еврейского государства, там должны властвовать мусульмане.

Известный израильский исследователь Корана и священных текстов сопредседатель Общества исламо-израильской дружбы "Корни и ветви" Ашер Эдер полагает, что "истинный мир на Ближнем Востоке невозможен без понимания ислама – души арабского общества".

Непонимание Западом и Израилем мусульманского мира Эдер объясняет двумя заблуждениями. Во-первых, иудохристианская цивилизация считает мусульманский мир менее продуктивным в интеллектуальном отношении, чем собственный мир.Во-вторых, Запад и Израиль пытаются навязать мусульманам свои законы бытия и видения мира как такового. Подобные подходы со стороны иудохристианского мира, которые можно охарактеризовать как поверхностные и высокомерные, неверны в корне.

На самом деле именно ислам помог европейцам отказаться от многих варварских представлений. В конце концов в исламе никогда не существовало даже подобия инквизиции, живьем сжигавшей людей на кострах. Не было в исламе и индульгенции, покупкой которых в Средневековье католическая церковь искупала своим прихожанам грехи.

На протяжении VII-XVI вв. исламская цивилизация по многим позициям опережала иудеохристианскую. В те времена арабский язык наряду с латынью считался языком науки. Тогда еврейские ученые в Испании и в Египте писали свои труды по-арабски. В далекой Скандинавии норвежская королева Кристина выучила арабский язык, который считала "языком любви и философии".

Антирелигиозные настроения всегда эклектичны. Напряженность между религиозными верованиями иногда выливается в кровавые столкновения и погромы. Тем не менее в Средние века, когда религиозная разобщенность казалась беспредельной, мусульманские теологи считали вполне приемлемым межконфессиональный диалог.

К сожалению, наше время характеризуется наступлением фундаменталистских концепций в большинстве религий. В данном случае ислам не исключение. В угоду своим политическим и личным интересам ряд государственных мужей, а также лидеров политических партий и движений занялись откровенной подменой понятий. Они посчитали выгодным подменить понятие "джихад", означающее – "усердие в вере", на "джихад", означающее – "священную войну".

Подлог не смутил маргиналов, которым нет дела до людских страданий. Алчность и стремление к абсолютной власти – вот базис и одновременно надстройка их идеологии.К исламу они не имеют никакого отношения.

Нынешний Запад не желает понять, что исламский мир нельзя мерить по себе. Мусульманин более обращен в себя, чем христианин или иудей. В своем жизненном укладе он опирается на логику в значительно меньшей степени, чем на мистику и иррационализм. Совершенно неверно считать ислам враждебным другим религиям. Отнюдь! Коран призывает относиться уважительно к представителям других религий, и особенно к "людям Писания", то есть к евреям и христианам.

Надо признать, что иудаизм, христианство и ислам, которые образуют семью авраамических религий, активно выступают против идолопоклонства. Для последователей Авраама (по-арабски – Ибрахима) непризнание единого живого Бога в буквальном смысле – "смертельный грех". Но даже в отношении идолопоклонников ислам "запрещает действовать огнем и мечом". Согласно заповедям Аллаха, война допустима только в целях обороны и восстановления справедливости и человечности. Совершенно очевидно, что террор противоречит самой сущности ислама. В суре "Гром", аят25, говорится: "А те, кто неверны в завете к Богу,/И обещания свои не соблюдают,/И разделяют то,/Чему велел Он быть соединенным,/ А по земле несут нечестие и зло, – /На тех – проклятие Алла-ха,/И зла для них обитель воздаянья". Следует обратить внимание, что в Коране нет ни слова ни об унижении христиан и евреев, ни о нанесении им ущерба. Статусом "зимми" – граждан второго сорта – их наделяет не Коран, а так называемые законы Омара – одного из первых арабских халифов. В частности, в Коране подчеркивается, что евреи, сохраняющие преданность Завету и своим заповедям, заслуживают уважения и всяческой помощи. Более того, они даже наделяются правами выступать в качестве обличителей тех мусульман, которые недостойны Творца.

Палестинская интифада – по-арабски "восстание" – несомненно, антимусульманское действо.

Во-первых, культ смерти, который поставили во главу угла те, кто смеет называть себя шахидами – по-арабски "святыми", – противоречит исламу. В авраамических религиях самоубийство считается одним из величайших грехов.

Во-вторых, доведенный до предела, точнее, беспредела, экстремизм противоречит человечности. Оторопь охватывает нормального человека, когда палестинские дети заявляют по местному телевидению: "Мы не хотим жить, мы любим смерть. Все дети Палестины хотят стать шахидами".

В-третьих, интифада – это всегда война. Примечательно, что палестинские лидеры развязывали интифады, когда экономическое положение на территориях, которые они контролировали, определялось как стабильное или было даже на подъеме.

В-четвертых, у интифады не было ни малейших шансов на победу. Единственный результат, который достигли террористы, это резкое ухудшение положения палестинцев. Причем речь идет и о политической, и об экономической сферах.

Французский историк Патрис Генифе в статье "Генеалогия современного терроризма" выдвигает точку зрения, согласно которой современный терроризм отличается от других видов политического насилия прежде всего очевидной неразборчивостью и отсутствием логики в выборе жертв. Генифе характеризует этот вид терроризма как "царство всеобщего и беспредельного произвола", когда все могут стать жертвами, а для вынесения приговора не требуется "ни мотивов, ни доказательств вины".

Но разве современный терроризм напрямую связан с исламом как религией? Ведь жертвами сегодняшнего террора становятся представители разных национальностей и вероисповеданий, в том числе и мусульмане. Более того, в некоторых случаях можно говорить и о масштабном внутримусульманском или межмусульманском терроре.

В исторической и недавней ретроспективе таких примеров немало. В1956-1957 гг. Фронт национального освобождения (ФИО) Алжира осуществил серию терактов в городах страны, чтобы доказать свою "первородность" по отношению к Алжирскому национальному движению (АНД), другой местной национально-освободительной организации. Соперничество ФИО и АНД унесло тысячи жизней алжирцев. Хотя обе эти организации целью своей борьбы провозглашали "освобождение алжирского народа". Недавние теракты на египетских курортах на Синае в ноябре 2004 и июле 2005 годов тоже являются примером атаки мусульманских экстремистов против своих же единоверцев.

Несомненно, фундаменталистов, использующих террор для достижения политических целей, следует рассматривать как врагов ислама. Их идеология, конечно же, не секулярная, но и не религиозная. Они – "псевдорелигиозные радикалы", обратившиеся к религии в попытке освободиться от всяких запретов. Тем не менее далеко не все фундаменталисты, прикрывающиеся исламом, отвергают западную культуру.

Показательно, что значительное число террористов вербуется из средних и даже богатых слоев населения арабских стран. Они стоят значительно ближе к западной, чем к мусульманской культуре. Патрис Генифе оказался едва ли не провидцем, когда за год до взрывов в лондонском метро и в автобусе в июле 2005 года отмечал, что "поощрение исламизма стало общеевропейской болезнью, и прежде всего это касается Великобритании, ибо Лондон сделался настоящим святилищем мусульманского экстремизма".

Этот факт Генифе объясняет довольно просто. Он считает, что, во-первых, Запад "спутал сражения за счастье угнетенного человечества", к которому в последние полвека неожиданно стал испытывать благоволение и симпатию, с "террором против всех". Во-вторых, западные либералы не поняли, что современные террористы выросли именно из "революционного прошлого". Генифе верно указывает: "От Робеспьера до бен Ладена все тот же клич: "Да здравствует смерть!"

Профессор Шибли Телхами из Мэрилендского университета (США) в одной из своих статей, указывает на взаимосвязь исламистского фундаментализма и антиамериканских настроений в районе Ближнего Востока. Некоторые палестинские террористы в идеологическом смысле никак не были связаны с исламом. Например, одной из самых радикальных ближневосточных организаций остается "Народный фронт освобождения Палестины", созданный в конце 1960-х годов врачом-христианином.

Нельзя не сказать, что организаторы террора используют для вербовки боевиков отчаяние и бедность, царящие среди значительного числа палестинского населения. "Тем не менее, – отмечает Шибли Телхами, – большинство палестинцев отвергают бенладеновский террор и даже боятся его целей". С другой стороны, считает Телхами, палестинцы и арабский мир в целом опасаются, что война с террором угрожает сделать легитимным вмешательство иностранных держав в дела более слабых государств, признанных агрессорами.

Сотрудник Немецкого института Востока (Гамбург) К.Хафез в брошюре "Запад и ислам в массмедиа" поднимает вопрос об опасной тенденции западных средств массовой информации характеризовать ислам как "фанатичную религию, оправдывающую насилие и открыто враждебную к западным идеям свободы, прав человека и демократии".

По мнению Хафеза, с терроризмом и фундаментализмом ислам отождествляют недобросовестные журналисты и ничего не смыслящие в исламоведении псевдоученые. Пытаясь быть объективным, Хафез соглашается и с тем, что нередко перебарщивают и СМИ мусульманских стран, изображающие западную культуру как антигуманную, торгашескую, сексуально-распущенную и склонную к насилию. Таким образом, вместо приемлемой полемики возникает серьезная конфронтация, едва ли не столкновение цивилизаций.

Э.Сиван в статье "Радикальный ислам", опубликованной в журнале, предлагает Западу делать ставку на либеральных исламских интеллектуалов, которые сегодня занимают весьма ограниченное публичное пространство в мусульманском мире. В последние годы, полагает Сиван, именно исламистские радикалы, вытеснив марксизм и панарабизм, проникли в элитные мусульманские сообщества, навязав им свои стратегические цели.

Однако на нынешнем этапе радикалы не достигли каких-либо весомых политических результатов. Они теряют свой электорат, ибо в мусульманском мире растет понимание бесперспективности любой формы политического насилия. Либеральные мусульманские лидеры в отличие от радикалов, предлагают актуализировать исламское наследие путем свободной и открытой интерпретации священных текстов всего наследия ислама. Они полагают, что новые идеи могут быть взяты прежде всего из европейской цивилизации, достигшей наибольших успехов. Либералы убеждены, что не существует никакого мирового заговора против ислама. Согласно их точке зрения мусульманам полезно заимствовать западные культурные ценности путем интеграции, а не ассимиляции.

"Мусульмане, – пишет Э. Сиван, – должны присоединиться к миру, который они должны обогатить, а не раствориться в нем". Главная цель апологетов исламистского фундаментализма – возродить "низам ислами" ("исламский порядок") и создать государство по типу Мединского халифата, существовавшего в раннем Средневековье.

Фундаменталисты не сомневаются в моральном банкротстве западной цивилизации. Они настолько уверовали в созданную ими же фундаменталистскую утопию, что "считают акты насилия против христианского Запада легитимными". Более того, Израиль, с точки зрения фундаменталистов, – светское государство, пренебрегающее иудейскими традициями и принявшее на себя роль крестоносцев, мечтавших завоевать исконные арабские земли в пользу христиан. Наоборот, исламские либералы считают создание на современном этапе развития цивилизации халифата фикцией, призванной заставить мусульманский мир не обращать внимания на новые религии. Либералы сомневаются, что такой традиционный исламский институт, как Шура (по-арабски "совет"), может служить моделью демократии.

Либералы призывают преодолеть наследие авторитаризма в исламе и создать доктрину, в которой ислам сопрягается с ценностями человеческого достоинства. К сожалению, либеральное течение в исламе элитарно и в организационном плане почти не связано с "мусульманской улицей". В исламе мирское и священное слито воедино. Поэтому мусульманская община – умма – определяет форму религиозно-детерминированного поведения мусульман. Однако, как и в других религиях, всегда находилось место просветителям, которые именуются "джадидами", по-арабски "новыми". Так, один из видных модернизаторов, идеолог бухарских джадидов, узбекский писатель Ад-бал Рауф Фитрат (1886 – 1937), отмечая, что Запад и Россия преуспели за счет развития науки, писал: "Если мусульмане Туркестана сохранят старую систему образования и не будут изучать полезные науки, то через несколько лет ислам совсем исчезнет из Туркестана, за исключением имен в исторических книгах".

07.02.2006