Михаил Краснов: Если бы оскорбленные пошли в суд, то, наверное, решение было бы вынесено в их пользу

Вице-президент фонда ИНДЕМ, доктор юридических наук Михаил КРАСНОВ считает, что мусульмане, обидевшиеся на датских карикатуристов, могли бы добиться наказания обидчиков пророка и на сугубо правовом поле.

Прежде всего я хотел бы перенести обсуждаемую проблему исключительно в правовую плоскость, отделив все, что касается политики, в том числе и реакцию исламского мира на опубликованные карикатуры. Попробуем представить, что вместо забрасывания камнями европейских посольств мусульмане пошли в суд. Тогда суду пришлось бы столкнуться с вопросом, который можно назвать проблемой XXI века: где пролегают границы плюрализма?

В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод есть две касающиеся этой проблемы статьи: ст. 9 "Свобода мысли, совести и религии", которая касается внутренних убеждений человека, и ст. 10 "Свобода выражения мнения", которая касается уже публичного высказывания своих убеждений. При этом конвенция предусматривает, что "осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые необходимы в демократическом обществе". Эти нормы примерно в таком же виде закреплены и во Всеобщей декларации прав человека ООН 1948 года (ст. 18 и ст. 19) и в Международном пакте о гражданских и политических правах 1976 года. Ограничения плюрализма содержатся и в российской Конституции. Так, по ст. 17 Основного закона "осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц", а по ст. 29, "каждому гарантируется свобода мысли и слова", но "не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду".

Страсбургский суд в своей практике стремится строго различать убеждения как частное дело человека и как основу для публичных акций. Он не абсолютизирует свободу мысли, сознавая, что существуют такие убеждения, которые при попытках отдельных лиц или организаций действовать на их основе, нарушают другие охраняемые ценности: жизнь и здоровье, права и свободы других лиц, общественное спокойствие, нравственность. В этом случае суд оказывается на стороне национальных властей, когда их действия направлены на защиту демократических ценностей в целом. Иначе нельзя было бы, например, даже запретить эксгибиционисту ходить голым, поскольку он вправе свободно выражать свои убеждения.

Если же говорить о судебной практике, то Страсбургскому суду не раз приходилось сталкиваться с проблемой определения границ свободы мнений. Любопытное совпадение: одно из дел, напоминающих нынешнюю ситуацию и рассмотренных в 1994 году, называлось "Йерсилд против Дании". Газета "Информейшен" опубликовала статью, где описывались расистские настроения группы молодых людей, назвавших себя "зеленые куртки". На основе статьи был сделан документальный фильм, в котором три члена экстремистской группы отпускали оскорбительные замечания в адрес этнических групп, проживающих в Дании. Фильм был показан по телевидению. На основании этого были возбуждены уголовные дела не только против молодых расистов, но и против автора фильма и руководителя отдела новостей датской радиовещательной корпорации, выпустившей фильм в эфир. Спорным оказался в деле один вопрос – были ли меры датских властей "необходимы в демократическом обществе". Автор фильма утверждал, что он пытался объяснить своим зрителям новый для Дании феномен – появление у полуграмотной и социально уязвимой молодежи воинствующего расизма. Датское же правительство утверждало, что журналист отредактировал сюжет в сенсационном, а не информативном ключе.

Европейский суд по правам человека, соглашаясь, что аудиовизуальные средства информации способны с помощью образов передавать смысл, который не в силах донести печатные средства, тем не менее подчеркнул, что судам не подобает подменять в этом вопросе своими собственными взглядами суждения прессы относительно того, к какой технике репортажа следует прибегать журналистам. В то же время суд обязал самого себя учитывать при оценке манеру, в которой был подготовлен телесюжет, его содержание, контекст, в котором он вышел в эфир, и цели программы. В итоге суд пришел к выводу, что взятый в целом телесюжет объективно не похож на материал, цель которого состояла в пропаганде расистских взглядов, а вмешательство в осуществление права на свободу слова не было "необходимым в демократическом обществе". Поэтому был вынесен вердикт, что ст. 10 Европейской конвенции была в данном случае нарушена властями Дании. Правда, четверо из девятнадцати судей выступили с особым мнением, указав, что суд придал гораздо большее значение свободе журналиста, чем защите тех, кто вынужден страдать от расовой ненависти. А еще три судьи высказали несогласие с решением суда, но по несколько иным мотивам. Так что, с одной стороны, даже в Европейском суде нет четкой позиции о пределах плюрализма. А с другой стороны, это доказывает, что эти пределы ищутся в каждом конкретном деле с учетом многих обстоятельств.

Я думаю, что и общество, и власти, в том числе судебные органы, вместе должны нащупывать границы свободы мнений. Лично я не могу согласиться с международными актами о правах человека, где светские убеждения приравниваются к религиозным. Я считаю, что если у какой-то легально существующей религиозной общности есть некие святыни, посягательство на них в любой форме, в том числе и ироничным словом, карикатурой недопустимо. То есть ключевым понятием, когда речь идет о религиозных чувствах, является именно святыня. Конечно, пророк в исламе – это главная святыня, поэтому если бы оскорбленные мусульмане пошли в суд, дошли бы до Страсбургского суда, то, наверное, решение было бы вынесено в их пользу.

Можно много раз цитировать Вольтера, который говорил, что будет отстаивать право людей высказывать свое мнение, даже если оно ему отвратительно. Но ведь часто слово тоже может содержать в себе посягательство на права других людей. Кроме того, мне кажется, что данный конфликт затронул еще одну очень серьезную проблему – ныне абсолютизированы права человека, а моральный критерий их оценки стал релятивистским. На мой взгляд, это недопустимо, иначе тогда будет обесценена сама идея прав человека. Общественная нравственность, чувства верующих, – вот лишь некоторые из правовых границ плюрализма. Другое дело, что при решении конкретных дел все упирается в мировоззрение судей. А мировоззрение последних во многом зависит от представлений, господствующих в данном обществе и в данное время.

13.02.2006