Торговцы Холокостом

Британскому историку Дэвиду Ирвингу не повезло. Суд в Вене приговорил его трем годам заключения за публичное отрицание Холокоста. Австрия является страной, где сомнение в истинности убийств миллионов евреев нацистами приравнено к уголовному преступлению. А Ирвинга черт дернул за язык усомниться в истинности еврейской катастрофы именно на австрийской земле, правда, почти пятнадцать лет назад. Но "сколько веревочке не виться...", и поэтому наш историк, опрометчиво приехав к "мужественным венским студентам", оказался под арестом и, вслед за тем, на скамье подсудимых.

На суде он держался малодушно, каялся, просил прощения, отрекался от своих взглядов и высказываний. По пути в зал заседаний ему пришлось получить по голове помидорами, которые в него швыряли разгневанные студенты – естественно, не те, что его приглашали. Зрелище пожилого человека (Ирвингу – шестьдесят восемь лет), идущего в суд с понурой головой, под брань противников, и даже не пытающегося, с какой-то мрачной обреченностью, увернуться от летящих в него тухлых овощей, воистину печальное. Но историк сам загнал себя в эту ловушку и за язык его никто не тянул.

Сам Дэвид Ирвинг довольно известен, но известность эта – специфического свойства. Вот уже более сорока лет он занимается тем, что в Европе принято называть "ревизионизмом". Его первой книгой стала "Разрушение Дрездена", в которой он преувеличил число погибших в результате бомбардировки в пять раз. Зато в книгах "Война Гитлера", "Путь войны" и прочих он всячески преуменьшал число жертв нацистских репрессий, утверждал, что Гитлер ничего не знал о Холокосте, называл антигитлеровских заговорщиков "предателями". Удивительно, но этот англичанин ненавидит Черчилля, считая его основным виновником войны.

Приговор Ирвингу, несомненно, всколыхнет на Запады споры о пределах допустимого в публичных высказываниях, политкорректности, и свободе слова вообще. Уже откликнулась американская исследовательница Дебора Липстадт, на которую сам Ирвинг подал в суд пять лет назад, когда та назвала его "одним из самых известных и опасных отрицателей Холокоста". Дело он проиграл, и будучи не в состоянии выплатить штраф в несколько миллионов, был вынужден объявить себя банкротом и продать свой лондонский дом и жить в скромной съемной квартирке. Так вот, Липстадт заявила, что "я не в восторге, когда побеждает цензура, и я не верю в победы с помощью цензуры. Бороться с отрицателями Холокоста надо с помощью истории и истины". Она опасается, и вслед за ней многие другие, что приговор сделает из Дэвида Ирвинга мученика.

Что ж, сие вполне возможно. Затыкание рта оппоненту – не лучший довод в споре. А всякие запреты неизбежно порождают нездоровый интерес, поелику запретный плод сладок. Хотя, с другой стороны, можно понять и австрийских законодателей, пошедших по пути немцев и приравнявших отрицание Холокоста к уголовному преступлению. Страна, виновная в создании широкомасштабной индустрии смерти (а Австрия в 1938 – 1945 была частью Рейха), поставившая впервые в мировой истории убийство людей на научно-промышленную основу, не может не относиться к собственному прошлому с особой осторожностью.

Впрочем, это все европейские дела, от нас далекие, хотя и любопытные, особенно с учетом карикатурного скандала, поставившего вопрос о границах допустимого в новом ракурсе. Иранский агитпроп, кстати, весьма ловко отреагировал на "кощунственные" рисунки конкурсом карикатур на тему все того же Холокоста. Теперь европейские интеллектуалы должны как следует отрефлексировать вызов и придумать убедительное объяснение – почему позволено первое, и недозволенно второе? Задачка не из легких, но весьма важная, ибо политкорректность пока что исчерпывается старым континентом и Америкой, а третий мир ее не понимает и, похоже, не принимает. Точнее, африканцы и арабы не прочь испытывать ее блага во время пребывания в Европе, но самим вести себя корректно им не хочется.

Дэвид Ирвинг относится к тому типу писателей-историков, которые сочиняют сенсационные книжки на потребу невзыскательному читателю. Скучно читать одно то же про Наполеона или Кеннеди. Почему бы не попробовать доказать, что на самом Бонапарт был женщиной или, по крайней мере, гермафродитом (кроме шуток, недавно появилась об этом книга), а Кеннеди убило ЦРУ? От этого один шаг до какого-нибудь Деникена, утверждающего, что на земле побывали инопланетяне, и пытающегося разыскать следы их пребывания в памятниках древних цивилизаций. Чем не альтернативная история? Вот только подобная литература знает там свое место и всерьез читателями не воспринимается.

Не то у нас. Зайдем в самые лучшие книжные магазины Москвы. Чем заняты книжные полки в разделе "История"? Вот целый раздел фолиантов "академика" Фоменко по "новой хронологии". Далее следует отдельная полка сочинений Льва Гумилева, которого научное сообщество всерьез не воспринимает. Зато читательская масса с восторгом принимает теорию "пассионарности".

Но и Фоменко с Гумилевым не так страшны, и опасны разве тем, что понижают взыскательность читательской аудитории. Куда хуже обстоят дела с сочинениями по отечественной и новейшей истории. Что нам предлагают издательства? Несть числа книгам под названиями "Русь иудейская", "Ложь и правда русской истории", "Антироссийская подлость", "Грех и святость русской истории", "Убийство Сталина и Берии", "Россия, которой не было"...

Мухины и бушковы, баймухаметовы и суворовы, кара-мурзы и паршевы пытаются переписать тысячелетнюю историю России всяк на свой вкус и лад, но одинаково ненаучно. Что же узнает изумленный читатель? Сталин не умер своей смертью, но его отравили (то ли Хрущев, то ли Берия). Берия, в свою очередь, не был расстрелян, а погиб еще при аресте. Катыни не было, как и 37-го года. Революцию организовал не Ленин, но немецкий Генштаб и Парвус. И вообще, до 17-го года на Руси текли молочные реки с кисельными берегами. Русичи – потомки арийцев, а евреи – хазар. Боян – это древнегреческий поэт Биант, ушедший к славянам, и т.д.

Самое прискорбное, что вся эта макулатура востребована читателями, усердно потребляющими ее в метро и электричках. В иных магазинах она вытесняет куда-то на самый верх серьезную литературу, и у людей складывается впечатление, что исторические книги и должны быть именно такими сенсационно-разоблачительными, потрафляющими чувству национальной гордости великороссов.

Еще хуже то, что очевидный пробел в общественном сознании, зияющий с советских времен, когда были вычеркнуты тысячи имен и событий, заполняется не просто ненаучной лабудой, но лабудой весьма опасной, в которой густо перемешаны ксенофобия и ура-патриотизм, шапкозакидательство и самодовольство. Казалось бы, в XXI веке проповедовать, что Россия – родина слонов, весьма глупо и неприбыльно, ан нет. Именно на это клюет публика, потрясенная унижениями 90-х годов и ликвидацией сверхдержавы.

Еще в начале прошлого века французский философ и эссеист Жюльен Бенда написал книгу под красноречивым названием "Предательство интеллектуалов". Сегодня эти слова весьма и весьма актуальны. Вместо того, чтоб дать людям беспристрастную картину российской и всемирной истории, насыщенную фактами, а не домыслами, считающие себя интеллектуалами подсовывают им эрзац-историю. Поголовная грамотность населения обернулась весьма сильным упадком общей культуры. Вопреки надеждам Некрасова, народ продолжает нести с рынка "Милорда глупого".

Россияне хотят знать свою историю и готовы платить деньги за книги по ней, но что они получают взамен? Легче всего отговориться тем, что народ заказывает, а мы, сочинители, выполняем. Ей-ей, следовало бы по примеру Австрии вести закон об ответственности за "искажение исторических фактов". Ведь о нем еще мечтал герой Шукшина