Осетинское святилище Ирон дзуар

Кавказ продолжает оставаться регионом, в котором сохраняется сильное влияние древних религий и культов. Не составляют исключения и осетины, населяющие центральный Кавказ. Между абхазами и осетинами издавна поддерживались тесные контакты, которые затрагивали и религиозную жизнь этих народов. Как отмечает Л.А. Чибиров, сходство религиозных представлений между осетинами и народами Западного Кавказа было вызвано не только одинаковыми природно-географическими условиями, но и сходством исторических судеб, общественного строя и образа мышления народов Центрального и Западного Кавказа (224, с.128). Однако, учитывая удаленность географического ареала расселения осетин от Абхазии и особенности советского периода исторического развития, открытие действующего осетинского святилища близ Пицунды во время полевых исследований летом 1998 г. неожиданным.

Появление здесь осетинского святилища было связано со строительным бумом в Абхазии 1960-1970-х гг. Тогда бурно развивавшаяся "всесоюзная здравница" остро нуждалась в рабочей силе и сюда из разных районов приехало немало осетин. Они принадлежали к разным этнографическим группам своего народа – иронцам, дигорцам, кударцам, туальцам и чисанцам. Большинство осетинских переселенцев были мужчинами, которые быстро пускали корни в Абхазии. Женились преимущественно на русских девушках – местных, или таких же переселенках, как они сами. Дети от смешанных браков считали себя осетинами: они по несколько месяцев в году проживали в отцовских селах, где говорили по-осетински и впитывали в себя местные нравы и традиции.

К началу 1970-х гг. в северо-западной части Абхазии образовалась осетинская община, члены которой, несмотря на имевшиеся между ними определенные языковые и культурные различия, поддерживали тесные связи друг с другом. У многих из них в родных селах имелись дзуары – святилища (это слово означает также покровитель, дух, небожитель. См.: 197, с.397), в которых проводились ежегодные церемонии и моления.

Наши переехавшие в Абхазию осетинские собеседники назвали в качестве почитаемых на их родине святилищ Хытыгдзуар – "святилище, посвященное осетинскому богу Хытыгу" и Лтыдзуар – "святилище мужчин, в которое женщин допускали только после совершения церемонии". Последнее расположено близ города Владикавказа и считается настолько почитаемым, что туда "съезжаются осетины со всей северной Осетии" (Л. Челохсаева, поселок Пицунда).

Многие из поселившихся в Абхазии осетин продолжали участвовать в ежегодных молениях в родных селах, но с годами семейные и бытовые проблемы делали такие поездки все более редкими. Инициатором создания в Абхазии осетинского святилища стал Шалико Плиев, принадлежащий к южноосетинской группе кударцев. Родом он из Боржомского района Грузии, в котором компактно располагались 12 осетинских сел. Жители этих сел имели общее святилище, в котором ежегодно проводилась церемония "Хуцау мады бон" – "праздник Богоматери".

Святилище называлось "Хуцау мады дзуар" – "святилище Богоматери", оно представляло собой место на равнине, где росла старая груша, у корней которой лежала куча камней. Сюда каждый год 21 сентября приходили жители окрестных осетинских сел и совершали жертвоприношение (по барашку от одной или нескольких семей). После этого местный учитель, довольно молодой, но "наиболее чистый и грамотный человек", обращался к Богу с просьбой даровать благополучие всем собравшимся.

Мужчины с горящими свечами в руках присоединялись к его молитве. После этого каждый из мужчин (женщины и дети стояли поодаль) подходил к дереву, учитель просил Бога даровать благоденствие и мир его семье и прикреплял горящие свечи к лежавшим у корней дерева камням. После этого начинался ритуальный пир, к которому с большим удовольствием присоединялись окрестные армяне и грузины.

В начале 1970-х гг. большинство проживавших в Пицунде осетин согласилось с идеей Ш. Плиева о создании в Абхазии осетинского святилища, в котором живущие здесь осетины могли бы проводить ежегодное общее моление. Было найдено подходящее для святилища место: оно представляло собой лесную поляну у подножия холмов близ Пицунды. После этого Ш. Плиев поехал в свое родное село Гуджарети и обратился к односельчанам с просьбой об отделении части местного святилища для переноса в Абхазию.

Некоторые из местных стариков утверждали, что этого делать нельзя, но большинство с ними не согласилось и решило, что перенос святилища в Абхазию "будет угоден высшим силам и полезен людям". После этого Ш. Плиев перед своим отъездом в Абхазию приехал к святилищу, где насыпал в корзину землю из-под груши и взял один из камней, лежавших у ее корней (после полученного от односельчан разрешения для этого не понадобилось проводить каких-либо дополнительных обрядов или церемоний). Камень и корзина с землей были погружены в багажник машины и привезены в Абхазию.

Вскоре земля была высыпана у корней высокого дуба на выбранной поляне в окрестностях Пицунды, там же был положен привезенный камень и 21 сентября 1972 г. состоялось первое моление осетин в новом святилище. С тех пор оно совершалось каждый год и только в том случае, если на дворе был проливной дождь, церемония переносилась в дом кого-нибудь из местных осетин. Жрецом святилища стал Ш. Плиев, однако местные осетины называют его не дзуарылаг" (жрец), а словом "хыйштер" (или хиштар) – в переводе "старший, старейшина".

По поводу названия нового святилища у осетин, опрошенных нами в 1998 г., не было единого мнения. С. Хуриев, к примеру, назвал его именем святилища, расположенного в его родном селе Цинагара в Южной Осетии: "Дзуар" – "священное место", а проводимую там церемонию "Дзуар бон" – "День (праздник) священного места". З. Казаева, которая родом из того же села Гуджарети, что и Ш. Плиев, считает, что новое святилище имеет то же название, что и старое – "Хуцау мады дзуар", и проводимая тут церемония называется "Хуцау мады бон". Ш. Плиев наряду с "Хуцау мады дзуар" называл святилище и другим названием – "Борзон дзуар", что переводилось им как "праздник и святилище Богоматери" (но большинство опрошенных с такой трактовкой не согласилось).

Видимо, имеющиеся внутри осетинской общины Абхазии культурные и определенные религиозные различия (не имевшие принципиального характера и возникшие в силу почитания различных дзуаров), сказались при проведении работ по обустройству святилища, проведенных в 1983 г. Тогда площадка под дубом со священной землей была забетонирована и огорожена высоким забором из металлической сетки. Под деревом была установлена небольшая квадратная ниша из прямоугольных камней черного цвета, основанием которой стал привезенный со старого святилища камень. Крышку ниши украшают сделанные из того же материала треугольный фронтон и прямоугольная плита, прикрепленная к задней стенке у ствола дерева. На плите сверху выбит крест, под ним надпись по-осетински: "Ирон дзуар" – "осетинское святилище" (видимо такое общее название устроило всех местных осетин) и внизу дата установки ниши – 1983.

По воспоминаниям местных осетин, в 1970-1980-х гг. число собиравшихся у святилища могло переваливать за сотню. Но затем распад СССР и грузино-абхазская война сильно сократили численность общины: в настоящее время в Пицунде осталось лишь 12 осетинских семей (около 40 человек).

Война не помешала проведению церемоний в святилище. Осенью 1992 г., когда линия фронта проходила совсем рядом – по реке Бзыбь, сюда пришли мужчины, оставившие женщин и детей дома. В святилище никто не может приходить с оружием, так что перед молением осетины долго наблюдали за окрестным лесом и горами: они опасались, что там скрываются вооруженные грузины, которые могли без труда уничтожить безоружных людей. Лишь убедившись в своей безопасности, мужчины провели в святилище церемонию со скромным угощением и тогда их главной просьбой к Богу было вернуть мир на землю Абхазии.

Ежегодное осетинское моление в святилище Ирон дзуар

21 сентября 1998 г. нам удалось побывать на проводимой в святилище церемонии. Первыми на поляне собрались мужчины: считается, что женщинам не следует видеть картину жертвоприношения и проливаемой крови. Молодые принесли воду и котел, набрали дров и развели огонь. После этого с шеи жертвенного бычка сняли веревку и дали ему поесть соли. Затем хыйштер Ш. Плиев взял стакан с вином в правую руку и горящую свечу в левую, повернулся лицом к дубу и обратился к Богу (Хуцау):

Бог, мы пришли к тебе и ты знаешь зачем.
Помоги нам – тем, кто придет сегодня
со своими семьями и детьми.
Сделай так, чтобы в их семьях было счастье,
чтобы к их полному очагу приходили хорошие люди.
Сегодня мы делаем тебе жертвоприношение,
так всегда оберегай нас и наших близких,
держи нас под своим правым крылом.
Оберегай и помоги нам.

После этих слов жрец поднес горящую свечу ко лбу жертвенного животного, а свой стакан с вином передал старшему из присутствующих. Тот в нескольких словах присоединился к обращенным к Богу просьбам жреца, выпил вино и поставил переданную ему горящую свечу в нишу у дуба. Жрецу вновь налили вина, он повторил свою просьбу к Богу принять жертву и даровать благополучие всем пришедшим и их семьям, выпил стакан до дна. После него то же сделали все присутствующие и началась церемония жертвоприношения.

Жрец перерезал горло бычку и отрезал голову, после чего мужчины быстро разделали еще трепетавшую тушу. Внутренние органы – сердце, печень, легкие и селезенку, а также лучшие куски мяса, были использованы для приготовления шашлыка, остальное мясо – варилось в котле. Пока готовилось мясо подошли женщины с посудой и едой – отварными курами, круглыми осетинскими пирогами, с начинкой из сыра, перемешанного с вареной картошкой (по три от каждой семьи), лепешками, тортами, разнообразными соусами и т.п. После того, как был накрыт стол, началось общее моление.

Люди подошли к дубу. Жрец собрал в пучок все принесенные свечи (по три от каждой семьи, независимо от ее численности) и зажег их. Стоя с ярко пылающими свечами в левой руке и стаканом вина в правой, он произнес основную молитву:

Бог, где ты, помоги нам,
покажи нам свое доброе отношение.
Сегодня большой день для осетинских мужчин.
В твою честь будет произнесено много тостов.
Тем, кто не смог прийти и произносит тосты
в твою честь дома – помоги тоже.
Может быть, я не смогу говорить красиво,
но пусть будет так,
что мы как бы окажемся рядом с тем,
кто произносит тосты красиво.
Помоги детям пришедших сюда людей,
которые здесь стоят и как зайцы
слушают тебя с оттопыренными ушами,
и детям тех, кто не смог прийти.
Пусть у нас всех будет полный очаг.
Мы живем не там, где родились, на чужой земле,
но и здесь, на чужбине, мы почитаем тебя.
Оберегай нас.
Пусть все наши беды будут в домах тех,
кто прогнал нас с родины.
Мы будем тебя помнить, почитать
и отмечать все праздники.
Помоги нам Бог.
Этот праздник бывает раз в году
и мы пришли к тебе на священное место.
Сделай так, чтобы все наши дела шли хорошо,
даруй богатый урожай, дай нам здоровья –
чтобы мы смогли этот урожай собрать.
Осетины, живите в дружбе.
Если мы восславим Бога как положено
и произнесем тосты –
он будет благосклонен
и сделает нам только хорошее.
Пусть мы будем рядом с теми,
кому ты помог.

Во время молитвы окружающие несколько раз поддерживали обращения жреца к Богу словам "аминь". Закончив говорить, жрец поставил свечи в нишу – в находившийся там для этого специальный стакан, выпил вино и отведал по кусочку шашлыка и пирога. Затем каждый из присутствующих по старшинству обратился к Богу, после чего мужчины пили вино или водку до дна, а женщины – только вино, причем девушки и молодые женщины лишь слегка пригубливали свой стакан. Каждый отведал по кусочку шашлыка и пирога, после чего клал деньги (российскую монетку мелкого достоинства) в нишу с горящими свечами и шел к столу. Несколько мужчин задержалось и выпило за недавно умершего А. Гояева – долгие годы бывшего организатором ритуальных застолий и за его присутствовавших тут же сыновей.

Все уселись за стол: мужчины во главе, женщины и дети – за ними. Осетинское ритуальное застолье сильно отличалось от регламентированного и чинного абхазского, куда женщины не допускаются, либо сидят за отдельным столом. Несмотря на то, что многие русские жены прожили с мужьями-осетинами не один десяток лет, они остались далекими от восприятия норм женского поведения, принятых на Кавказе. Они громко и непрерывно разговаривали, чем мешали сидевшему во главе стола жрецу проводить застолье и произносить подобающие случаю тосты. В ответ на призывы к порядку наиболее боевые из женщин (среди которых самой активной была русская жена самого жреца) потребовали "не затыкать им рот и не думать, что только мужчины могут говорить умные вещи, а все женщины – глупые". Спор между русскими поборницами эмансипации и их осетинскими мужьями закончился тем, что самая шумная часть изрядно подвыпивших старушек отошла в сторонку, уселась на траве и затянула песню "Подмосковные вечера".

Во время застолья был определен ответственный за "проведение стола" в будущем году. В его обязанности входит покупка жертвенного животного и необходимых для застолья продуктов, организация доставки к святилищу посуды и котла, сбора дров и т.п. При этом сделанные ответственным затраты после проведения церемонии возмещаются ему всеми присутствующими членами осетинской общины.

По правилам в святилище можно находиться лишь до тех пор, пока светит солнце. К вечеру застолье прекратилось: была собрана посуда и оставшаяся еда, длинный узкий стол без ножек был вертикально поставлен внутрь ограды у дуба. Люди разошлись по домам, где некоторые продолжали пировать до самого утра.

Традиционная религия и обряды, не имеющие зафиксированного письменно регламента и канона, постоянно изменяются, но демонстрируют поразительную востребованность и живучесть на протяжении тысячелетий. Действующее в Абхазии осетинское святилище Ирон дзуар, порядок и форма проводимого там ежегодного моления, позволяют сделать вывод о том, что здесь сохраняются, пусть в сильно упрощенной форме, архаические ритуалы и представления.

В соответствии с древней традицией осетин, в Абхазии у них сохранился обряд прижигания шерсти на лбу жертвенного животного и угощения его солью перед закланием (хотя обряд обмывания молоком уже утрачен). В молении сохраняется четко регламентированный порядок использования различных частей жертвенного животного. Внутренности, являющиеся по древним воззрениям вместилищем души, служат для приготовления ритуального шашлыка, который используется во время моления.

Архаичной является использованная форма просьбы к Богу о покровительстве и защите членов общины: "держи нас под своим правым крылом". У предков осетин существовало представление о том, что правое крыло является крылом бдения, а левое – сонным крылом. Сходная формула была зафиксирована у дигорцев Северной Осетии (село Лесгор), где участники церемонии просили Бога и святых взять жителей селения под свое "золотое крыло" (49, с.141). Можно предположить, что данное выражение восходит к древней традиции почитания местных божеств-покровителей определенной общины.

Во время ежегодного осетинского моления в святилище Ирон дзуар числу три придается особое значение: от каждой семьи (даже от одного живущего отдельно взрослого мужчины, который тоже рассматривается как "семья") приносится три пирога, три свечи и т.п. По словам опрошенных нами осетин, так делалось всегда, но о том, какое смысловое значение имеет этот обычай они не знали. В этом плане интересно мнение А.Б. Зубова, отмечавшего, что почитание числа три имело место уже у кроманьонцев: "Число три практически во всех религиозных традициях имеет особое, священное значение, ассоциируясь обычно с жизнью, явлением Абсолюта в акте творения (преодоление единичной замкнутости и двойственности), продолжением рода – от союза мужчины (единица) с женщиной (двоица) рождается ребенок (триада). Трехчастность свидетельствует о том, что кроманьонцы воспринимали род не только устремленным в будущее, но и выходящим из глубин прошлого. Они сознавали его единство и верили, что смерть, осложняя, тем не менее не прекращает полностью общения с родоначальниками, которые живы и ждут часа своего воскресения" (94, с.69).

Предложенная А.Б. Зубовым трактовка значения числа три в доисторических религиях вполне соответствует содержанию ежегодного осетинского моления в святилище Ирон дзуар: оно призвано дать благополучие осетинским мужчинам и их семьям, посредством чего обеспечивается и продолжение всего осетинского рода. Вместе с тем, представляется вполне вероятным, что на восходящие к доисторическим временам представления о сакральном значении числа три в данном случае могли наслоиться и более поздние по времени догмы и воззрения.

Осетины сохранили архаичный обычай оставлять в святилище символическую плату за покровительство – в данном случае металлическую мелочь. В молении присутствуют и отдельные христианские элементы. Все местные осетины были окрещены в церкви еще в детстве и, хотя считают себя христианами, в большинстве не посещают церковь, либо делают это крайне редко и без соблюдения соответствующих обрядов (поста, причастия и т.п.). Данью христианству является выбитый крест на установленной в святилище нише и использование купленных в церкви свечей во время проведения обряда.

Дата проведения моления, также не случайна: по убеждению жреца и многих местных осетин она совпадает с "одним из самых почитаемых на Руси праздников Богородицы". Действительно, Русская Православная Церковь празднует Рождество Пресвятой Богородицы 21 сентября, однако делается это по старому стилю, что соответствует 8 сентября по новому, но это обстоятельство осталось совершенно не замеченным для участников церемонии. Хотя жрец и многие из присутствовавших считали, что церемония является "праздником Богородицы", ее имя не было произнесено ни разу: все молитвы были обращены к Хуцау, который рассматривался как Бог-Творец и источник всего сущего.

По воспоминаниям участников церемонии, в прежние времена в их родных селах (как и в упоминавшемся селении Лесгор в Северной Осетии), на подобные церемонии женщины и дети не допускались. И в данном случае, несмотря на их присутствие, полноправными участниками церемонии остаются мужчины. Праздник считается "мужским", от имени мужчин – глав семей, жрец обращается к Богу с просьбой о благополучии для всех ее членов. Своим чересчур раскованным поведением на ритуальном пире некоторые из женщин еще раз убедили мужчин в том, что следует более строго следовать древним традициям, запрещавшим женщинам посещать святилище и присутствовать на молениях.

История отделения и переноса традиционного святилища к новому месту жительства осетин может свидетельствовать о том, как проводилась подобная церемония в далеком прошлом. Существование осетинского святилища Ирон дзуар в Абхазии становится тем более интересным с научной точки зрения потому, что старого больше не существует и это делает невозможным его изучение. По сообщению проживающих в Абхазии уроженцев осетинских сел Боржомского района, все они были разорены после начала войны в Южной Осетии (конец 1980-х – начало 1990-х гг.), а их уцелевшие жители были вынуждены бежать из родных мест.

Наличие у современных осетин большого количества святилищ, подобных функционирующему в Абхазии, регулярно совершаемые в них моления и ритуалы свидетельствуют о сохранении этим народом своей традиционной религии. Хотя осетины считаются одним из первых народов Кавказа, принявших христианство, влияние на них этой религии (как и ислама позднее) осталось весьма поверхностным и проявилось лишь в отдельных элементах (подобно тому, как это имеет место у абхазов).