Как во Владивостоке встречали Пасху

Сон на Пасху

"На светлый день Христова праздника проснулись обыватели Владивостока по торжественному звону колокола, возвещающего миру, что воскрес Христос. Каждый из обывателей ощутил в себе какое-то особенно хорошее настроение. Выйдя на улицу, он был глубоко изумлен той переменой, которая сделала Владивосток неузнаваемым. Вместо непролазной грязи, вместо покрытых глубокими рытвинами улиц, скверных дырявых тротуаров расстилался перед удивленным обывателем ровный, как скатерть, путь. На площадях били фонтаны водопровода. По сторонам чудных улиц высились стройные высокие здания изящной архитектуры.

Обыватели, уже высыпавшие на улицы, сияли радостью. Все приветствовали друг друга так искренне, что чувствовалось – исчезли все распри, люди действительно стали братьями.

В думе отцы, собравшись, толковали, и, очевидно, искренно, о нуждах города, какие щедрые пожертвования сыпались на благие дела, как смело и быстро ассигновались громадные суммы на благоустройство города, на просвещение, на благотворительность. И не было никакого сомнения, что все сбудется так, как они этого хотели. Все предлагали безвозмездно свои услуги, всякий хотел вложить свою лепту труда, хотел быть полезным, чтобы последний бедняк мог наравне со всеми богачами радоваться светлому празднику. Куда девались зависть, желание первенствовать, личные интересы? Вмиг решались все хорошие проекты, лежавшие дотоле мирно под сукном много лет. Откуда взялись средства и энергия? Все дружно сплотились, забыли ссоры, дрязги – одно святое, братское чувство овладело всеми. И сама природа радовалась вместе со всеми. Вдруг с новой силой ударил колокол, и... проснулся обыватель. Луна обливала своим мягким светом все тот же Владивосток с его обычной убогой обстановкой. А это чудное превращение – лишь дивный, но несбыточный сон".

Вот таким "Пасхальным сном", опубликованным под рубрикой "Фельетон", отразила газета печальные реалии города той поры. Многое ли изменилось во Владивостоке за 110 лет, минувших после публикации этого фельетона?

Пьяные лики праздника

Знакомясь с публикациями в местной прессе 100-летней давности, невольно приходишь к грустному заключению, что даже день светлой Пасхи на святой Руси был для народа попросту хорошим поводом крепко напиться и напрочь забыть, ради чего, собственно, ты начал сие питие. Автору не удалось отыскать ни одной заметки, где рассказывалось бы, как чинно и торжественно, с осознанием значимости великого христианского праздника проходила Пасха у нас в старые времена. Хотя, думается, все это тоже где-то было.

Что же тогда наши газеты публиковали на пасхальную тему? Вот, к примеру, из Камень-Рыболова заметка: "Праздник еще не наступил, а любители Бахуса у нас уже допиваются до невероятности. Так, на днях один из них ходил по деревне и громко хвастал: "Я Бога сделал! Я Бога сделал!" Долго не могли понять, в чем суть. Оказалось, в местной церкви появился новый образ, сделанный своими умельцами, а материал для него заготавливал якобы этот мужик".

А вот сообщение из Раздольного: "Праздники протекают без особых приключений. Обычные сценки валяющихся в грязи вместе со свиньями пьяных простолюдинов и обычные визитирования интеллигентов, которые ждут не дождутся, чтобы после праздников приняться за старые сплетни и дрязги".

Во Владивостоке же кроме обычного пьяного разгула и криминала на Христово Воскресение отмечен особый кураж, учиненный итальянским подданным сеньором Агрести, "содержателем разного рода общественных заведений более или менее приличных". Помимо всех прочих бесспорных своих качеств этот сын Пиренеев проявил себя и превосходным стрелком по живым мишеням.

..."Около 6 вечера в первый день Святой Пасхи он выходит с ружьем на улицу и таится. Увидев идущего по дороге человека, Агрести грозно спрашивает: "Кто идет?".

– Это я, Федор Александров, – отвечает прохожий.

– А, это ты, Федор. Ну, поздравляю тебя с праздником!

Раздается выстрел, и раненый Александров с криком падает...

"Не правда ли, редкий и оригинальный способ поздравления с праздником?" – язвила газета.

Работали как каторжные, пили как проклятые

Есть свидетельства современника и о том, как отмечали Пасху в Уссурийской тайге на приисках. Если все казенные и частные конторы и заводы прекращали работу еще в Великий четверг, то в глухой тайге по-прежнему продолжали стучать кирка и молоток вплоть до полудня Страстной субботы. И лишь тогда поступала команда прекратить работу, собрать инструмент и отправляться в баню. Потом были ужин и сон.

В 7 утра в честь праздника на встречу с рабочими прибывал управляющий приисками. Он поздравлял их с Воскресением Христовым и выставлял ушат спирту и корзину крашеных яиц, после чего тотчас исчезал. Выпивки, конечно, для работяг было явно мало, очень хотелось выпить еще, но где ее взять в тайге, за сотни километров от населенных пунктов? И тут начинали орудовать вездесущие подпольные торговцы спиртным. Пользуясь возбужденным состоянием страждущих, они драли с мужиков по 3-5 руб. за бутылку с напитком крепостью 50 градусов, которая в селе или городе стоит около 80 коп.

"К вечеру первого дня все рабочие прииска окончательно спиваются. Начинаются безобразия, ссоры, драки (...). Второй и третий день светлого праздника проходят в таком же пьяном разгуле, и только на заре четвертого дня с больной и тяжелой головой, весь разбитый подымается работяга с нар, неясно вспоминается ему минувшее раздолье, и с тяжким чувством тоски и досады берет он свой молот и кайло и идет в ту же шахту, где его ожидает прежняя каторжная работа".

Начинали чинно, закончили как свиньи

Лишь военные моряки отмечали Пасху чин по чину. До поры до времени, конечно. Командир Владивостокского порта загодя заботился о предстоящем дне светлого Христова Воскресения, подписывая серию приказов. Сначала он повелевал "прекратить с двух часов дня пополудни в Великий четверг по вторник включительно все работы в порту и освободить от них нижних чинов на все дни Страстной недели и Святой Пасхи".

В два часа пополудни в Страстную пятницу, согласно другому приказу, все штаб – и обер-офицеры, инженерные, медицинские и гражданские чины морского ведомства, не занятые службой, собирались в Экипажной церкви к выносу Святой Плащаницы. На следующий день к 12 ночи они прибывали в парадной форме для слушания Великой заутрени и обедни. Нижних же чинов предписывалось "привести в церковь сколько окажется возможным по усмотрению господина командира Сибирского экипажа".

А еще к Пасхе "за отличное поведение, усердие и знание службы по своей специальности, удостоверенные экзаменационными комиссиями", нижние чины получали очередные воинские звания и соответствующие им должности. В день светлого Христова Воскресения с 8 часов утра в соответствии с приказом командира порта береговой телеграф и корабли в порту украшались флагами расцвечивания. А нижним чинам после Великой заутрени и обедни предоставлялось свободное время. Вот тут-то они и начинали оттягиваться на всю катушку, учиняя драки и безобразия в городе, после чего появлялся на свет божий новый приказ, теперь уже о наказании виновных...

Креста на вас нет!

Еще штрих к Пасхе – это цены, которые накануне "взлетали необыкновенно". Пользуясь случаем, местные торговцы старались извлечь свою выгоду. Так, к примеру, гусей продавали по 3-4 руб. за штуку, а пару уток по 2 руб. Между тем до Пасхи они стоили соответственно 1 руб. 25 коп. и 60 коп. "Таких цен не бывает даже в Париже!" – возмущалась пресса. Извозчики тоже требовали "немыслимую таксу" в пасхальные торжества, и особенно вечером.

Были и иные способы зашибить рубль. Так, несколько обывателей и запасных нижних чинов, служивших в свое время музыкантами в Сибирском экипаже, наскоро организовывались в духовой оркестр и ходили с поздравлениями по домам состоятельных хозяев, играли на Светланской в балаганах. Старались не упустить шанса на праздник и китайские музыканты, развлекающие по квартирам людей игрой на своих бандурах. Если русские и китайские конкуренты сталкивались на одной и той же явке, драка не заставляла себя ждать. При этом, к примеру, у господина Дубовского была "разгромлена квартира и поломана мебель", а у госпожи Соломоновой под шумок украдены личные вещи, а ее сожитель "пострадал физически".

18.04.2006