17 мая картиной "Код да Винчи" Рона Ховарда по одноименной книге Дэна Брауна открылся 59-й Каннский кинофестиваль. По окончании показа устроили шикарную даже по меркам Канна вечеринку в специально построенной черной пирамиде, напоминающей ту, что установлена в Лувре. Именно под ней, согласно фильму Ховарда, и расположена гробница Марии Магдалины, супруги Христа. На прием не пришли заранее приглашенные иерархи Римско-католической церкви, крайне низко оценившие интеллектуальный уровень картины, который и позволяет им облегченно вздохнуть и преодолеть все те страхи, что витали над Ватиканом перед премьерой. Православная церковь априори осудила появление фильма, даже не видя его, заведомо отнесла это зрелище к разряду публичного оскорбления в адрес христиан. Свои заявления сделал даже Молдавский епископат. Кстати, недовольство может выказать и полиция, посмотрев на то, как орудует в кадре герой Жана Рено, ведущий расследование, не ведающий, что творит, не владеющий никакими понятиями добра и зла, одна лишь одержимость идеями своей веры определяет его поступки. Сцена избиения авиадиспетчера чего только стоит.
16 мая "Первый канал" в полночь показал едва ли не двухчасовой фильм (разбавленный рекламой пива) "Разгадка Кода да Винчи", где предпринята была попытка осмыслить современное звучание легенды о Священном Граале, поговорить о существующей версии, согласно которой Мария Магдалина была земной женой Иисуса Христа и даже понесла от него. В чаше Грааля содержится кровь Христа, так вот Мария и есть тот самый Грааль, несущий в себе плоть и кровь Иисуса, ведь в момент его распятия она уже была беременна. Немыслимая трактовка для церкви. Кающаяся блудница, грешница и вдруг мать дочери Иисуса. Разгадка, согласно Брауну и Ховарду, зашифрована и в работах Леонардо да Винчи, его "Тайной вечере", и не только.
Уже на следующий день после каннской премьеры фильм вышел в прокат по всему миру, кроме тех стран, где был запрещен, а таких немало. Россия, как водится, оказалась впереди планеты всей, устроив VIР-показ в московском кинотеатре "Октябрь" в тот же день, что и Канн, собрав полагающуюся случаю тусовку. В Канне "Код да Винчи" встретили прохладно, что понятно. Тут вообще сложно кого-либо и чем-либо удивить, если это не кинематографический шедевр или что-то хоть сколько-нибудь свежее и неожиданное.
18 мая уже на девятичасовых сеансах фильма в московских кинотеатрах было довольно много зрителей для столь раннего часа. Еще бы, такой пиар, красивый пиар. Одно только прибытие поезда на Каннский фестиваль с создателями картины чего стоит. И поезд в надписях "Код да Винчи", и изображение Моны Лизы. А выходили из него и Том Хэнкс, и Одри Тоту, и Жан Рено, остальные члены съемочной группы. Неплохая идея, не спасшая, однако, фильм если уж не от провала, то от сдержанного приема. На московских сеансах публика тоже была разочарована, поскольку фильм получился более чем посредственный, вялый, лишенный энергетики. Ничем не примечательная режиссерская работа, актерских открытий нет, хотя задействован был хороший актерский ресурс.
Том Хэнкс, играющий историка Роберта Лэнгдона, пытается произносить слова о вере, о том, что, возможно, человек и есть Бог, что-то о неутихающих спорах по поводу того, что есть человек и что есть Бог. Выглядит это как-то неубедительно и уныло, никакого полета мысли на лице, ни проблеска таланта выдающегося ученого, специалиста по Приорату, одержимого наукой и верой. Никаких хоть сколько-нибудь серьезных размышлений о том, что есть Иисус – божество или простой смертный, собственно, то, что более всего волнует в этой трактовке церковь. Поэтому смешно и дико звучат всякие дающие разгадку Грааля четверостишия вроде следующего: "Там в Лондоне рыцарь лежит, его папа зарыл". В книге Брауна это даже бодрит и захватывает, а в киноверсии напоминает сказку про белого бычка, и только. Вообще, фильм Ховарда – масскульт, развлекалочка, поп-корн, не более того, никакого прикосновения к непростым вопросам бытия; эффектная картинка с популистским наполнением. Ховард – не Мел Гибсон, одержимый как раз глобальными проблемами в "Страстях Христовых". может быть, ошибающийся, но искренний и страстный.
После "Кода да Винчи" все время всплывал в памяти фильм Александра Велединского "Живой", который пока еще мало кто видел, поскольку премьера его состоится только в июне на "Кинотавре". Картина любопытная и очень запутанная, в которой многое не принимаешь и не понимаешь. Обращена она все к тем же вопросам веры. "Живой", как это ни странно, привлекателен и будоражит уже своими заблуждениями. Вызывает массу вопросов, на которые ответов не даст вам никто, рождает ассоциации с множеством иных картин, западных и наших, но даже некоторая вторичность фильма абсолютно не смущает. Все дело в том, что довольно редко наши кинематографисты обращаются к темам, еще не остывшим, которые не осмыслены временем и требуют некоторой дистанции для того, чтобы все встало на свои места. Смерть, вера, возмездие, прощение да просто преступление и наказание – категории уж очень неохватные, и любая попытка их затронуть заканчивается, как правило, мало чем. Тем более если события происходят здесь и сейчас, а фактура так узнаваема. Кстати, великолепно выбрана натура, провинциальная жизнь показана с пугающей до слез красотой, хотя, по сути, красотой все это, конечно, трудно назвать. Сплошное забвение, запустение и заброшенность. И герои, населяющие эту жизнь, так узнаваемы и понятны. Сложно принять мир, освоенный персонажами вполне реальными и потусторонними, и таким образом сказать свое слово о том, чем все мы сегодня живем. Велединский пытается, причем искренне и страстно, опять-таки вызывая понимание, сочувствие и протест одновременно. В любом случае уже сама попытка выйти на путь подобного осмысления бытия, такой замах заслуживают внимания. Мало сегодня в нашем кинематографе людей, с серьезностью и ответственностью относящихся к тому, что они делают. Не в плане ремесла даже, а на уровне идей и такого понятия, как честность. Не так давно автору этих строк довелось разговаривать с Николаем Бурляевым, человеком верующим и заинтересованным в вопросе отражения такого понятия, как вера, на экране. Фильма "Живой" он не видел, но после краткого моего рассказа о нем высказал мысль, что, если человек делает усилия идти по столь сложному пути и пытается заставить говорить в кадре главного героя и лицо духовное (а у Велединского полфильма вчерашний солдат беседует со священником, играют героев братья Чадовы), сами уже эти попытки понятны, ведь режиссеры и творческие люди нуждаются в высоких идеях и водительстве духовном. Но на первых шагах они могут впадать в неофитское искушение, совершать ошибки, которые делают многие, став на этот путь.
Молодого героя Андрея Чадова, вернувшегося из Чечни, все время сопровождают ангелоподобные существа, бывшие его сослуживцы, погибшие при исполнении своего солдатского долга. Одеты они в военную форму, постоянно присутствуют в кадре, невидимые другим, явные лишь своему другу, даже во время свиданий героя с девушкой. "Тебе нигде не скрыться, ибо тебя будут преследовать ангелы", – прозвучит фраза в "Коде да Винчи", которая обретет буквальные черты в картине Велединского, когда появятся, как скажут в фильме, самые ужасные привидения в мире.
25.05.2006
Источник: Культура
