Мир вам, милость Всевышнего, его нескончаемое благо, уважаемые присутствующие, уважаемый президиум.
Сегодня религия в Российской Федерации переживает уникальный период в своей истории, характеризующийся беспрецедентной свободой, которая дана государством конфессиональным структурам. Ведь сегодня мы, представители традиционных религий, сами решаем все свои внутренние проблемы. Государство на основе закона дистанцируется от вмешательства во внутренние наши установления. Как бы мы ни идеализировали даже царский период нашей общей истории, по отношению к религиям в то время были определенные притеснения. Православная Церковь была в синодальном пленении у государства, у мусульман муфтии не избирались верующими, как положено по нашей традиции у татар, а назначались указом императора. Сегодня же мы, наконец, в состоянии внутренней и внешней освобожденности можем строить свою политику и жизнь как нам и подобает.
Такая уникальная ситуация сложилась впервые. Я подчеркиваю это. Не было у нас раньше опыта жизни, когда государство одновременно и комплементарно настроено к традиционным религиям и в то же время не душит их в своих объятиях. Однако если обратиться к конкретной практике межрелигиозных отношений в нашей стране, они пока во многом несут на себе инерцию прежних исторических условий их взаимоотношений. Да, не всегда православие и ислам были дружны в нашей истории. Были между нашими народами и войны, и конфликты. Но нельзя жить вечно в плену этих стереотипов. Мы живем сегодня в Российской Федерации в условиях религиозной свободы, и должны из этой конкретной исторической ситуации строить свое отношение к общественным явлениям и межрелигиозным связям. Не надо забывать, что и сегодня есть круги, которые хотели бы, как и раньше, использовать государство в ограничении религиозного фактора, оставлении его на периферии общественной жизни, причем эти силы относятся враждебно ко всем религиозным структурам без всяких исключений. Тем более, когда греховность активно ищет возможность обрести личину религиозности, от имени религии легализовать любую распущенность и ксенофобию. Вот эти моменты пока мало учитываются, как мне кажется, при выстраивании межрелигиозных отношений в Российской федерации. Поэтому они и не лишены иногда некой взаимной подозрительности.
Нельзя также не сказать, что подавляющее большинство наших народов придерживается в исповедании христианства и ислама их исконных, подлинных версий. В основе православия – сохранение и следование святоотеческой традиции христианства, а мусульманские народы России привержены традиционным мазхабам, толкам ислама, основатели которых, то есть имамы мазхабов, являются для нас аналогами святых отцов в христианстве.
Такая последовательная опора на настоящие, неискаженные образцы и сокровища духовности не может не объединять нас в оппонировании деформированным направлениям христианства и ислама. Святоотеческая традиция православия и мазхабическая традиция в исламе аккумулируют непреходящие ценности традиционности, в отличие от пластмассовой религиозной бижутерии современных сектантских проявлений. Мы, представители традиционных версий ислама и христианства, можем гордиться своими убеждениями, нам нечего стыдиться и мы не можем быть религиозными только внутри мечети или храма. Мы должны быть религиозными всегда и везде. Если мы живем у себя на Родине, то у нас должно быть право на стесняться и не бояться своей религиозности. Это относится и к учебным заведениям и к армии. Ведь веру и религиозность нельзя сложить в сумку и отложить – это дело нашей совести и духовной свободы.
В нашей общей и непростой истории можно найти много страниц взаимного влияния и даже доброго соревнования в благодетельных делах. Неопровержимым фактом является то, что именно в условиях царской России богословская мысль у татар к началу XX века пережила подлинный рассвет, опережая весь мусульманский мир. Этот научный успех был подготовлен в разветвленной системе медресе наших учебных заведений. Любопытно, что становление этой сети медресе в XVIII-XIX веках идет синхронизировано с развитием образовательных заведений у русских, у которых к началу XIX века работало 36 духовных семинарий. Появление образовательной инфраструктуры у русских не могло не отразиться на татар, у которых примерно в эти же сроки появляется и развивается сеть медресе. И таких примеров можно привести множество. Благодаря православию и исламу и соревнованию в добрых делах, народы Поволжья по своему выбору стали последователями единобожия. Как видим, в том, что свет единобожия доведен до всех народов Поволжья, совместная заслуга русского православия и татарского ислама.
Особенностью ислама является то, что в нем отсутствует институт церкви. Де факто роль церкви в исламе всегда исполняло государство – либо непосредственно, либо через специализированные институты, как в царской России. А также в мусульманском сообществе Российской Федерации наблюдается очевидный структурный беспредел. Он и не завершится, пока не будет преодолен определенный стереотип выстраивания отношений государства с исламом, так же как и с православием, что, как показывает практика, по меньшей мере, не продуктивно. Необходим учет специфики ислама, отсутствие в нем института церкви и духовенства в христианском понимании этого слова. Дистанцированность российского государства от мусульманских проблем внутри России приводит только к тому, что мусульманские структуры прибираются к рукам другими государствами. Если российское государство внятно определит свою политику в исламском сообществе России, даже хотя бы через уполномоченную структуру, фонд или совет, то ситуация, как и в XVIII веке с учреждением Оренбургского магометанского духовного собрания, ситуация быстро нормализовалась бы. Пока же размытость в организационном строении мусульманского сообщества России приводит к тому, что у общественности не всегда есть четкое представление, кто и что говорит от лица мусульман России. Ведь не все понимают реальный удельный вес тех или иных структур. Приведу конкретный пример: перед поездкой сюда мне довелось участвовать в открытии 70-й по счету мечети в Куртмашском районе Татарстана. Как видите, лишь один из обычных районов нашей республики насчитывает 70 мусульманских приходов. А многие ли российские области могут похвастаться таким числом мечетей? К сожалению, как правило, чем меньше мечетей, чем меньше работы у себя дома, тем крикливее то или иное духовное управление. Создается впечатление, что вместо кропотливой, живой работы на приходах, в гуще народов, все чаще возникает соблазн использовать любой, пусть даже скандальный повод, лишь бы попасть в ленту новостей. Самое печальное – неинформарованность общественности и других религий о реальном положении в исламском сообществе Российской Федерации, отсутствие учета удельного веса мусульманских регионов и мусульманских организаций.
Религиозная особенность ислама такова, что в его культовой практике не требуется наличие рукополагаемого духовенства для проведения обрядов. Поэтому проблема учреждения особого военного духовенства для нас не так остра, как для православных верующих. Ведь любой из военнослужащих в данной части, наиболее сведущий в шариате, может предстать в коллективном намазе, например, более того, намаз необязательно проводить совместно, их можно читать и индивидуально. А пятничные намазы в условиях военной дислокации носят необязательный, факультативный характер.
Однако мы, мусульмане, в то же время вполне можем иметь военное духовенство, дореволюционный опыт об этом свидетельствует. В царской армии служили наши муллы и акуны. На мой взгляд, главным препятствием для поддержки создания института военного духовенства у части мусульманских организаций Российской Федерации является именно подозрительное отношение друг к другу, недоверие к православию, неизжитость прежних стереотипов. Оздоровление же атмосферы межрелигиозного диалога позволит идти на взаимные уступки. К примеру, очевидно, что без доброжелательной позиции Русской православной церкви, Российской Федерации трудно было бы обрести статус наблюдателя в Организации исламской конференции, за это мы благодарны священноначалию Русской православной церкви. И таких примеров, иллюстрирующих принципиальную позицию Русской церкви по отношению к исламу, можно привести множество. Таким же образом могли бы поступать и мусульманские священнослужители в непринципиальных для них вопросах, но очень важных для их совместного диалога. Для этого необходима, повторяюсь, только интенсификация и оздоровление этого самого межрелигиозного диалога. Сложность и щекотливость проблемы введения в Вооруженных силах института военного духовенства хорошо просматривается и на результатах опросов. Среди опрошенных мусульман 24% выступают против этого начинания, в то же время 16% считают, что такой институт следует создать, 39% выступают за создание для верующих военнослужащих условий для удовлетворения религиозных нужд вблизи воинских частей, затруднились с ответом 21%. Как видим, нет большинства ни в ту, ни в другую сторону. В заключение хочу искренне поблагодарить организаторов этих сборов за приглашение и возможность встретиться с военнослужащими мусульманами-единоверцами.
Спасибо.
29 июня 2006 г.
Источник: Интерфакс-Религия
