Павел Лунгин: это просто фильм о том, что Бог есть

Павел Лунгин, только что узнавший о том, что его фильм "Остров" будет закрывать Венецианский фестиваль, уже на пути в Испанию – на выбор натуры для следующей картины. Перед отлетом с режиссером побеседовал АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

– Чем объяснить "религиозный" поворот в вашем творчестве?

– Даже и сам не знаю. Это просто фильм о том, что Бог есть. Приходит время, когда это становится важным. Кроме того, я пытаюсь открывать новые жанры для кино, в данном случае жанр жития. Фильм снят – не в моей обычной манере – оператором Андреем Жигаловым, который работал на "Кукушке".

– Получается, что для вас это какой-то отдельный фильм...

– Совершенно отдельный. В эпоху перемен, "Такси-блюза", я пытался свидетельствовать о времени, фиксировать его. Сейчас такое чувство, что время перемен закончилось и обществу пора задуматься о вечности, о грехе и совести. В азарте погони за успехом и деньгами эти вещи ушли из нашей жизни. Но люди не могут существовать только во имя материальных ценностей. Я предпринял попытку рационализировать то, про что думаешь и чего тебе на самом деле хочется.

– Этого же хотелось и другим создателям, участникам фильма?

– Процесс съемок был необыкновенным и для актеров тоже. Мы все вместе как будто прожили особую жизнь на Белом море. Петр Мамонов сам потом говорил, что изменился после этой роли, что в нем появилась какая-то светлая успокоенность. Хотя его спектакли бывают экстремальными, но сам он – человек воцерковленный, глубоко верующий.

– Вы не встречались с Петром Мамоновым со времен фильма "Такси-блюз"?

– Нет. Но лицо его по-прежнему настолько удивительно, что я не представляю другого актера на его месте.

– Для вас этот фильм особый. А для российского кино? Образы священников появились недавно в картинах "Странник", "Живой" и у вас в "Острове", их играют популярные у молодежи артисты – Дюжев, Сухоруков, Чадов. Нет ли в этом тенденции?

– Не забудем и фильм "Возвращение". Речь идет не обязательно про религию, а про жизнь и место человека в мире. Не про догматы церковные.

– А в международном контексте как вы позиционируете свою картину?

– У нас кино развивается, как всегда, немножко перпендикулярно мировому кинопроцессу. По подбору фильмов на последнем Каннском фестивале возникло ощущение чуть ли не возврата к соцреализму. Наши фильмы 60-х годов были бы сейчас на Западе восприняты, будь они сняты сегодня. Все опять обсуждают проблемы социальной несправедливости, выживания маленького человека. На Западе сейчас нет новых идей, неизвестно и непонятно, куда движется общество. И неизбежно встает вопрос о существовании души, даже, я бы сказал, с духовно-мистическим оттенком.

– Значит ли это, что ваш фильм попал "в струю"?

– Не знаю. Возможно, для сегодняшнего момента он покажется слишком радикальным. Но в перспективе... Засилье индивидуализма, доведение до логического конца идеи личной свободы привело к триумфу эгоизма. В результате мы вынуждены вернуться к, казалось бы, решенным дилеммам. Когда, почему, на какой основе человек делает что-то вопреки своей выгоде, по внутренним убеждениям, а не согласно внешним интересам – вот основополагающий вопрос.