"The Wall Street Journal": Капитуляция в опере

Только одна вещь может быть неприятнее, чем высидеть от начала до конца оперу Моцарта "Идоменей" (1781 год) в постановке Ганса Нойенфельса, и эта вещь – узнать, что берлинский оперный театр Deutsche Oper, опасаясь возможной угрозы безопасности со стороны разгневанных мусульман, решил исключить оперу из репертуара.

Не поймите меня превратно. Я согласен, что эта постановка, премьера которой состоялась в 2003 году, просто отвратительна. В версии Моцарта действие оперы происходит на Крите после Троянской войны, и она рассказывает о жертвенности и примирении. Опера заканчивается словами царя Идоменея, передающего власть сыну: "Последний приказ. Провозглашаю мир".

Но постановка Нойенфельса выдержана в современном немецком духе – то есть беспричинно оскорбительна. В ней больше Нойенфельса, чем Моцарта. Вместо того чтобы выступить вестником мира, в заключительной сцене Идоменей выставляет на обозрение отрезанные головы Посейдона, Иисуса, Будды и пророка Мухаммеда. Как правильно сказать – "анахронизм и ерунда"?

Моцарту можно посочувствовать. Нойенфельс – один из тех режиссеров, которым куда интереснее культивировать собственные отклонения, чем постараться передать замыслы гениев, чьи работы им доверены.

В идеальном мире нам бы, конечно, не пришлось мириться с таким надругательством над искусством. Однако в нашем мире подобные вещи – обычный бизнес. И решение Deutsche Oper отменить постановку, потому что она может не понравиться ряду мусульман, – это трусливое и недальновидное решение.

Да нет, не то чтобы Deutsche Oper ошиблась, посчитав, что опера обидит тех мусульман, которые только и ждут, на что бы обидеться. Год назад мы видели, что случилось, когда злополучная датская газета напечатала ряд карикатур на Мухаммеда. Распаленные приверженцы этой мирной религии пошли жечь датские посольства и устроили бойкот датским товарам, чтобы нанести урон экономике страны.

Несомненно, руководство Deutsche Oper припомнило и происшествие этого сентября, когда Папа Бенедикт в ходе лекции, прочитанной в Германии на тему веры и разума, имел неосторожность процитировать императора XIV века, едко высказавшегося о наследии Мухаммеда. К настоящему моменту слова понтифика привели к нападениям на шесть церквей как минимум, а также к убийству монахини и ее охранника в Сомали, не считая бесчисленных яростных акций протеста и призывов уничтожить Папу.

Ирония судьбы. Авангардисты бравируют тем, что "попирают основы", "бросают вызов", "провоцируют" и т.п. Вот только они предпочитают выказывать свои антибуржуазные наклонности в надежных границах буржуазной безопасности. Они хорошо понимают, что выставить в бутылке с мочой фотографии распятого Христа или исполнить концертный номер "распятой" на кресте, как Мадонна, – это одно. Другое дело – шутки над Мухаммедом. Если первое вызовет забавное возмущение католической общественности и подкрепит вашу славу храброго художника, расширяющего представление о морали, то второе выведет на улицы кровожадные толпы, которые будут искать, что или кого уничтожить.

Есть множество достойных причин для того, чтобы воздержаться от оскорбления религиозных воззрений кого бы то ни было. В первую очередь потому, что это дурной тон. Следует уважать то, что достойно уважения в привычках, традициях и верованиях других людей.

Но это не значит, что мы должны терпеть шантаж со стороны вооруженных фанатиков, которые прикрываются религией и используют свободы, предоставляемые западной демократией, для нападок и нарушения самих этих свобод.

Мэр Берлина Клаус Воверайт правильно высказался о решении Deutsche Oper отменить "Идоменея" в постановке Нойенфельса. Признавая обоснованность опасений насчет безопасности, Воверайт, тем не менее, утверждает: "Наши идеалы открытости, терпимости и свободы должны воплощаться в жизнь в наступательной манере. Тем, кто воюет против наших ценностей, добровольные самоограничения заранее дают понять, что мы не станем на их защиту".

Пожалуй, это верно. Сегодня Моцарт. Завтра, возможно, будет Шекспир. Или Данте, который в "Божественной комедии" припас для Мухаммеда довольно жаркое местечко. Еще не поздно – пока не поздно – отказаться от привычки потакать кровожадным фанатикам, которые требуют для себя привилегий и терпимости, отказывая в этом всем остальным.

Представление, разыгранное Deutsche Oper вокруг отмены "Идоменея", показывает, что Запад вступает в новую фазу отношений с исламом. Раньше мусульмане сначала выходили на улицы, и только потом мы сдавались; теперь мы перешли к упреждающей капитуляции.

Чем это закончится? Полагаю, все зависит от того, насколько мы в действительности ценим свободу и права, которые защищаем на словах. Свобода, как было однажды метко замечено, не дается даром. Найдем ли мы в себе решимость заплатить на нее должную цену? Вопрос остается открытым, но я очень надеюсь на утвердительный ответ. Лет сто назад Г.К. Честертон заметил: "Вот мысль, которая останавливает работу мысли, и это единственная мысль, подлежащая запрету".