Плач на реках Вавилонских

Нескончаемый спор о путях развития России ведут многие писатели, философы, публицисты. Новые аргументы для него предлагает роман Анатолия Салуцкого о русском мессианстве, сходстве России и Израиля, о богоизбранности.

Последняя глава в его новом романе "Из России с любовью" озаглавлена "Спустя двести лет". Тоскливо заглядывать в такую даль, когда уже ничего не останется от нынешней жизни, но автору это понадобилось, видимо, потому, что такое количество лет он отводит сакральному (инобытийному, как он предпочитает выражаться) процессу переноса богоизбранности с одного народа на другой – с евреев на русских.

Это главная идея книги, о чем недвусмысленно свидетельствует подзаголовок – "Роман о богоизбранности". Хотя это объемное 700-страничное произведение написано по всем канонам романного жанра, не без элементов мистики и детектива, его скорее следовало бы назвать романом идей: именно их Анатолий Салуцкий намерен предложить для широкого обсуждения. Повествование охватывает 20 лет – с конца 70-х по конец 90-х, в течение которых герои и вся страна проходят испытание на прочность радикальной ломкой государственного уклада.

Перестройка

– Анатолий Самуилович, судя по тому, что один из ваших главных героев, "золото партии", секретарь обкома как раз в начале перестройки подает в отставку, не желая делать выбор между глупостью и подлостью, вы не очень жалуете то время?

– Отвечу. Самая первая книга о перестройке, выпущенная в начале 1988 года, "На апрельских ветрах", принадлежала писателю Анатолию Салуцкому. Она вызвала такой интерес, что ее обсуждал секретариат Союза писателей СССР, и все дали ей положительную оценку. Я тоже принял перестройку всей душой. Изменил же отношение к ней, когда понял, что нельзя одновременно ломать экономику и идеологию. Конечно, насчет подлости и глупости я разобрался позже. Я не сторонник реставрации, просто я не согласен с методами, которыми пользовались переустроители нашей жизни.

– Настолько не согласны, что карикатурно изобразили митинг, созванный в 1993 году Гайдаром возле Моссовета в момент критического противостояния Ельцина и Верховного Совета, грубо говоря, нового и старого?

– Я сам был на этом митинге и описал свои ощущения. Это была гулянка. Выслушав Гайдара, я пошел к Белому дому и наткнулся на баррикаду. Кого я там увидел?

Смоктуновского. Я спросил его: что вы тут делаете? Он развел руками: надо. Было такое чувство, что от Белого дома сейчас сюда ринутся толпы макашовцев, и Смоктуновский был не на митинге-гулянке, а на баррикаде.

– Однако более серьезные обвинения вы выставляете конкретно Гайдару, Чубайсу, дочери Ельцина – Татьяне Дьяченко и другим, не называя фамилий, высокопоставленным деятелям ельцинских реформ, которые сумели нажиться на бедах страны во время дефолта 1998 года. У вас есть документы для таких обвинений?

– Сейчас двести фамилий названы в книге Хинштейна, все эти нечистые дела подтверждены документально. Но вообще-то моя книга не о политике.

Особый путь России

– Я понимаю. Она об особом пути России, основанном на идеях православия. Вы думаете, такой путь возможен при трех процентах верующих? – Все называют разные цифры. Но я имею в виду другое – основы православной культуры, вокруг чего сегодня идет бой. Дело не просто в посещении церкви, а в том, что наша культура, наша нравственность основаны на православии, на первоапостольских заветах. И в круг этих представлений, как ни странно, вовлечены российские мусульмане, живущие по своей вере.

– Православию противостоит католичество, и ваши герои вместе с вами считают его главным врагом.

– Да, это вопрос принципиальный. Со времен великого раскола христианства католичество и православие идут разными путями. Католичество стремится к земной власти, православие – к духовному миру. Я пишу в книге о фаустовском протестантско-католическом типе, который менее нравствен, чем православный, менее идеалистичен, но более успешен в прагматическом смысле. Я не утверждаю, что лучше, а что хуже, я говорю лишь о различиях. Католицизм к тому же сегодня духовно ослабевает и все больше обращает свои взоры на Восток. При том, что у этих ветвей христианства есть свои канонические территории.

– Они что, поделены, как по Потсдамскому соглашению?

– Конечно, они исторически сложились.

– А в отличие от католичества православие, вы считаете, крепнет?

– Да, в России крепнет. Это моя точка зрения. Еще Владимир Максимов писал, что когда бьют в коммунизм, то метят в Россию. А сегодня целят в православие, а бьют снова по России. Если бы удалось размыть православие, Россия перестала бы существовать. Сейчас в некоторых кругах интеллигенции стало модно католичество. Выступает наш ведущий телеобозреватель Владимир Познер и говорит: мы, католики, настойчиво продвигая при этом западный образ жизни.

– Ну, а чем на Западе плохо? Бах, что ли, бездуховен или Данте?

– Это разные вещи. В книге у меня сказано, что Россия всегда, со времен Петра, а особенно при Екатерине, заимствовала у Запада лучшие образцы его культуры. А сейчас Запад, который сам духовно нищает, нам навязывает свои отбросы.

– Кто же нам навязывает, мы сами берем!

– Что значит сами? Именно навязывают, как "ножки Буша". Это старый спор между западниками и славянофилами, но когда в XIX веке он велся откровенно и открыто, то был плодотворным. Сейчас никакого спора нет, виноваты в этом прежде всего телевидение и отчасти пресса. В начале 90-х годов шла очень острая политическая борьба, когда речь шла о возможности реставрации коммунизма, и в этой борьбе на весы бросали все. Теперь такой борьбы нет, но люди остались те же. Они захватили определенные позиции, никого не пускают и не хотят спорить. Мне кажется, что в своей книге я веду спор без ругани, подчеркиваю достоинства обеих сторон. Я сторонник русского пути, но духовного, не имперского. Не надо путать Церковь и веру, но сегодня у нас не власть, не СМИ, а прежде всего Церковь выступает за нравственность. Возьмите последний Русский собор, на котором митрополит Кирилл очень четко определил концепцию Церкви в отношении нравственности.

– Что же это такое? Десять заповедей?

– Не только. В России есть национальные устои, а Запад пытается внедрить здесь свой универсализм, сделать из нас его кальку.

– Но простите, каждая страна идет своим путем, почему вы думаете, что на Западе все одинаково?

– В том-то и дело, что каждая страна стремится защитить свое духовное пространство. Кроме нас. Президент об этом не говорит ни слова. Я отношусь к Путину достаточно объективно, он вытащил страну из ямы 90-х годов, но случайно ли, что он ни разу не цитировал русских классиков. Власть же видит, что с помощью телевидения идет оглупление, опрощение культуры – и не вмешивается. Нет национальной идеи, полное пренебрежение к теории.

Богоизбранность

– Основная и, мне кажется, заветная идея вашей книги состоит в проблеме богоизбранности. Вы часто сравниваете Россию и Израиль и находите в исторических судьбах их народов немало сходства, что дает повод вашему самому симпатичному герою осторожно поставить вопрос о том, кто же сегодня является богоизбранным народом.

– Сходство действительно есть даже в том, что произошло с евреями после вавилонского плена при Навуходоносоре и с Россией после /о лет коммунистического пленения.

– Но сколько бы мы в России ни плакали на своих реках вавилонских, Израиль все равно остается родиной Бога.

– Я говорю о сакральных процессах, которые происходят независимо от нас. Точка отсчета здесь – образование Государства Израиль, положившее конец рассеянию евреев. В Израиле до сих пор не могут определить сущность своей страны – светское это государство или религиозное. Под нажимом западного мира его богоизбранность начинает убывать. В России ситуация совершенно иная – подавляющая часть населения не хочет западного универсализма, предпочитая свои традиции. Я делаю такой вывод: нужно минимум двести лет, чтобы Израиль окончательно поддался западному образу жизни, а Россия, именно благодаря православию, окончательно стала Третьим Римом, самобытной хранительницей первоапостольских традиций. Вам, может быть, трудно с этим смириться...

– Боюсь, с этим трудно будет смириться нашему пьющему населению.

– Это упрощенное понимание русского народа. Ему всегда было присуще чувство соборности, чувство артели, чтобы помогать слабым – не всех же Господь сподобил родиться сильными. При всех "сумасбродствах" Россия как была, так и остается колоссальным резервуаром любви и мира. Мне кажется, когда наша страна экономически встанет на ноги (сейчас она выправляется), ей суждено будет сыграть благотворную духовную роль для иудео-христианского мира.

Суть моей точки зрения, возможно, спорной, но достойной обсуждения, такова: в Библии есть два Завета – Ветхий и Новый. Евреи – богоизбранный народ Ветхого Завета. По моему разумению, в сакральных сферах формируется новый богоизбранный мессианский народ – русский. Это не завоевывается. Это дар Божий.

– Это ваша собственная идея или вы ее где-то почерпнули?

– С чистой совестью могу сказать, что эта идея меня озарила в очень трудные минуты жизни. Написав роман, я с удивлением обнаружил, что я не один думаю так.

В мире есть лишь две святые земли – Иерусалим и Святая Русь. Два мессианских народа – евреи и русские. Смысл моей книги. в том, чтобы до предела обострить мысль о переносе богоизбранности, вырвав ее из национального контекста и переведя в сакральный регистр.Это была моя миссия. Тема вечная, я жду цивилизованного спора, а не мордобоя.

06.10.2006