Религия материнства
В двадцатые годы, в эмиграции, в Берлине, В. В. Набоков, издававший тогда свои стихи под псевдонимом "Сирин" , сложил эти строки о Матери:
Смеркается. Казнен. С Голгофы отвалив,
Спускается толпа, виясь между олив,
Подобно медленному змию.
И матери глядят, как под гору, в туман
Увещевающий уводит Иоанн
Седую, страшную Марию.
Как труден Ей путь с Голгофы! Люди расступаются пред горем и ужасом смерти чтобы завтра снова сплотиться в клевете и злобе на Воскресение. Она пройдет узкими улочками Иерусалима, поддерживаемая учениками и мироносицами, и в тот день никто еще не вспомнит о предсказаниях и не признает в Ней, скорбной Матери Распятого, Матерь Света и Источник Жизни.
Только где-то, в библейской дали: "Предста Царица одесную Тебе!" воскликнет, обращаясь к Богу, Давид, прозревая сквозь плоть и время истинное место Марии в иерархии существ. Одесную Креста, одесную Славы... "Вратами небесными" пророчески назовет Ее праотец Иаков: вратами на небо для всех нас.
Но Ей, Небесной, надо еще жить с нами, с людьми, в этом святом проклятом городе, отнявшем у Нее Сына, в доме апостола Иоанна, неподалеку от горницы Тайной Вечери. Сколько тайных вечеров проведет она за Кедронским потоком, на горе Вознесения, в уединенной, дерзкой молитве, понятной и уместной в материнских устах: "Возьми меня, Сыне, к Себе, на небо! Нет больше сил томиться среди страха и праха мира сего".
... Нет, Она не стала "седой" и "страшной". Всем нам образец в стойкости и терпении, Она умела сохранить дарованную ей благодать. "Роста среднего или, как иные говорят, несколько более среднего; волосы златовидные; глаза быстрые, с зрачками цвета маслины; брови дугообразные и умеренно черные; нос продолговатый; уста цветущие, исполненные сладких речей; лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое; кисти рук и пальцы длинные. Относительно одежд, которые носила, Она довольствовалась естественным цветом их, что еще и теперь доказывает сохранившийся головной покров Ее". Так писал, на основании церковного Предания, византийский историк Никифор Каллист.
Видевшие Ее говорят, что и с годами внешне в Ней почти ничто не менялось: ни глаза цвета маслины, ни черные дуги бровей, ни ласковые, оживленные уста, ни удлиненные кисти рук. "Ничего сурового не было в Ее очах, ничего легкомысленного в речах, ничего неприличного в действиях: движения скромные, поступь тихая, голос ровный".
Но все чаще с годами ходила на Елеон, молилась: "Возьми меня, Сын!"
Уснуть, чтобы проснуться
... И наконец, сбылось. Как много лет назад, в день Благовещения, вновь предстал Ей архангел Гавриил и возвестил о желанном через три дня Успении. "Сын Твой и Бог наш ждет Тебя в горнее царство" , сказал вестник и протянул ей светящуюся пальмовую ветвь из рая в знак торжества над телесной смертью, которая не будет иметь над Ней силы.
Возвратясь домой, Богородица стала готовиться к кончине. Раздарила и завещала кое-какие вещи, повидалась, простилась с ближними. Ей было к тому времени 62 года. Она родила Спасителя на шестнадцатом году, в тридцать три Его распяли, и с тех пор прошло еще четырнадцать лет...
Апостолов не было тогда в Иерусалиме, они проповедовали в далеких странах. Но извещенные Духом Святым о близящейся кончине Матери Божией, они были чудесно перенесены "яко орлы и облака" , говорит Иоанн Дамаскин, и собраны у смертного одра Марии. Она спокойно возлежала на приготовленном, украшенном ложе, прощалась с апостолами, молилась. Был третий час (т. е. по современному счету около девяти утра).
Внезапно Божественный свет осиял комнату. Невидимый, в славе, явился у ложа Матери Христос. Мария вскинулась в восторге навстречу Ему, и как когда-то, познавшая счастье Богоматеринства, воскликнула теми же словами: "Величит душа моя Господа и возрадовался дух мой о Боге Спасе моем". Затем опустилась на подушки, облагодатствованная и просветленная, и без всякой боли, словно засыпая, предала душу в руки Сына.
"Готово сердце мое" , были Ее последние слова.
По преданию, одного из апостолов Фомы не было при погребении Девы Марии в Гефсимании. Он опоздал на три дня и, прибыв, горько сожалел, что не дал Ей прощального целования. По его неотступной просьбе апостолы решились открыть гроб. Но тела в нем не было...
Гроб Богородицы и сейчас можно видеть в Гефсиманском саду, в Иерусалиме, у подножья Елеонской горы. Загляните: он пуст, как был пуст и тогда, через три дня после погребения. Гроб стал для Нее "лестницей к небу". Потому Церковь и называет кончину Богородицы Успением, а не смертью: смерть и тление не коснулись Уснувшей. В третий день Она воскрешена была Господом и вознесена вместе с пречистым телом в небесную славу.
В тот же день Фоме было явление: Богородица явилась с небес и бросила ему Свой пояс в уверение телесного Ее вознесения.
Земное небо
Смотрит земля в голубое небо, смотрится небо в голубую Русь. И запечатлелись друг в друге, не различить. Ходил Андрей Юродивый, новгородец, то ли во сне, то ли в тонком видении, по небу, по раю искал видеть Богородицу, да не нашел. И сказал ему ангел: "Ее нет здесь. Она ушла в мир, на землю помогать людям, утешать скорбящих".
... Есть места не Земле, как бы самой Богородицей избранные для незримого пребывания с людьми. Киев, Москва, Дивеево, Шамордино, Почаевская лавра... В Почаеве есть камень следовик, постоянно наполненный святой водой, след стопы Божией Матери. Так прошла Она неслышно по Русской Земле, запечатлев свой приход в чудотворных иконах, праздниках, в музыке и поэзии церковных песнопений, в духовных стихах.
Можно было бы составить целый иконостас чудотворных икон Богоматери, почитаемых в Русской Церкви: "Взыскание погибших" и "Всех скорбящих радость" , "Неопалимая Купина" и "Живоносный Источник" , "Утоли моя печали" и "Умягчение злых сердец"... Вся география русских земель и городов отражена в их названиях: Владимирская и Ахтырская, Смоленская и Казанская, Ярославская и Тихвинская...
Не всегда было так. Долог и труден был путь Царицы Небесной на Русскую Землю или наш путь к Ней. Но именно здесь, в России, почитание Девы Марии обрело полноту и естественность жизненной нормы и образца.
Разве где-нибудь в мире воспринимались евангельские реалии с такой простотой и домашней непосредственностью, как видел их, к примеру, Сергей Есенин, у себя дома, за овином, в селе Константинове? И простодушно поведал
О том, как Богородица,
Накинув синий плат,
У солнечной околицы
Скликает в рай телят...
И воспел гимн ее благодатному Покрову:
Льется пламя в бездну зренья,
В сердце радость детских снов.
Я поверил от рожденья
В Богородицын Покров.
... Есенин действительно поверил от рожденья: он родился за 10 дней до праздника Покрова. А исторически праздник связан с эпохой святого князя Андрея Боголюбского (1110-1174), и возникновению праздника предшествовал приход на Русь чудотворного образа Владимирской Божией Матери.
Рождение праздника
"В лето 1132-е прибыли в Киев из Византии две иконы: одна Пирогощая (греч. Пирготисса "Находящаяся на башне"), вторая из Влахернского храма (та, которую мы чтим теперь как Владимирскую)". Так написано в летописи.
Владимирская принадлежит к числу икон, писанных, по преданию, Евангелистом Лукой. В V веке, при императоре Феодосии Младшем, она была принесена, почти в одно время с Ризой Богородицы/из Иерусалима в Царьград, чтобы оттуда через семь столетий прийти на Русь, где была поставлена в Вышгороде Киевском, в Девичьем монастыре. Там и произошла таинственная, мистическая встреча Божией Матери и ее великого русского чтителя, святого князя Андрея Боголюбского, встреча, которая привела к созданию главного русского Богородичного праздника, не известного ни греческому Востоку, ни католическому Западу, праздника Покрова.
Князь Андрей Юрьевич был с детства отмечен яркими способностями и добродетелями: храбрый воин, полководец и дипломат, он оставил выдающееся наследие также и в истории градостроительства, храмового зодчества, литературы и литургической поэзии. Главным в его государственной программе был сознательный отказ от древнего Киевского центра во имя новой национальной консолидации на основе Владимиро-Суздальской Руси, будущего ядра формирования русского народа и его государственности. Мысль и дело Андрея Боголюбского на несколько веков опережали свое время.
В 1164 году, в ознаменование победы над врагами, был задуман Андреем новый, невиданный праздник праздник Покровительства Божией Матери Русской Земле.
Замыслу князя не соответствовало, как ему казалось, ни одно из существовавших празднеств церковного календаря. Он искал нового образа и нового имени. Перечитывая Житие Андрея Юродивого, русского человека, жившего в Царьфаде в X веке, князь встретил рассказ об одном из чудесных видений подвижника. За всенощной во Влахернском храме, где в ковчеге хранились Риза, Мафорий (головной покров) и Пояс Девы Марии, блаженный видел однажды Богородицу.
... Она шла по воздуху, от Царских Врат, остановилась над амвоном и долго молилась, омывая слезами Свой пречистый лик. Преподобный Андрей, обернувшись к своему ученику Епифанию, сказал: "Видишь ли Госпожу и Царицу мира?" "Вижу" , отвечал Епифаний. Окончив молитву, Матерь Божия сняла с Себя блиставшее наподобие молнии покрывало, которое носила на главе Своей, и держа его торжественно, распростерла над всем стоящим народом.
Князь Андрей Боголюбский в "Слове об установлении праздника Покрова" пишет: "Се убо егда слышах, помышлях: како страшное и милосердное видение бысть без празднества. Восхотех, да не без праздника останется святой Покров Твой, Преблагая".
Так родилась идея праздника, сложилась его иконография. И параллель двух Андреев напрашивается сама собой. Подобно тому, как когда-то Богородица явилась Андрею Юродивому и показала ему, что будет Покровительницей для православного Царьграда, так теперь в Боголюбове явилась Она святому князю Андрею, обещая взять под свой Покров Боголюбов, Владимир и всю необъятную Русскую Землю.
Покров над Россией
Праздник Успения считают установлением Апостольским. По церковному уставу, он продолжается восемь дней: окончание (по церковному: отдание) праздника совершается 23 августа (5 сентября). А со дня отдания ровно 40 дней остается до Покрова...
То есть Покров "сороковины Богородицы" , или, по аналогии с Вознесением Христовым (сороковой день после Пасхи), срок "Вознесения Богородицы". Потому и видит Ее Андрей Юродивый "на воздусе" возносящейся. Но Богородица, как поется в одном из песнопений, "во Успении мира не оставила". Эта неоставленность мира и свидетельствуется, и символизируется для нас, земных, иконой Покрова.
Но это по богословскому толкованию. Первоначально же, для Андрея и его современников, Покров почти воинский мемориальный праздник. Покров Божией Матери над Русью и сегодня залог ее неодолимости против внешних и внутренних врагов. К празднику Покрова приурочил Иоанн Грозный штурм Казани. И в память о "Казанском взятии" воздвиг Покровский собор на Красной площади. И князь Д. М. Пожарский в память об освобождении Москвы в 1612 году строит храм Покрова в Медведкове. Чуть позже, в 1640 году, Иван Москвитин 1 октября отправляется в первое плавание по Охотскому морю. Собирает Россия близкие и далекие моря и земли, большие и малые народы под свой материнский покров.
А уж потом, постепенно, с прошествием лет и веков, расцветает Покров поэзией народного обычая и обряда. В России верная примета
Покров снегом землю покроет. И всегда на Покров играют свадьбы по окончании крестьянских полевых работ. Отсюда девичьи загадывания: "Пресвятая Богородица, покрой землю снежком, меня женишком".
... И всех покрывает Богородица святым своим Покровом. Люди тщатся растащить, разорвать его: раздирает к себе Киев, рвет "свое" Новгород, отворачивается от благодати Москва.
"Богородица воздела руки к благодатному Сыну Своему и сказала: "Помилуй, Владыко, грешников, которых я видела и не могу стерпеть их мучений пусть буду и я мучиться с ними". Так сказано в "Хождениях Богородицы по мукам" одном из любимых народных апокрифов, появившихся на Руси в XII веке, в одно время с праздником Покрова.
... В серебрящейся ряби старицы Нерли то возникают, то меркнут белеющие очертания, в которых угадывается, постепенно проясняясь, классический облик храма Покрова. Это в Боголюбове в восьми верстах от Владимира, в восьми столетиях от наших дней.
Представим себе на мгновение богослужение в храме на Нерли тогда, 1 октября 1165 года, в присутствии князя Андрея Боголюбского. Над верующими в конхе алтаря Оранта, фреска Молящейся Девы. На амвоне дьякон, лицом к верующим как Роман Сладкопевец на иконе Покрова. Звучат песнопения праздника, и уже не отличить где история, где икона, где живая молящаяся Церковь.
10.10.2006
Источник: Московская правда