"Христос приземлился в..." Санкт-Петербурге. Неудачно

Короткевич В., Христос приземлился в Гродно: Евангелие от Иуды: [роман]
Владимир Короткевич; пер. с белорус. А.Сурнина. – СПб.: Амфора, 2006. – 622 с.

Имя белорусского писателя Владимира Короткевича (1930 – 1984) хорошо известно российскому читателю в основном по историческим детективам: повести "Дикая охота короля Стаха" и роману "Черный замок Ольшанский".

Роман "Христос приземлился в Городне" был издан в Минске по-белорусски в 1972 г. Эпопея этого произведения начинается со сценария художественного фильма "Житие и вознесение Юрася Братчика", который в 1967 г. так и не был выпущен на широкий экран и впервые показан только в 1989-м. Необычность сюжета, разворачивающегося в средневековой Беларуси XVI в., библейские образы, талантливо выписанные типы из простонародья и элиты духовной и светской власти, глубокие обобщения снискали роману непрекращающийся читательский интерес. Приключения лицедеев во главе с Юрасем Братчиком, которые волею обстоятельств приходят в Городню именно в тот момент, когда жизнь горожан стала невыносимой и они жаждали Второго Пришествия, перерождение героя и его "вхождение в роль" Христа, сотворение евангельских "чудес" увлекают читателя, заставляют думать о смысле жизни, о возможности ее справедливого устройства.

Не без основания произведение заняло почетное место среди классики белорусской литературы и ставится вровень с "Гаргантюа и Пантагрюэлем" Франсуа Рабле, "Легендой об Уленшпигеле" Шарля де Костера, "Мастером и Маргаритой" Михаила Булгакова. Отсюда и требовательность, предъявляемая к переводу "Христа" на русский язык.

Не возникает сомнения, что переводчик А. Сурнин ставил перед собой благородную цель – дать возможность русскоязычному читателю ознакомиться еще с одним произведением писателя. Однако для перевода настоящего романа недостаточно простого владения белорусским и русским языками, следует осознать их тончайшие различия как двух хотя и близких, но все-таки разнообразных систем мышления. Кроме того, переводчику понадобятся глубокие познания в истории, географии, фольклоре, этнографии, литературоведении и т.д. Необходимо ведь сохранить концептуальный стержень романа, передать живое дыхание времени, сохранить стилистические особенности текста. Не случайно Валентина Щедрина, талантливый переводчик многих прозаических произведений В. Короткевича, не взяла на себя ответственности переводить "Христа".

Уже при первом знакомстве с книгой возникают два вопроса: почему изменена нумерация глав (вместо римских цифр избраны арабские) и название города (в XVI в. была Городня). Достаточно полистать энциклопедические справочники и убедиться, как в библиографических статьях о Короткевиче пишется название произведения.

Дальнейшее чтение романа вызывает уже не вопросы, а недоумение: как произошло, что сырой, не просмотренный знатоками белорусского и русского языков, не отредактированный другими специалистами текст мог попасть на полки книжных магазинов? В русском тексте отсутствует именно система – лексический параллелизм, обязательный в переводном произведении и поэтому наиболее действенный с целью адекватной передачи содержания и авторской концепции.

Многочисленные историзмы и архаизмы непростительно изменены переводчиком, как бы осовременены, а в "Христе" они ведь играют определяющую роль в сохранении исторической правды и колорита эпохи. Все эти лавники, радцы, ратманы, копный суд, рада, чуга произвольно переведены как присяжные, советники, думский суд, совет, кафтан. Нивелировано название средневекового оружия, в том числе татарских мечей. Вместо часовни переводчик практически всюду использует капеллу, будто в тогдашней Городне не было православных храмов. В оригинале встречаем монах и мних, хлоп и плебей, змей и змий, а переводчик безосновательно избирает только названные первыми в парах слова, сужая лексическое разнообразие романа. Но ведь вторые в парах слова имеют стилистическую помету ист. и как раз соответствуют стилистике текста.

Вдумчивый читатель на с. 44 обязательно столкнется с фразой могут поймать панские пауки, где под метафорой пауки можно понимать кого угодно. Но у Короткевича в этом случае использовано паюки, и переводчику необходимо было сохранить слово и, возможно, дать сноску. На с. 66 на месте паюка находим уже глашатая.

На первый взгляд может показаться, что предложение на с. 32 Тут хоть поштучно покупай, хоть горстью ничем особенным не отличается. Но только до того момента, пока не заглянешь в оригинал, в котором на месте поштучно использовано берковцем, а эта мера веса была распространена и на российской территории и составляла аж десять (!) пудов. Ничего себе поштучно... Значительное место "Христа" вытекает не только из общечеловеческой сущности созданных Короткевичем образов, но и из глубокого проникновения в национальную картину мира белорусов. Как же переводчик сохранил именно "белорусскость" романа? Например, на с. 65, 66 заменил батлейку, батлеечников на раешник, раешников, при этом перенес время распространения этого вида народного искусства на два века вперед (раек встречался в XVIII – XIX вв.), да и батлейка похожа на раек только наличием ящика. Естественное, казалось бы, начало предложения на с. 45 И все эти гончары на деле оказывается ложным, ибо у автора вместо гончаров использованы магерщики (как и для батлейки, надо было бы использовать сноски).

Видимо, незнание конструкции дуды (волынки) вызвало использование следующего предложения: Через плечо – козий чехол с большой дудой (с. 47), хотя с правильным переводом должно быть: Через плечо – козьи меха огромной волынки. Песнопения под лиру переведены как ритуальные песнопения (с. 65). При чтении фразы заквасил последнюю горсть муки и намазал шкуру с порченого бока (с. 46) сразу возникает вопрос: неужели Зенон надеется, что шкура от этого станет качественной? Либо мужик впервые столкнулся с обработкой шкур, либо автор об этом ничего не знает. Но у Короткевича ведь, в правильном переводе, – заквасил последнюю горсть муки и намазал шкуру с мездряной стороны, как то и подобает знатоку – для обработки. Получается, что проблема не в Зеноне и не в авторе, а в переводчике. Еще сравним: на четыре недели (с. 131), надо – на четыре воскресные мессы; великоденную (?) службу (с. 146), надо – пасхальную службу.

После прочтения такого у российского читателя может создаться впечатление о белорусах как о недотепах, блуждающих с козьим чехлом и большой дудой, в XVI в. вокруг костра выкрикивающих ритуальные песнопения, а потом посещающих непонятные великоденные службы. Что уж говорить о каком-то средневековом государстве?

На отдельных страницах романа создается впечатление, что А. Сурнин не понимает оригинала и делает произвольный перевод, полностью изменяя смысл слов автора. Однако это уж никоим образом не Короткевич, а что-то иное (либо кто-то иной).

Несколько красноречивых примеров, полностью изменяющих Короткевича: туринские купцы (авт. торуньские, с. 31), худой, как овца (авт. худой, как вица [или палка/, с. 33), только без клыков (авт.только без шерсти, с. 9), мышиных мулах (авт. мышастых мулах, с. 14), крики испуга (авт. крики козодоя, с. 12), плетьми и оговорами (авт. сплетнями да оговорами, с. 24), размером и строфой (авт. дольником и цезурой, с. 26), жарит каравай (авт. жрет каравай, с. 32), блюдце клубники (авт. блюдце земляники, с. 76), дурень ты (авт. дулеб ты, с. 76), маленькие бульбочки (авт. маленькие пузыри, с. 97), смазливый верзила (авт. красивый оболтус, с. 561), деревянные сооружения (авт. деревянные леса). Видите, какая изобретательность проявлена!

Если проанализировать все страницы романа, может получиться не рецензия, а наш перевод произведения. Отметим только, что здесь приведена, как говорится, только надводная часть айсберга ошибок, обнаруженных в переводе "Христа" на русский язык. Ограничимся, тем не менее, вышесказанным.

Стремление сделать русский перевод романа Владимира Короткевича "Христос приземлился в Городне" можно только приветствовать. Автор данного перевода, однако, не рассчитал свои силы, перевел, скажем, через пень-колоду, и в результате получился не роман Короткевича по-русски, а пародия на произведение. Неточности, несоответствия в переводе белорусских слов и выражений, стилистические недочеты, пропуски слов, частей предложений и отдельных предложений изменяют имплицитные составляющие цельных образов и при переводе классики недопустимы.

Такой перевод "Христа" позорит доброе имя Короткевича и словно издевается над его почитателями – теми, кто имел счастье читать роман в оригинале.