Бенедикт XVI и мусульмане: невозможное место встречи

Известна реакция исламской "улицы" на лекцию папы Римского Бенедикта XVI, прочитанную им в университете Регенсбурга 12 сентября 2006 г. Не остыв от "карикатурного скандала", мусульмане в разных концах света восприняли выступление понтифика как очередные нападки на ислам. Они-то выступления не читали и не слышали, но мировая пресса, не без провокационного умысла, донесла до самых забытых Богом мест на Земле цитату из малоизвестного полемического трактата.

К "улице" Бенедикт XVI явно не обращался: рафинированный теологическо-философский доклад предполагает очень высокий уровень осведомленности в тонкостях христианства и ислама. (Примечательно, что даже в католической среде имелся элемент неадекватности в понимании, что проявилось в значимых деталях: в транскрипте доклада появился этакий "поручик Киже" – "исламский мыслитель Ибн Хацн", которого растиражировали русскоязычные переводчики и комментаторы папского доклада; католические источники на русском языке обозначили упоминаемого в тексте араба-католика – известного знатока ислама аль-Хури как "аль-Коури"; в одном, некатолическом, переводе византийский император Мануил превратился в Мануэля и т.п.)

Однако папу Римского не поняли и люди, несомненно, образованные. Свое "Открытое письмо Его Святейшеству папе Бенедикту XVI" тридцать восемь исламских деятелей из разных стран мира построили как разбор "ошибок" и "заблуждений" понтифика относительно ислама и некоторых фактов его истории. В заключение, впрочем, они приняли сожаления Бенедикта XVI по поводу того, что он был неправильно понят, и выразили надежду, что ошибки прошлого не помешают жить мусульманам и католикам в мире, взаимном признании и уважении. Явный пример того, как с водой выплеснули ребенка.

В чем же не замеченный мусульманами да, пожалуй, и многими немусульманами, смысл доклада папы Римского? Если очень коротко – в том, что наследие греко-римского рационализма должно в полной мере быть составной частью европейского (не в географическом, а в культурном, цивилизационном плане) христианства или христианской Европы. Идея выражена ясно, хотя и с осторожными нюансировками: "Критически очищенное греческое наследие является составной частью христианской веры". "...Внутреннее взаимное сближение, имевшее место между библейской верой и изысканиями греческой мысли в философском плане, – это факт, имеющий решающее значение не только с точки зрения истории религий, но и с точки зрения всеобщей истории – факт, и сегодня налагающий на нас обязательства. Принимая во внимание эту встречу, неудивительно, что, несмотря на свое зарождение и важные этапы развития на Востоке, христианство в конце концов обрело свое исторически решающее выражение в Европе. Можно сказать это и наоборот: эта встреча, к которой впоследствии добавляется наследие Рима, создала Европу и остается основанием того, что по праву можно назвать Европой".

Неявно в докладе есть вызов мусульманам или призыв к ним: "Именно к этому великому логосу, к широте разума призываем мы наших собеседников в диалоге культур".

Не могу знать, что конкретно подразумевал Бенедикт XVI под этим призывом. Но, принимая во внимание весь контекст доклада, допустимо предположить, что именно греко-римское рационалистическое наследие могло бы стать площадкой для диалога культур – европейской и исламской. Дело в том, что в наследии ислама наличествует то, что папа Римский считает характерным для европейской истории. Если "исламизировать" его формулировку, приведенную выше, то это – "внутреннее взаимное сближение между исламской верой и изысканиями греческой мысли в философском плане". И это действительно – "факт, имеющий решающее значение не только с точки зрения истории религий (sic!), но и с точки зрения всеобщей истории – факт, и сегодня налагающий на нас обязательства".

Период расцвета исламской культуры связан именно с массированным восприятием греко-римского наследия, с этакой средневековой "европеизацией" исламской культуры, складывавшейся на просторах Востока. (Для полноты картины необходимо указать и персидское наследие, и китайские влияния, но они были не настолько масштабны.) Начиная с IX в. и до конца Средневековья, в интеллектуальный оборот исламского мира было введено несколько десятков тысяч произведений, прямо соотносимых с греко-римским интеллектуальным наследием, – переводов практически всех древнегреческих и эллинистических мыслителей, философов, ученых (физиков, алхимиков, географов, астрономов и астрологов, знатоков медицины, экономистов-"домоводов", ботаников, зоологов и т.д.), этиков и политиков; комментариев на них и кратких их изложений, оригинальных сочинений мыслителей – мусульман, подключившихся к рационалистической греко-римской традиции; большое количество апокрифов, приписывавшихся Платону, Аристотелю, практически всем древнегреческим и эллинистическим мыслителям и ученым. (Расчеты приведены в книге: А.А. Игнатенко. В поисках счастья. Общественно-политические воззрения арабо-исламских философов средневековья. М.: "Мысль", 1989. Отсылаю читателя к этой публикации из-за обилия фактуры, которая не может быть воспроизведена в рамках статьи.)

Дело доходило до того, что для некоторых средневековых исламских мыслителей Аристотель оказывался своего рода вдохновителем одного из пророков ислама по следующей головокружительной логике. Знаменитый Зу-ль-Карнейн, или "Двурогий", о котором говорится в Коране, включался в линию пророков истинного единобожия, среди которых были и первочеловек Адам, и Моисей (Муса), и Соломон (Суляйман), и Иисус (Иса), и ассоциировался с "покорителем Запада и Востока" Александром Македонским, а того, как было известно мусульманам, в детстве наставлял и обучал Аристотель... Иные, подобно Аверроэсу (Ибн-Рушду), уравнивали "законоустановительную мудрость" пророков и философов, фактически ставя знак равенства между богоданной религией и рационалистической философией, которая была в эпоху средневековья универсальной и всеохватной наукой...

"Европеизация" исламской культуры, если отвлечься от бесконечной массы деталей, заключалась в восприятии мусульманами особого способа мышления – платоновско-аристотелевской логики (и шире – эпистемологии) общего и абстрактного. Логики, отнюдь не такой очевидной и универсальной для мусульман, чей определяющий этнический и культурный субстрат был арабским (арабоязычным) и строился на иной внутренней логике – частного и конкретного.

Но в исламской культуре произошел процесс, который папа Римский в приложении к западному христианству называет "деэллинизацией". С той лишь разницей, что в исламе он произошел раньше, в эпоху позднего Средневековья, и был более радикален и последователен. В конечном итоге все греко-римское наследие было отторгнуто исламской культурой. Современный исламский фундаментализм является антизападным ("антиевропейским") потому, что он по своей сути есть не что иное, как отвержение глубинных оснований западной культуры – общего и абстрактного. Именно они постоянно порождают реализуемые с разной степенью успешности проекты, планы и прожекты некой небывальщины – того, чего не существовало, пусть это будут хоть утопии типа коммунизма или "государства всеобщего благоденствия", хоть конкретные социально-политические программы. Современные мусульмане, в точном соответствии с основоположениями ислама, стремятся воспроизвести во всех сферах личной и общественной жизни единичное и конкретное – бытие первых мусульман времен пророка Мухаммада и унаследовавших ему "праведных халифов" (VII в.). Создать или воссоздать Халифат означает точно и безошибочно повторить уже бывшее, отсекая всё постороннее и чужое, в том числе, если не в первую очередь, – всё европейское.

И на призыв (или вызов) папы Римского в современном исламе, кажется, никто не может ответить. Его даже не слышат. Ислам давно ушел с той площадки, на которой мог быть возможен диалог с Европой (Западом), какой она видится папе Бенедикту XVI.