Издержки информационной вертикали

Слухи о продаже "Газеты.ру" наконец почти материализовались – теперь уже и сами сотрудники последнего невзлинского медиабастиона всерьез готовятся к переходу в собственность Алишера Усманова, несколько месяцев назад купившего "Коммерсантъ". Альтернативная информационная вертикаль, представленная в усеченном виде с момента гибели гусинского НТВ, практически перестает существовать. Демократический темник (дело ЮКОСа, дело НБП, матери Беслана, убиенная за правду Политковская и т.п.) никем больше не востребован – разве что "Эхом Москвы", но оно давно живет в какой-то параллельной реальности – с рекламой циркониевых браслетов и бранью пьяного Ганапольского. А так – если в программе "Время" первой новостью идет паленая водка, то про паленую водку будут говорить все и везде, даже обложка фрондерского (как бы фрондерского) "Ньюсвика" будет про водку. Информационная вертикаль выстроена почти полностью, и, как бы комично ни вел себя Валерий Панюшкин с серией своих "прощальных колонок", в главном он почти прав – "повестка дня" становится все более жесткой и на глазах превращается в резервацию. Закон о СМИ еще не пора переименовывать в закон о единомыслии, но, кажется, к этому все и идет – уже сегодня существует добрый десяток тем, не подлежащих сколько-нибудь свободному обсуждению.

Иногда это происходит вследствие прямых сигналов сверху вниз по вертикали, гораздо чаще – в результате срабатывания редакторских инстинктов типа "как бы чего не вышло". Свежий пример – на "Русском марше" основной оратор десятки раз повторил детское имя Владислава Суркова (и больше, собственно, ни о чем и ни о ком не говорил). Имя совершенно не секретное, впервые было упомянуто полтора года назад в газете "Жизнь" с санкции самого Суркова, за несколько месяцев до того рассказавшего журналу "Шпигель" о своем чеченском детстве. Все прозрачно, все очевидно, никаких сенсаций, никакого компромата. И вот это имя звучит в мегафон на протяжении всего "Русского марша".

А через два дня выходят газеты. И ни в одной нет этого имени. Даже в очень далеких от официоза "Коммерсанте" и "Ведомостях" (зато у них заголовки одинаковые – "Русские прошли"). Что произошло? В каждую газету звонили из Кремля, требуя не упоминать словосочетание "Асламбек Дудаев"? Нет же. Просто постеснялись. Стеснительный нынче журналист пошел.

Работать в атмосфере тотальной "стеснительности" может либо бессердечный робот, либо законченный подонок. И дело здесь не в том, что журналисты или редакторы – подонки и роботы, а в том, что генеральная линия-то одна, а журналистов – много. И одинаковыми они быть не могут в принципе. В такой ситуации не обойтись без противоречий.

Вот, например, едва ли не самая лояльная Кремлю газета – номинально газпромовские "Известия". Как относится Кремль к "Русскому маршу" – известно. Как относится к "Русскому маршу" ведущий известинский репортер Соколов-Митрич – тоже известно (Митрич – популярный в ЖЖ блоггер). По-другому относится, если кто не знает. Газета не может пойти против своей идеологической линии (и имеет на это полное право), Митрич не может пойти против своей совести (и заслуживает за это уважения). В итоге репортаж Митрича выходит только в его ЖЖ, а в газете не выходит. Нормальная, в принципе, ситуация.

А вот дальше начинается интересное. В газете появляется обзорный материал четырех авторов обо всех событиях 4 ноября. Один абзац посвящен "Русскому маршу", другой – приему у президента и так далее. "Во Владимире региональное отделение "Единой России" уже 5 лет формирует традицию 4 ноября возлагать цветы на могилу основателя русского ополчения 1612 года князя Пожарского", – в общем, бесцветная лента новостей. Но предваряется весь этот обзор совершенно феерической фразой, ее нужно цитировать полностью, вот: "Лишь горстка отщепенцев и горлопанов попыталась испортить всеобщую радость ноябрьских праздников своими митингами. Безуспешно".

Всерьез живой человек такого трэша из тридцать седьмого года не напишет. На стеб тоже не похоже – слишком сух остальной текст статьи, слишком много подписей под текстом, а коллективной иронии не бывает – в отличие от коллективного идиотизма. Для идиотизма же слишком тонко – "всеобщая радость", "горстка отщепенцев" и так далее. Что же это такое?

Так и видится редакционная планерка, на которой главный редактор объясняет подчиненным: "Эти (нецензурно) просят нас написать про ''Русский марш'' так-то и так-то. Что будем делать?". И кто-то предлагает – "А давайте напишем так, чтобы им понравилось, а все поняли, что мы издеваемся". И написали. Вертикаль довольна, читатели недоумевают, журналисты со своей фигой в кармане превращаются в унылое дерьмо. Печатная пресса проходит тот же путь, который когда-то проделало телевидение – от обязанности участвовать в олигархических войнах его освободили, но ведущим программы "Время", по популярной легенде, приходится после эфира выпивать стакан водки – иначе стыдно.

Такой безрадостной картины наверняка можно было избежать, будь у власти хоть немного больше доверия к журналистскому сообществу. Освобождения прессы от гусинско-березовской корпоративной кабалы было бы вполне достаточно для того, чтобы журналисты называли черное черным, а белое – белым. Агрессивно насаждаемая "повестка дня" вкупе с рефлексами самоцензуры дает самый неприятный (и, кстати, самый неэффективный) результат – иногда даже белое хочется назвать черным и наоборот.