Преступная дорожка к храмам

Не реже раза в месяц их оскверняют гадкими рисунками и надписями, поджигают, просто крушат. А еще в нашей стране избивают и режут священнослужителей. Бывает, и убивают. И кладбища громят. Например, неделю назад была осквернена могила писателя и поэта Бориса Пастернака, о чем средства массовой информации сообщили только спустя несколько дней.

Однако подобные события редко становятся сюжетом теленовостей, поводом для публикаций в прессе и громких политических заявлений. Такие преступления, совершенные в отношении православных, как правило, обходят молчанием.

Совсем иначе власть, общество, СМИ реагируют на аналогичные действия против святынь мусульманских и еврейских. Все слышали: совсем недавно негодяи забросали бутылками с зажигательной смесью мечети в Ярославле и Владимире и синагогу в Сургуте. Губернаторы выступали! А дело Копцева, устроившего резню в синагоге? Оно вообще стало процессом века! Злодей получил 16 лет тюрьмы.

Отчего именно погром еврейского и мусульманского кладбищ в Твери становится поводом для резкого и вполне разумного ужесточения наказания за вандализм? Разве сломанные или перевернутые кресты выглядят не столь же мерзко, как разбитые надгробия? Или близким похороненных на русских погостах не так больно, как евреям или мусульманам?

Что же мы наблюдаем? Заговор? Двойные стандарты? Нет. Скорее некий перекос в сознании. Любой акт агрессии в отношении национальных и религиозных меньшинств автоматически связывается с ростом ксенофобии, нацизма, экстремизма. Настроений, действительно вполне способных разрушить страну.

Православная часовня, размалеванная тремя шестерками и прочими дьявольскими символами, воспринимается как дурацкая шутка. Сорванный с ее купола крест вызывает у многих лишь изумление лихостью молодых подонков: "Ну надо же! Как же они туда влезли? Высоко ведь!" Увлечение молодежи сатанизмом как угроза государству не рассматривается. А в перевернутых или переломанных крестах на могилах православных никто не видит признаков фашизма. Напротив, усматривают действия пьяных или обкуренных уродов. Несколько лет назад я делал репортаж о погроме кладбища в подмосковной Малаховке и других предположений от сотрудников милиции и работников самого некрополя не слышал. Здравый смысл подсказывает искать виновных среди наркоманов и шпаны. А в ограблении храмов – среди уголовников. Хотя покушения на православные церкви иногда носят вполне идейный характер. Год назад в Смоленской области была взорвана часовня в честь Смоленской Божией Матери "Одигитрия". Пойманный злоумышленник объяснил, что часовня на месте боев Великой Отечественной войны нарушала "религиозный паритет", поскольку рядом не было синагоги и мечети. Но это уникальный случай.

Никому не приходит в голову столь же спокойно и взвешенно подходить к акциям против мечетей и синагог. Еще нет подозреваемых, еще только осматривается место происшествия, а уже из случившегося делаются политические выводы. Звучат заклинания о вечном и нерушимом межнациональном и межрелигиозном мире.

Но ведь даже по закону больших чисел храмы и священнослужители должны все чаще попадать в милицейскую хронику. Раньше их было очень мало, соответственно и крайне низкой была вероятность попадания камнем. Их еще найти надо было.

Но если версии о хулиганстве вызывают раздражение и гнев, то другие вовсе не рассматриваются. А зря. Например, интерес преступных группировок к недвижимости религиозных организаций. Разве поджог и запугивание – не самый простой способ отъема собственности? Разве не могут они действовать под видом бритоголовых или просто нанять их для исполнения заказа? Разве общинам не приходится решать финансовые вопросы? И тут тоже могут возникнуть конфликты.

Есть и другие, вполне простые мотивы. Скажем, личная месть священнослужителю. Допустим, за грехи в личной жизни. Но какой следователь рискнет "копать" в этом направлении? У нас в стране уже сложилась традиция объявлять святым любого известного покойника еще до похорон. Будь-то журналист, депутат, банкир или священник. Даже спросить, откуда убитый столько денег взял, выглядит кощунством. По сути, следствию диктуется круг подозреваемых. При нападении на мечеть или синагогу – искать экстремистов.

Я не отрицаю их существования. Но истерики мешают поиску истины и наказанию виновных. И, следовательно, предотвращению новых преступлений.

13.11.2006