Трансформация нормы как информационная технология

Когда в православной среде (и просто среди здравомыслящих людей) говорят о том, что порок, либеральный гуманизм и воинствующий антихристианский секуляризм в последнее время весьма агрессивно атакуют нашу христианскую традицию и навязывают себя в качестве новой нормы, то само по себе это совершенно верно. Однако конкретный механизм этой вполне хладнокровной и целенаправленной ломки социокультурной и нравственной нормы и формирования принципиально новых стереотипов понимается часто недостаточно глубоко, поверхностно.

Между тем поистине революционные антропологические изменения, происходящие в современном мире и связанные с этим процессом, заставляют весьма авторитетных исследователей характеризовать наше время не просто как постхристианскую, но уже прямо как постчеловеческую эпоху. Так, летом 2004 года в Оксфорде состоялась конференция, которая так прямо и называлась: "Постчеловеческое будущее". [1] Поэтому точное понимание, подробный научный анализ происходящих разрушительных изменений в антропологии современного человека, достигаемых за счет сознательного воздействия при помощи соответствующих технологий, имеет для нас крайне важное значение именно с точки зрения поиска адекватных путей противодействия и выхода из "постсовременного" антропологического тупика.

События 2006-го года дают для такого понимания необычайно богатый и обширный материал. Целым рядом авторов, в том числе и нами, [2] уже достаточно написано о таких явлениях современной "посткультуры", как "Код да Винчи" Дэна Брауна и концертное турне "Мадонны", добравшейся на сей раз до Москвы. И то и другое – ярчайшие примеры постмодернистской антисистемности в культуре, когда речь идет не о творческом развитии духовной и культурной традиции и не о создании какой-то принципиально новой традиции (то есть не о революции в религии и культуре, подобной той, которая была совершена в своей время христианством), а о "бесконечном тупике" паразитирования на христианской традиции, христианской духовной и культурной норме при одновременном ее разрушении. В этом, по Л.Н. Гумилеву, заключается сущность любой антисистемы: она существует, пока есть то, к чему она присосалась, на чем паразитирует, и в то же время она не способна существовать иначе, кроме как разрушая этот объект своей эксплуатации. Постмодернизм – это зазеркалье, парадоксальная область "сущего небытия", царство смерти, пытающейся быть, осознать себя в формах жизни. И поскольку элементарная философская логика, да и просто здравый смысл уверенно подсказывают, что такое невозможно, ясно, что "бытие смерти" есть на самом деле "всего лишь" уничтожение жизни. Постмодернизм есть системный набор технологий по уничтожению всего сущего путем его обессмысливания, изживания всех и всяческих смыслов. Поэтому вполне можно утверждать, что постмодернистская посткультура имеет вампирическую природу: вампир не может жить, не употребляя чужой крови, но это употребление убивает ее источник, убивает то, что обеспечивает жизнь самого вампира.

Вышеизложенная логика, на наш взгляд, неопровержимая (которую мы сейчас постараемся проиллюстрировать конкретными примерами), однозначно доказывает, что претензии некоторых деятелей постмодернизма в самых разных областях жизнедеятельности (как бы они себя ни называли) все же на некую нормативность, на создание некой новой нормы абсолютно беспочвенны и могут (для кого-то) выглядеть убедительно лишь до определенного момента, пока жива питающая этих кровопийц "плоть и кровь" христианской цивилизации.

Попытаемся теперь проиллюстрировать нашу мысль для начала на примере двух упомянутых выше явлений, оговорившись, что они интересуют нас не сами по себе (сами по себе они, на наш взгляд, вообще неинтересны и несущественны), а в аспекте их отражения, преломления в СМИ, которые, в свою очередь, являют собой абсолютно необходимую основу, базу для постмодернистских технологий.

Последние, будучи применяемы в рамках чисто культурного пространства (музеи, театры, книги и т.д.) не способны сами по себе воздействовать на массовое сознание. Сорокин – скандальный популярный писатель, но сколько людей знали бы о нем, если бы не "раскрутка" в либеральных СМИ?! Что же касается наших примеров, то они вообще находятся вне культурного пространства. Среди специалистов, критиков и даже просто грамотных, честных журналистов общим местом стала констатация вопиющего невежества Д.Брауна, полное незнание им элементарных основ истории и культуры, слабость и примитивность сюжета с точки зрения классического детектива (читатель слишком легко разгадывает все пресловутые "загадки" романа), ходульность и искусственность образов, полное отсутствие какого-либо намека на психологизм и т.д. Если же вести речь о Луизе Веронике Чикконе, кощунственно взявшей себе псевдоним "Мадонна", то это вполне презираемый персонаж в неангажированной западной прессе, где она фигурирует как "вычурная певичка с неестественным, металлическим голосом", выходящая в тираж "вульгарная танцовщица по прозвищу Микки-Маус", незадачливая самозваная английская аристократка, не раз уличенная в плагиате. Таким образом, вполне очевидно, что оба примера – вовсе не явления культуры, пусть и низкого качества (как Казандзакис, Скорцезе или Сорокин), но достаточно виртуальные сущности, вообще не существующие вне мирового информационного пространства, которое "держат" СМИ.

Оба явления не просто основаны на перверсии христианских смыслов, они от них вообще неотделимы! Вся популярность "Мадонны" основана на хладнокровно продуманной системе кощунств. Вне этого она была бы, без сомнения, на много порядков ниже! Однако главное здесь отнюдь не в кощунствах как таковых и даже не в их массовом тиражировании! Это даже не просто карнавал non stop, в котором поругание нормы носит не временно-условный (как в классическом средневековом карнавале), но постоянный и буквальный характер (и, следовательно, вместе с благой сакральностью и нормой отменяющий самый карнавал, который теряет свою привычную функцию). Имя "Мадонна" в контексте всего, что делает на сцене и за ее пределами нарочито нецеломудренная певица – не просто поругание Пресвятой Девы! Главное для "Мадонны" – не просто слом системы христианских норм и запретов (который, безусловно, имеет здесь место!), но позиционирование себя в определенном смысле как истинной "Мадонны", апелляция к христианской по происхождению своему идеальности! Последовательное нарушение христианских запретов, поругание морали, поругание Креста, сексуальная распущенность, кощунственные тексты песен продуманно сочетаются в ее многогранной деятельности и в ее создаваемом СМИ образе с нарочитой, показной добродетелью, обликом любящей жены и матери и благотворительными акциями. Одно без другого неинтересно, не работает: кощунство в создаваемом "Мадонне" информационно-виртуальном "макияже" непременно должно соединяться с добродетелью, с "ангельским" обликом и благотворительностью. Тот, кто топчет крест, кощунствует и развратничает, вполне может служить людям деятельным добром, быть добродетельным с точки зрения именно христианских норм и заповедей – вот основная мысль закулисных авторов "проекта". Стареющая блудница, которая в юности, сбежав из католического пансиона, начинала свою карьеру в стриптиз-барах, не просто распинается на кресте в терновом венце в ключевом и самом скандальном концертном номере: она говорит, что это символизирует ее уподобление Иисусу, который тоже помогал бедным! "Иисус одобрил бы мои действия, потому что я сораспинаюсь больным СПИДом детям Африки, которым жертвую $3 млн., заработанные концертом". (А в концерте Иисус попирается за счет сознательного и целенаправленного глумления). При этом абсолютно неважно, имеет ли место в действительности вся эта благотворительность и добродетельная семейная жизнь. Последняя-то уж во всяком случае миф! (То есть неважно, имеет ли место реальное следование христианской норме). В данном случае важно другое: служение людям позиционируется в СМИ не просто как связанное, а как основанное на попрании этой самой нормы! (Деньги для помощи больным детям зарабатываются на кощунственных "концертах". Их платят люди, которым концерты (а стало быть, и кощунства) нравятся. И т.д.).

Вся эта апелляция "певицы легкого поведения" и ее "промоутеров" к христианской (именно христианской!) норме при постоянном и хладнокровно-сознательном ее нарушении выглядит особенно пикантно на фоне инициации "анти-Мадонны" в каббалистику, то есть в прямо противоположную духовную практику со всеми сопутствующими такой инициации шагами, вплоть до принятия другого каббалистического имени "Эсфирь", или "Эстер". Как известно, библейская Эсфирь прославилась отнюдь не делами милосердия, но, напротив, тем, что коварно спровоцировала предательскую казнь 70 тыс. ни в чем не повинных персов. Принятие другого имени в любой религиозной инициации – крайне значимый акт, о чем имеется огромная литература. Соединение имен дающей жизнь Божией Матери (а поскольку рождаемый Ею Богочеловек открывает путь в жизнь вечную, Она в этом смысле есть Матерь всего человечества (путь спасения открыт для всех)) и отнимающей жизни наложницы и провокаторши Эсфири в одном человеке, в одном информационно-сценическом образе – в свою очередь, не меньшая провокация, чем смысловое (о реальности говорить не будем) соединение анти-Мадонной греха и добродетели.

На профессиональном языке журналистики такой прием называется "склейка". "Склейка" нарушает нормальный ход мысли и восприятия, образует в сознании читателя (зрителя, слушателя) ту смысловую трещину, в которую и внедряется нужный смысл, прямо не вытекающий ни из одного из "склеиваемых" элементов. Пример. Первый телесюжет новостей: американцы бомбят Ирак. Крупным планом показаны оторванные головы и окровавленные трупы иракских детей. Второй, смонтированный "встык", телесюжет: выступление Путина (по совершенно другому поводу). Путин говорит: "Мы вместе с Америкой, Россия и США – стратегические партнеры". Опосредованно внедренный смысл: Россия виновата в агрессии США, в гибели иракских детей.

Другой, аналогичный, пример напрямую касается нашей узкой темы. По НТВ идет репортаж о концерте "Мадонны". Репортаж носит вполне рекламный характер (что необычно: какой смысл в рекламе, если рекламируемое событие уже состоялось?), плохо замаскированный "объективистским" тоном. Зрители рассказывают, как им понравился концерт, как они любят своего кумира. В качестве "экспертов", восхваляющих певицу "со знанием дела", выступают "светская львица" Ксения Собчак и "искусствовед" Артемий Троицкий. Мельком показаны немногочисленные группы протестующих православных и ОМОН, охраняющий зрителей. Нарочито взволнованный голос за кадром рассказывает, как певице и ее детям (!) угрожали православные экстремисты-фундаменталисты. Но все обошлось. В стык с этим смонтирован следующий сюжет новостей: в Москву привезли мощи Марии Магдалины. Сюжет официозно-благонамеренный, без всякого стеба. Патриарх произносит проповедь, православное богослужение, тысячи верующих выстраиваются в очередь, чтобы приложиться к мощам. Голос за кадром кратко рассказывает, кто такая Мария Магдалина.

Здесь необходимо пояснить, что хотя из текста самих Евангелий это никак не следует, в массовом обыденном сознании (по большей части вообще лишенном каких-либо точных религиозных знаний) Мария Магдалина часто упорно воспринимается как покаявшаяся блудница (возможно благодаря стараниям всевозможных беллетристов и кинематографистов). В свете этого весьма характерно, что в данном телесюжете не упоминались мощи других великих святых, также привезенные в это время в Москву. Сопряжение имени Марии Магдалины с анти-Мадонной – очередной финт кудесников телеэфира.

Нужно помнить, что когда мы именуем Луизу Веронику Чикконе "анти-Мадонной", это, строго говоря, неверно. Анти-Мадонной она могла бы именоваться, если бы была матерью Антихриста (чего, надеемся, все-таки нет). "Мадонна", в строгом смысле, может именоваться в крайнем случае анти-Марией Египетской. Если эта, самая знаменитая покаявшаяся блудница, в юности ничего не знала о Христе, не слышала Слова Божия и затем отреклась от греха, вступила на путь покаяния, встретившись с благодатной силой Божией (она не может войти в храм именно на праздник Честного и Животворящего Креста и затем умоляет пустить ее в храм Божию Матерь), то новоявленная "Мария" (эта ассоциация с именем Пречистой очевидна, раз сценический псевдоним на нее указывает) в юности слышала Благую Весть о Христе, знала Евангелие (иначе в католическом пансионе быть не могло), а затем стала демонстративной блудницей, демонстрируя, тиражируя свою приверженность греху с помощью шоу-бизнеса и масс-медиа, сознательно отрекшись от Христа и приняв каббалистическое посвящение.

Таким образом, мы видим, как подсознательный набор ассоциаций, в котором подспудно, неявно вообще смешиваются имена трех Марий, ложась на благоприятную почву религиозно девственного сознания, часто уже зараженного и бытовым оккультизмом в сочетании с наркотической культурой "публичного андеграунда" (а именно отсюда происходит большинство тех, кто воспринимает "Мадонну" в качестве кумира) медленно, но верно делает свое разрушительное дело, по большей части незаметно для окружающих. А вы говорите "основы православной культуры" в школу...

В свете всего, сказанного выше, очевидно, что данный пример носит гораздо более сложный характер, чем обычная "склейка", ибо несет в себе более богатый набор смыслов и неявных ассоциаций. "Мадонна" – не только анти-святая, не только демонстративная блудница, прошедшая путь "покаяния наоборот", в ней (в ее сценическо-виртуальном образе) не только соединяется смысл, связанный с богорождением и вечной жизнью ("Мадонна" – Матерь Бога) и смысл, связанный с коварством и убийством ("Эсфирь"), который, кстати, занимает здесь место сакрального на фоне профанируемого богорождения, в ее образе не только происходит смысловая "склейка" греха и добродетели (блудница и кощунница, нарушающая моральные запреты и при этом – добродетельная мать двоих детей и великая благотворительница). "Идеальная грешница", образцовое дитя постмодерна претендует ни много ни мало на роль самого Антихриста, ибо в ключевом концертном номере творит его "чудо", сходит с креста, то есть как бы реализует соблазн, отвергнутый Самим Христом.

Таким образом, в данном случае (в виртуально-сценическом образе "Мадонны", который вообще не мог бы существовать без участия СМИ) набор смысловых "склеек" включен в более сложную технологию, которая в постмодернизме носит наименование "деконструкция". "Деконструкция" ломает не только культуру с ее набором нравственных и эстетических норм и запретов, она "взламывает" само сознание и подсознание, причем сами люди, становящиеся подопытными кроликами, осмыслить этого по большей части не могут. Кстати, по утверждению некоторых психиатров, структура шизофренического бреда вполне сходна со структурой извращенческого мира постмодернистской посткультуры.

В "Коде да Винчи" мы встречаем абсолютно аналогичный набор приемов, встроенных в те же технологии. "Приорат Сиона", который, по сюжету, борется со страшным, злодейским католическим орденом "Opus Dei" – это ведь не какие-нибудь революционеры, не заведомые антихристиане. Члены "Приората" поданы автором как истинные ("тайные") последователи Христа. Борьба в романе идет не между христианами и антихристианами, а между истинными христианами ("Приоратом Сиона") и ложными, исказившими Его учение (то есть Церковью). (Об историческом соответствии, о знании автором реальной истории религии и культуры говорить не будем, это вообще за гранью критики). Главная тайна "истинных христиан", тщательно скрываемая обожествившей Христа Церковью, все та же: во-первых, Христос – не Бог, а смертный человек, хотя и из царского рода Давида, а во-вторых, Мария Магдалина (именно она – любимая ученица Христа, а не апостолы) стала Его гражданской женой, и от этого брака родилась у них дочь, положившая начало династии Меровингов. Отдаленные потомки сей династии и возглавляют тайное общество "Приорат Сиона".

Воюя с изуверами из "Opus Dei", "истинные христиане" ордена свято блюдут истинную веру, регулярно проводя тайные радения, попросту говоря – оргии. "Тайна св. Грааля в романе – это тайна потомства Христа, а сам св. Грааль это, во-первых, некие древние свитки, содержащие эту правду о Христе ("истинное Евангелие"), а, во-вторых, это лоно Марии Магдалины, носившее его плоть и кровь, из которого вышел его потомок.

Нас, повторяем, не интересует задача критики всех этих, в целом достаточно примитивных, сюжетных завихрений романа с позиций богословия и религиоведения. (Критикой этой очень увлечен диакон А.Кураев, любящий такие беспроигрышные ситуации). Очевидно, что роман Д.Брауна представляет собой систему "деконструкции" религии, культуры и сознания, аналогичную той, которая представлена в виртуально-сценическом образе "Мадонны", и именно поэтому система эта, повторяем, вполне примитивная, в массовом порядке была растиражирована СМИ. Кощунствующая певица, попирая христианские смыслы, апеллирует при этом к самому Христу. "Иисус меня бы одобрил", – говорит она. (То есть: то, что я делаю – и есть истинное христианство, а не фарисейски-ложное, искажающее истину христианство Церкви). В романе Д.Брауна кощунственное попрание христианской веры (то есть отрицание божественности Христа и приписывание Ему внебрачной сексуальной связи) также подается как доселе скрытая тайна "истинного христианства", как открытие подлинного смысла изначальной христианской веры, скрываемого церковными мракобесами, как правильное прочтение послания Самого Основателя нашей религии. Характерно, что здесь, как и там, этот "истинный смысл", так или иначе, сопрягается ("склеивается") с сексуальной распущенностью. Сам основатель религии, оказывается, нарушил древнюю заповедь "не прелюбодействуй", основав новую ("царскую") династию, а инициацией, вхождением в тайный орден его последователей является заведомое нарушение моральных запретов, то есть участие в сексуальных оргиях. Роль "анти-Мадонны" выполняет здесь Мария Магдалина: ведь именно она – "истинная ученица" учителя, зачинающая и рождающая от Него естественным путем (анти-непорочное зачатие). Ясно, что здесь заведомо отрицается и профанируется идея покаяния.

Однако в двух системах смысловой "деконструкции" есть и существенные отличия. Во-первых, в романе Д.Брауна гораздо рельефнее проработан антиклерикальный момент. Настоящие злодеи – церковники, именно они скрывают истину о Христе, сеют зло и смерть вокруг себя. ("Opus Dei" совершает убийства по всему миру). Они – враги свободы (в том числе и прежде всего сексуальной), враги женского начала. (Снова смысловая "склейка": добро, истина, любовь и сексуальная свобода на одной стороне, ложь, насилие, зло и сексуальные запреты на другой). Во-вторых, сама "логика Меровингов", присутствующая в романе (к реальным Меровингам не имеющая, разумеется, никакого отношения), приводит читателя к мысли, что последний представитель династии (возможно, кстати, женского пола) и будет истинным царем, то есть... мессией??! В литературоведении подобного рода неявные ассоциации называются "система неоднозначных мотивов". Антихрист как отдаленный потомок (по прямой линии!) Самого Христа – за один этот намек масоны уже должны (тайно, чтобы никто не догадался) возвести г-на Брауна сразу в 33-ю степень... Подражание Священной истории органично сочетается у автора с ее нарочитым пародированием.

Нам осталось разобрать еще один, последний, пример постмодернистских технологий, вообще не имеющий отношения ни к культуре, ни даже к массовой культуре, а относящийся исключительно к сфере СМИ. Речь идет об интерпретации ими виртуального образа широко известной в узких кругах либеральной журналистки Анны Политковской, образа, неожиданно приобретшего острую актуальность в связи с ее явно заказным убийством. Как известно, А.С.Политковская, бывшая жена тележурналиста Александра Политковского, работая в радикально-либеральной "Новой газете", занималась журналистскими расследованиями, причем расследованиями реальными, отражавшими реальные сюжеты, да еще и связанные с Чечней и с проблемой "террора-контртеррора". Жанр этот весьма опасный и специфический; по мнению весьма компетентных специалистов, подобного рода деятельность абсолютно невозможна без специального прикрытия и без сложной встроенности в кланово-элитную игру. Человек не может атаковать сразу всех; разоблачая одних, он вынужден так или иначе, пусть чисто ситуативно, опираться на другие, противоборствующие элитные кланы. В противном случае вся разоблачительная деятельность подобного рода отчаянных людей заканчивается очень быстро. (А Политковская писала о Чечне в течение целого ряда лет). Кстати, в той же "Новой газете" прямо упоминалось о том, что в поездках по Чечне журналистку охраняли люди из спецслужб и из различных ведомств, которые ныне принято называть "силовыми". Индивидуальные мотивы самого человека могут быть при этом различными: искренняя убежденность в "правоте своего дела", материальная заинтересованность, зависимость от спецслужб, сочетание всех этих факторов или только некоторых и т.д.

Снова подчеркнем, что вся эта вполне реальная деятельность злодейски убитой журналистки крайне опосредованно связана с ее виртуальным образом, который вдруг стали создавать многие СМИ. Заниматься оценкой или анализом этой деятельности мы сейчас не будем, поскольку это далеко выходит за рамки нашей темы, а обратимся сразу к тому, что стали делать с несчастной женщиной либеральные СМИ после ее трагической гибели. Отнюдь не отслеживая специально все комментарии в связи с гибелью журналистки, я насчитал не менее десятка практически однотипных, будто сделанных под копирку высказываний касательно ее... святости (!), причем именно с православной точки зрения! Подобная однотипность, синхронность информационных сообщений, их "волнообразный" характер – верный признак того, что процесс управляется с качественно более высокого социального и организационного уровня. Так было, например, в момент захвата террористами театра на Дубровке, а также в двух разобранных выше случаях – в рекламных кампаниях в связи с "Кодом да Винчи" и концертом "Мадонны".

Вот два типичных образчика такого газетного творчества, где авторы буквально лезут из кожи вон, чтобы загипнотизировать читателя. "Она не была, по ее словам, православной, но пусть ей Бог определит место светлое. Потому что Бог судит не за хождения на Рождество и Пасху в церковь, а за то, что мы Его помним в минуты выбора. Выбора, который Анна Степановна делала всегда по совести". Особый колорит сему пассажу придает то, что автор – сотрудник "Новой газеты" мусульманин Орхан Джемаль, который, по законам политкорректности, вообще не должен вмешиваться во внутренние дела православной Церкви, рассуждая о том, кто истинный православный, а кто нет. (Как и мы не должны вмешиваться в сугубо внутренние дела мусульманской уммы). "Анна Политковская никогда не была святошей, но я думаю, что она-то и была... истинной христианской. По вероисповеданию она была православной – это известно. (Так все-таки была или не была? Расхождения в этом вопросе, как видим, между сотрудниками самой "Новой газеты", сидящими в соседних кабинетах!). Была ли она практикующей православной, посещала ли церковь, я не знаю. Это в конечном итоге, знаете ли, прежде всего личное дело каждого. Рассказывать об этом совсем не нужно. Специально на религиозные темы она, кажется, не писала – насколько мне, во всяком случае, известно. Но то, что она делала в своей жизни, то, что она делала самой своей жизнью – это и была, по-моему, ее миссия, которая стала образом жизни, ее жизненным кредо. Это было живым выражением ее веры". (Андрей Липский). Почти в тех же словах, прямо называя журналистку "святой", выражали свое восхищение Политковской на "Эхе Москвы" Сергей Доренко и Евгений Киселев, на радио "Свобода" самозванный "священник"-самосвят Яков Кротов, на радио "София" – священник Владимир Лапшин.

В нашу задачу сейчас не входит исследование всех перипетий, связанных с журналистской работой и гибелью Политковской. Это вообще специальный сюжет, относящийся к задачам следствия. Упомянем лишь, что позиция убитой журналистки и ее единомышленников по Чечне хорошо известна и сводится к призыву к "политическому урегулированию" ситуации, то есть, если не лукавить – ко второму Хасавюрту, что неминуемо приведет к сдаче Россией всего северного Кавказа и, в силу этого, неизбежно – к развалу всей страны. (Без Северного Кавказа не удержать Поволжья, Поволжье – ключ к европейской части России и т.д.). Кроме того, вряд ли можно всерьез поверить в главный итог ее расследований – все чеченцы, которые перешли на сторону России, ее законной власти – полные мерзавцы, садисты и военные преступники, те же, кто продолжает воевать с Россией – светлые личности, борцы за свободу чеченского народа. Ангажированность здесь очевидна и видна невооруженным глазом. Но сейчас для нас важно другое. Люди, отнюдь не замеченные в приверженности к православной вере, являющиеся по своим убеждениям в лучшем случае либеральными гуманистами (а Орхан Джемаль – вообще мусульманин), вдруг, чтобы возвеличить своего кумира (предположим, что это их искреннее желание) обращаются к христианской системе ценностей. Политковскую не включают в пантеон "героев справедливой борьбы за торжество либеральных ценностей", за "права человека" (что было бы хотя бы логично), из нее делают именно православную святую, образец высокой нравственности именно с позиций православных ценностей! Хорошо известно (неизвестно это только ее бывшему непосредственному начальнику А.Липскому), что сама она была вообще некрещеной и никак не выказывала какого-либо интереса к религии. Однако журналистам, действующим по отмашке "технологов", важно представить ее в качестве "истинной христианки", "истинно православной" подвижницы, посвятившей себя служению людям (??!), представляющей альтернативу погрязшим в фарисействе "святошам", которые "ходят в храм на Пасху и Рождество". Скажите, читатель, если отвлечься от либерального гипноза, вам это ничего не напоминает?..

Таким образом, во всех разобранных примерах мы имеем не очередной новый, свой культ, который предлагался бы как альтернатива христианству ("богиня разума" во французской революции, куль героев революции и Родины-Матери в советском коммунизме, "архитектон вселенной" в масонстве, модернизированные индуистские божества у кришнаитов и т.д. и т.п.), но целенаправленную игру именно с христианством, именно с христианскими смыслами. Постмодернисткие "технологи" не просто отрицают христианство; они стремятся одновременно и развенчать и подменить его, подменить антихристианским подобием, похожим на оригинал, то есть совершить обман, вполне аналогичный тому, который совершит Антихрист.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 – Об этом упоминается, напр., в ст.: Хоружий С.С. Кризис европейского человека и ресурсы христианской антропологии // Церковь и время, N 2 (35), 2006 г., с. 139 – 140.

2 – См., напр.: Эрлихман В. "Евангелие от бестселлера. Что скрывает "Код да Винчи?" // Родина, N 3, 06 (2006 г.), а также наши работы: "Триумф сатанизма" // "Москва", N 5 (2005 г.), впервые – "Русская линия",; Антихрист на марше. Чего стоят современные христиане? Впервые – там же, и др.