Профессор Финансовой академии при правительстве РФ, заслуженный экономист России, замглавы Миссионерского отдела Московского патриархата игумен Филипп (Симонов) в интервью порталу "Интерфакс-Религия" рассказал о том, почему важна отмена НДС для операций по реализации религиозной продукции, в чем важность подготовленного при участии Церкви свода правил ведения бизнеса, возможно ли появление в России христианских банков и каковы экономические идеи христианства.
– Отец Филипп, получил ли в бизнес-среде распространение документ IX Всемирного русского народного собора о Своде нравственных принципов и правил в хозяйствовании? Многие ли из Ваших коллег им руководствуются?
– Когда-то с чего-то надо начинать. Для меня главное – не то, что эта бумага лежит у многих на столах, а то, что многие задумались над своим местом как христиан не только в Церкви, но и в мире. Всегда получалось так, что в церковной ограде все – христиане и братья, а как только переступили ее порог и вернулись на рабочее место – началось действие волчьих законов. Дело христиан – соработать Богу, используя свою свободную волю, один из главных даров Божьих человеку, не только в собственных интересах, но и в интересах всего общества. Общества в самом широком смысле, включая и окружающую среду как среду обитания общества.
Для того, чтобы пытаться руководствоваться "Сводом правил", нужна эта подготовительная работа. Эти правила не принудительны, они должны стать частью мировосприятия. Христианского мировосприятия. А оно должно сформироваться.
Мне кажется, что этот документ стал некоторой отправной точкой в формировании такого мировосприятия, дал побудительный мотив к началу мыслительного процесса. Может быть, это – попытка "начать с конца", попытка сформулировать некие постулаты для еще не готового сознания. Но когда сознание станет адекватным, тогда будет понятно, что сформулированные принципы – это часть христианской жизни, полнота которой зависит не от количества поставленных в церкви свечей, не от количества икон в красном углу кабинета, а от того, насколько мы умеем увидеть Христа – образ Божий! – в каждом человеке из того множества людей, что нас окружают.
– Как Вы оцениваете перспективы развития в России неростовщических банков, например, банков исламского образца? Будут ли востребованы их услуги? Есть ли аналог таких банков у христиан?
– Об аналогах таких банков я не слышал, но, в принципе, такое явление возможно. Если в процентные платежи по кредитам включать только ту маржу, которая необходима и достаточна для покрытия издержек по бизнесу (приобретение и обслуживание техники, содержание зданий и сооружений, зарплата персонала и прочее, плюс обеспечение процентных выплат по депозитам), отказаться от спекуляции и придерживаться стратегии кредитования главным образом реального сектора, а возникающую прибыль направлять, помимо расширения бизнеса, на благотворительные цели, то противоречия с евангельской экономической доктриной могут быть сведены к минимуму.
К сожалению, однако, такие банки будут неэффективными с позиций рынка. Так что их создателям нужно быть истинными христианами, чтобы избежать искушений и не быть поглощенными требованиями мамоны, которые, к сожалению, определяют теперь сущность экономических отношений во всемирном масштабе. Кроме того, им нужно быть "мудрыми яко змии", чтобы поддерживать бизнес на конкурентоспособном уровне.
– Как Вы относитесь к отмене НДС для операций по реализации предметов религиозного назначения?
– Как к отмене любого косвенного налога – положительно. Косвенные налоги – это фактически повторное налогообложение потребителя: однажды он уже оплатил услуги государства в виде прямых налогов (на доходы, на прибыль и тому подобное), а затем ему предлагается внести дополнительный платеж – уже через цену товара, к производству которого он не имеет никакого отношения. Причем если прямые налоги он уплачивает сознательно, как гражданин, отдавая некоторую часть своих доходов на нужды обслуживающего его бытие государства, то косвенные налоги – это уже некая эфемерность для гражданина, платеж, не осознаваемый как плата за госуслуги. А для нашего государства это базовый источник доходов – достаточно сказать, что косвенные налоги в бюджетных проектировках на 2007 год (федеральный бюджет) составляют порядка 52% суммы налоговых доходов. Можно ли назвать социальным государство, которое предпочитает не вступать в прямые отношения со своими гражданами по поводу оплаты своих услуг?
Не будем также забывать о том, что косвенное налогообложение, изымая из карманов граждан дополнительные налоговые суммы, сужает потребительский рынок, который в России и так далеко не обширен. Как же мы собираемся развивать экономику? Напомню: современные западные экономические теории, которые лежат в основе всех наших концепций развития, полагают, что расширение потребительского рынка – один из основных стимулов экономического роста.
Что касается продукции религиозного назначения, то дело здесь было еще более сложным: под обложение попадали те доходы, которые в принципе не облагаются прямыми налогами, – например, пенсии по старости и инвалидности. Не секрет, что значительная часть прихожан – люди преклонного возраста и слабого здоровья. И пенсии, которые они получают, доброго слова не стоят. И как раз именно с этих мизерных доходов граждан государство не стеснялось взимать косвенный налог.
Так что для религиозной продукции отмена НДС – это даже не расширение потребительского рынка (есть своеобразный верхний предел потребления: вы не съедите больше хлеба, чем вам позволяет физиологическая норма; так же вы не купите больше свечей, чем вам рекомендуют церковные правила, вам не нужно больше одного погребального покрывала и так далее), а введение в хозяйственный процесс норм социальной справедливости. Главное – в том, чтобы этот шаг государства вызвал соответствующую реакцию производителя, чтобы за ним последовало адекватное снижение оптовых цен.
– Как Вы оцениваете масштабы благотворительной деятельности Русской православной церкви? С какими проблемами она сталкивается в этой сфере?
– Дать реальную оценку трудно: помимо благотворительной деятельности, осуществляемой централизованно профильным отделом Московской патриархии, каждая епархия реализует свои благотворительные программы, есть они и у отдельных монастырей и приходов. Кроме того, есть благотворительность незаметная, но тоже реальная – например, во многих церквах и монастырях свечи не продают, а раздают, и если у прихожанина нет денег, то он берет просто так, если же хочет – может что-нибудь пожертвовать. Для малоимущих прихожан это тоже реальная поддержка. Святейший Патриарх в свое время распорядился отменить цены на требы – это тоже поддержка неимущих: каждый волен заплатить что может.
Проблемы в этой сфере – те же, что и в обществе: дело упирается в ограниченность финансовых ресурсов. А отсюда и все остальное: и кадровый вопрос (большая часть персонала работает как правило за "спаси Бог"), и содержание зданий и сооружений, и коммунальные платежи, и бытовое обслуживание, и так далее.
Именно поэтому поднимается вопрос о льготном налогообложении церковных благотворительных структур: богаделен, медицинских учреждений, детских приютов и прочих. Кстати сказать, содержатся-то они на пожертвования, а это – деньги, уже один раз обложенные в пользу государства подоходным налогом.
– Какие еще меры могло бы принять государство для облегчения жизни религиозных организаций?
– Думается, что начинать нужно с пересмотра общей правовой концепции религиозных организаций. Сейчас на них смотрят как на разновидность корпорации и смело относят правоотношения, связанные с религиозными организациями, к области корпоративного права, что в корне не верно.
Церкви, например, отказывается даже в возможности иметь собственное право – каноническое право, обусловленное внутренними закономерностями ее развития как социальной структуры. Церковное право пытаются определить как вид корпоративного права.
Каноническое право, существуя в рамках того или иного государства, отнюдь не подразумевает наличия системы государственного принуждения как необходимое условие своего существования. Церковь по природе внегосударственна, она стоит как бы особняком, присутствуя в государстве физически и юридически, но канонически обособляясь от него, принципиально разграничивая – в трех Евангелиях – "кесарево" и "Божие". Обратим особое внимание: не противопоставляя, как это представлялось марксистской научно-атеистической мысли, пытавшейся отыскать в христианском учении только социально-конфликтные моменты, а именно разграничивая. В период своего зарождения каноническое право развивалось и соблюдалось более вопреки, чем благодаря государству, и основой их эффективности служили "принудительные силы" вероисповедных принципов.
В период своего интенсивного развития во времена Вселенских соборов оно сосуществовало с государственной властью и государственным правом, но государство не было гарантом канонической правоприменительной практики. Более того, в ряде случаев каноническое право оказывало стимулирующее влияние на развитие национального гражданского права (пример Руси, получившей церковные каноны в готовом виде из Византии). Кроме того, этот период – период существования христианства как государственной религии – никак не допускает определения Церкви как корпорации: она охватывала все общество, нехристиане (иудеи, например) были ограничены и в правоспособности, и в дееспособности. Кроме того, нужно иметь в виду ахронологичный, вневременный способ церковного мировосприятия и, соответственно, правосознания – он исходит из самого определения Церкви как сообщества живых и умерших, начало которому положено еще в раю, а конец придет со скончанием мира. В этой связи события и субъекты, независимо от времени, подлежат восприятию и оценке не с позиций морали и права сегодняшнего дня, а с позиций канонических норм, единых для всех на все времена – по крайней мере, с начала Божественного откровения людям. В этом смысле все члены Церкви – современники в статичном историческом процессе. Это подчеркивает ситуативный, временный, конъюнктурный даже характер определения церковного права как корпоративного.
В Новое время государство, занятое исключительно собственными проблемами, главной из которых был генезис демократического правового государства, не имело ни времени, ни желания, ни оснований включаться в процессы, происходившие на каноническом поле, а с началом новейшего периода истории прогрессирующая секуляризация вообще отвела каноническим нормам место на самых задворках государственного правосознания. Еще в меньшей степени "гарантом исполнения" канонических норм могло быть советское государство.
Но каноническое право оттого, что государство не было гарантом его применения, не только не прекратило своего существования, но продолжало неукоснительно исполняться. Именно поэтому уверенное отнесение канонического права к сфере корпоративного представляется отнюдь не обоснованным – по крайней мере, правомерность такой дефиниции далеко не так абсолютна, как это видится сторонникам такой постановки вопроса.
Публично-правовой характер Церкви (если его за ней признавать) может быть обусловлен отнюдь не вмешательством государства в ее дела: даже в "темные века", когда государства как такового практически не было, Церковь продолжала исполнять свои функции, а каноническое право оставалось основой регулирования Церковью своих внутренних правоотношений. И в современном мире государство, оставаясь в подавляющей части строго секулярным, не берет на себя никаких функций по "опеке" Церкви, которые, по мнению некоторых исследователей, придают общественной структуре публично-правовой характер.
Надо думать, что констатация публично-правового характера Церкви зависит не от юридически эфемерного факта "опеки". Она может произойти только в случае признания на законодательном уровне "различия между религиозными объединениями, являющимися органами публичного права, и иным образом (то есть на основе частного права) организованными союзами".
Нормы церковного права остаются автономными от государства и вытекают не из природы государства, а из природы самой Церкви.
Для меня принципиальным шагом государства в деле "облегчения жизни" религиозным организациям стало бы коренное переосмысление отношения государства к внутренней жизни Церкви и иных религиозных структур. Только с этих позиций любые шаги в сфере правотворчества были бы не ситуативными льготами и изъятиями, а системой мер, направленной на установление адекватных норм сотрудничества между государством и религиозными организациями в системе гражданского общества и правового государства.
Как может Церковь влиять на экономические процессы в нашей стране? Каковы экономические идеи христианства?
– Христианская концепция подразумевает ликвидацию накапливаемой части личного богатства, формулирует необходимость максимального сокращения потребляемой стоимости (ограничивая ее практически естественными пределами потребления), исходит из необходимости увеличения количества субъектов производства, связанных с распределением и потреблением доходов от производственного процесса (включая прибавочную стоимость), настаивает на справедливом, эквивалентном обмене. В этом смысле она наиболее близка к тем пропорциям, которые сформулированы для идеальных отношений реальной демократии. Несмотря на то, что современные "демократические" олигархии, атеистическая ориентация которых устойчиво сформировалась под влиянием наследия Великой Французской революции, пытаются всячески отстранить ее от общественно-политической системы и в максимальной степени превратить в "частное дело каждого".
И если мы признаем, что христианство имеет теоретическую возможность сформулировать – на уровне богословия, а не на базе реминисценций из фрагментов "экономикс" – относительно целостную модель экономического развития, то мы должны увидеть, что эта модель вполне реально могла бы приблизиться к организационно-экономической системе демократического гражданского общества.
Церковь в силах предложить если не определенную экономическую теорию (несомненно, разработка конкретных параметров этой модели – не задача богословия, и претендовать на ее решение было бы делом неразумным), то, по крайней мере, некую систему критериев развития хозяйственной модели, доминирующей в обществе, – с учетом сотериологических перспектив человечества (сотериология – учение о спасении – "ИФ"), являющихся предметом не только богословствования, но и практической деятельности Церкви в мире. Эта система критериев может пониматься как некая система средств, призванных облегчить достижение высшей цели христианской жизни в мире.
Мы имеем в виду две системы критериев: ту, что составляет предмет регулирования собственно церковного хозяйства (а оно, несомненно, должно иметь существенные отличия от хозяйства мира и по способу ведения, и по своим целевым установкам), и ту, которую Церковь могла бы предложить миру.
И если первая должна охватывать церковное хозяйство во всех его аспектах (и в общественной, и в индивидуальной составляющей) и основываться исключительно на тех принципах, которые очерчивают Священное Писание, каноническое право и святоотеческая письменность, то вторая включает в себя отношения труда и заработной платы, собственности, эффективности государства и государственной политики – с учетом инвестиционных составляющих деятельности и ряда публично-правовых вопросов, в том числе основные социальные проблемы: здравоохранение, образование, социальное и пенсионное обеспечение.
Церковь, будучи совестью общества, не может позволить ни себе, ни обществу ограничиться лишь своего рода "возмездными отношениями с Богом" через систему пожертвований и добровольных отчислений. Взяв на себя ответственность за определенную экономическую систему координат, она тем самым могла бы возложить на общество сознание ответственности за его историю.
С другой стороны, Церковь – "соль земли", она не может не взять на себя ответственность за метаисторию общества, и в данном своем качестве призвана предложить обществу все возможные инструменты, которые дадут ему силу восхитить царство небесное. Надо думать, именно в этом и заключается миссия Церкви в системе спасения.
Источник: Интерфакс-Религия
