Епископ Иларион: "Поколение, которое слушает попсу, не может построить полноценное государство"

В 2006 г. отмечалось сразу несколько знаменательных дат, связанных с именем Ф.М. Достоевского. 6 октября исполнилось 500 лет роду Достоевских. 11 ноября исполнилось 185 лет со дня рождения писателя. В этом году памятник Достоевскому работы Александра Рукавишникова, о котором в октябре сообщили почти все СМИ, был установлен в присутствии президента РФ Владимира Путина и канцлера Ангелы Меркель в Дрездене. Немцы не забыли почтить память русского писателя в канун празднования 500-летия рода Достоевских и 185-летия со дня рождения. В прошлом году состоялся симпозиум в Бразилии, где начато переиздание полного собрания сочинений Достоевского на португальском языке. В нынешнем году прошли международные симпозиумы, посвященные Достоевскому, в Сербии, где уже 20 лет не издавались переводы русского писателя на сербский язык, и в Испании, где сейчас переиздают сочинения Достоевского на испанском языке... В России, к сожалению, отметить Год Достоевского должным образом не удалось...

Осенью нынешнего года в последний день работы IV Мирового общественного форума "Диалог цивилизаций" побеседовать со мной любезно согласился епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев), автор множества статей и книг, церковный композитор, доктор богословия и доктор философии.

– Владыка, не представляется ли вам трагичным, что даже в столь знаменательный год ни у государства, ни у общественных организаций не нашлось средств ни на воссоздание музея-усадьбы в селе Даровое, где ребенком жил Достоевский, ни на возрождение церкви в Моночарово, стены которой помнят самого писателя...

– К сожалению, обычно именно так и происходит.

– А что для вас лично значит Достоевский?

– В моем духовном становлении Достоевский сыграл очень важную роль. В 14-15 лет я перечитал все его романы и дневники. Его мировоззрение во многом сформировало мой подход к проблемам человеческого бытия. На мой взгляд, Достоевский был гигантом, равного которому в истории русской литературы не было.

Если говорить о литературном мастерстве Достоевского, то в истории русской литературы были писатели, которые более виртуозно владели языком, например, Лев Толстой или Владимир Набоков. Достоевский, как известно, писал не только потому, что хотел писать, но и потому, что жизнь заставляла его писать. Литературным трудом он зарабатывал себе на жизнь. Платили ему не за идеи или яркие мысли, а за количество написанных страниц. Нередко он был слишком многословен и не всегда умел лаконично выражать свои мысли. Достоевского нередко упрекали в том, что его герои слишком эмоциональны, что в них много истерики и надрыва.

Однако все это совершенно не снижает значения Достоевского как крупнейшего писателя в истории человечества, который ставит самые сложные и важные вопросы о смысле жизни, о бытии Бога, о соотношении между человеческой свободой и божественным правосудием.

После каторги до конца своих дней Достоевский был глубоко верующим человеком – православным христианином – и в то же время, судя по его произведениям, это был человек, для которого вопрос о бытии Бога оставался открытым. Основная фабула всех его романов, будь то "Преступление и наказание", "Бесы" или "Братья Карамазовы", вращается вокруг вопроса о том, есть Бог или нет. От ответа на этот вопрос зависит шкала нравственных ценностей, которые предлагаются человеку. Именно поэтому герой Достоевского говорит: "Если Бога нет, то все позволено" – то есть если Бога нет, следовательно, нет абсолютной шкалы нравственных ценностей, все ценности относительны. И сила Достоевского, на мой взгляд, состоит в том, что он всем своим творчеством показал, что без Бога невозможно спасение, невозможна нравственность. Я поверил в Бога еще до знакомства с Достоевским, но он способствовал моему укреплению в вере, в православии.

– Владыка, Достоевский писал о горниле сомнений. А вам приходилось ли испытывать что-то подобное?

– У меня никогда не было сомнений в бытии Божием, в промысле Божием, в том, что Бог присутствует в мире и заботится о каждом человеке. Но в то же время каждый православный христианин, а особенно служитель Церкви, в жизни всегда испытывает скорби, искушения, разочарования, сталкивается с людьми, которые находятся не на должной нравственной высоте, и, конечно, здесь необходим очень твердый внутренний стержень. В моей жизни были и искушения, и разочарования, но не было никогда момента, когда бы я усомнился в благости Божией или разочаровался в том, что в 20 лет встал на путь служения Богу.

– Бельгийский художник Гарольд Ван де Перре говорит, что Достоевский – это Микеланджело в литературе. А кого по масштабу личности сравнили бы с писателем вы?

– В этом году мы отмечаем сразу несколько юбилеев, связанных с именем Достоевского. Но это еще и юбилейный год другого великого русского человека, столетие со дня рождения которого мы недавно отметили: я говорю о Шостаковиче. На мой взгляд, в истории русской культуры Шостакович – единственный человек XX века, который по масштабам своего дарования и глубине своего творчества приближается к Достоевскому. Шостакович жил в другую эпоху – когда открытого разговора о Боге и Церкви не было вообще. И в то же время все его творчество показывает, что он был верующим человеком. Он не писал церковную музыку и, по-видимому, не ходил в церковь, но его музыка свидетельствует о том, что он глубоко чувствовал трагизм существования человека без Бога, глубоко переживал трагедию современного общества – безбожного общества, отказавшегося от своих корней. Эта тоска по Абсолюту, жажда правды присутствуют во всех его произведениях – симфониях, квартетах, прелюдиях и фугах. Это был человек, которого не сломили никакие репрессии, никакое осуждение со стороны высших инстанций. Это был человек, который всегда служил Истине. Я думаю, что, как и Достоевский, он явился великим духовным и нравственным примером, голос которого, подобно голосу пророка, был гласом вопиющего в пустыне.

– Как вам кажется, доступно ли то, о чем вы говорите, нашей молодежи?

– Выход в том, чтобы систематически с детства знакомить молодежь с духовным наследием русского народа. У нас сейчас очень много различных общественных организаций, например, таких, как Фонд Андрея Первозванного (поддержавший Достоевские чтения в Старой Руссе, а также археологическую экспедицию в родовое имение Достоевских Моногарово. – И.А.), которые реально могут и должны прилагать все свои усилия, чтобы наше национальное достояние не было забыто, чтобы и старое поколение, и молодежь приобщались к тому богатству, которое содержится в творчестве Достоевского, Шостаковича, Свиридова... Если современная российская молодежь забудет эти имена, это станет большой духовной трагедией.

– Теперь, если позволите, несколько слов о вашей музыке. В этом году замечательный хор Свято-Никольского храма при Третьяковской галерее впервые исполнил написанную вами "Божественную литургию". Что еще вы написали?

– В декабре в Большом зале Консерватории состоится концертная премьера "Всенощного бдения" в исполнении того же Свято-Никольского хора под управлением Алексея Пузакова. В этом же концерте прозвучат некоторые номера из моей "Литургии" и "Берлинская месса" Арво Пярта для хора и органа.

А в 20-х числах марта там же, в Большом зале Консерватории, впервые прозвучат "Страсти по Матфею" – произведение для солистов, хора и оркестра, законченное мною в начале осени. В этом сочинении пятьдесят номеров, в том числе четыре оркестровые фуги, многочисленные хоры и речитативы, несколько арий. Это попытка православного прочтения истории Страстей Христовых. В отличие от баховских "Страстей", в моем сочинении нет специально сочиненного либретто – есть только текст Евангелия, читаемый протодиаконом на русском языке в манере, характерной для православной церкви, и тексты из богослужений Страстной седмицы, исполняемые хором на старославянском языке.

– Внушает ли вам оптимизм положение с музыкой в современной России?

– К сожалению, наш век – время поп-культуры, когда вкусы определяются модой, когда детей и молодежь приучают к самому примитивному, самому дешевому виду искусства – так называемой поп-музыке. В США 1930-х годов в каждой средней школе был свой симфонический оркестр, игравший классическую музыку. В России же сейчас классическую музыку слушают либо люди старшего поколения, либо молодые люди, профессионально обучающиеся музыке. То, что молодежь слушает поп-музыку, – это не просто недостаток нашего общества, это, с моей точки зрения, настоящая национальная трагедия. Поколение, которое слушает попсу, не сможет построить полноценное, сильное государство, не сможет создать духовно полноценную нацию.

20.11.2006