Ежедневная "литургия", которую показывают по телевизору вместо новостей, успокаивает. Под такие новости хорошо засыпать: все спокойно и торжественно, первое лицо, преемники, иерархия. Высказывания и интонации предсказуемы, как голос советского радио. В детстве радио было частью домашнего уюта, потому что новости были не новости, а музыка. В них не нужно было вслушиваться. Политика – не суета, а служба, в которой все по чину.
Сходство с религией объясняется тем, что политик – один. Когда их больше, то между ними, как известно, возникает конкуренция. Конкуренция, борьба и споры – это суета, которая сразу уничтожает сходство с религией. И это неизбежно. Одной-единственной правильной идеи в политике и не может быть, потому что в отличие от религиозной идеи политическая – только частное мнение. Попытка перенести в сферу политического такую же систему отношений, как в церкви, – это попытка абсолютизировать относительное. Узаконить одно частное мнение в ущерб остальным.
Но если уж выбирать религиозный подход к политике, то для полного – хотя и временного – торжества лучше делать все сознательно и последовательно – так, как делал покойный Сапармурат Ниязов. В его системе были и непогрешимость папы, и ритуалы, и ценность послушания, и круг посвященных. Единый образ мыслей для всех, правильные книги, соблюдение обряда, отношение к лозунгам как к догматам, а к несогласным – как к еретикам.
"У политической религии, как и у веры в Бога, есть свои догматы", – писал граф Сергей Уваров, министр просвещения и идеолог николаевской России. Рискну предположить, что автор триады "православие, самодержавие, народность" знал разницу между "религией" и религией без кавычек и, когда он говорил о политической идеологии, слово "религия" употреблял метафорически. В религии без кавычек очень ясное отношение между формой и содержанием. Служба – не просто хоровое пение, обряд – не просто передвижения по сцене, а икона – не просто картина. Образ в религии – всегда отсылка к первообразу. Образ в политике – просто реклама, предвыборная игра, потому что никакой политик ни в одной стране не может быть спасителем.
Политика – не религия, а сфера практической деятельности, где важны конкретные результаты, а действующие лица сменяемы. Догматы и ереси хороши в религии. Таинства и обряды пусть остаются прерогативой церкви. Превращение политики в религию гибельно для политики, потому что оправдать священнодействия в политике нечем. Оправдать священнодействия можно только в религии. Например, у христианства это право обеспечено жертвой искупления и двухтысячелетней преемственностью служения.
Все это становится ясно после смерти тирана – невозможность преемственности уничтожает созданный им культ. Фальшивая религия предполагает, что лидер как бы бессмертен, но он на самом деле смертен. И декорации рушатся. У тех, кто успел сотворить себе кумира, наступает разочарование, образуется пустота, которая и была сердцем культа, а стройная система оборачивается хаосом.
Ничего похожего не происходит, когда умирает церковный лидер, – настоящая церковь после этого не меняется по сути, потому что не является декорацией для пустоты.
22.12.2006
Источник: Ведомости
