Страсти по отцу Иоанну

Эта фигура настолько эпатажна, что мнения о нем делятся на диаметрально противоположные. Для кого-то он беспринципный пиарщик и удачливый сценарист, попавший в нужную волну, а для кого-то – кумир. В 90-х Охлобыстин прославился как сценарист фильмов "ДМБ", "Даун Хаус", "Кризис среднего возраста", "81/2 долларов", но довелось ему побыть и режиссером, и актером, и телеведущим. В 2001 году Охлобыстин внезапно стал священником – отцом Иоанном, что, впрочем, не помешало ему продолжать придумывать сценарии к фильмам и даже написать книгу в жанре фэнтези.

У Охлобыстина три высших образования (техническое, режиссерский факультет ВГИКа и богословское), шестеро детей, черный пояс по айкидо, он кандидат в мастера спорта по стендовой стрельбе, а его последняя работа в кино – фильм, в основу которого легла биография и воспоминания патриарха Всея Руси Алексия П.

– Иван, простите за прямой вопрос, но можно ли сказать, что ваш сан для вас просто новая роль?

– Любой новый этап в жизни – это новая роль. Но эта получилась случайно. Мне однажды пришлось подвозить священнослужителя высокого уровня. Правда, я к тому времени уже ходил в церковь, и даже помогал служкой в свободное от работы время – собирал свечки, читал молитвы перед причастием... Вот мы поехали с батюшкой, и на 30-м километре у меня лопнуло колесо. Я был в ужасе, вы не представляете, какой у меня был пиетет по отношению к этому человеку! Он архиепископ четырех среднеазиатских республик, человек необыкновенной эрудиции, великолепного чувства юмора, и в шахматы любит играть! Пока ждали дорожную службу, мы с ним разговорились. Он оказался человеком словоохотливым, и мы с ним начали делиться мировоззрением. И вдруг он заявляет: "А ты, брат, поп!" Я руками машу, мол, нет-нет-нет – у меня сейчас все хорошо, в жизни устроен, самый пик гонораров, не поп я. А он: "Ты поп. Иначе ты не на своем месте!" Я объясняю, что меня в попы просто не возьмут, с моей-то скандальной репутацией – никто не рукоположит. У него и на это нашелся ответ: "Ничего, я тебя рукоположу. Послезавтра ко мне на чай приезжай в епархию".

– И вы поехали?

– Это был как раз тот случай, когда невозможно отказаться. Я приехал домой и сказал жене Ксении: "Собирайся, я попом стану через два дня!" У нее первая фраза: "Нам нужен большой чемодан". Но это надо просто знать мою жену, у нее особый менталитет. То, что буду попом, тут вопросов не возникло, главное – большой чемодан найти. Приехали мы к митрополиту, он меня рукоположил, и в его епархии я прослужил 7 месяцев. Под конец у меня просто деньги кончились, я начал у друзей занимать. Потом занимать мне уже стало неловко, я митрополиту и сказал: "Либо отпускай в Москву на заработки, либо деньги давай". Он спрашивает, сколько мне надо. А я, честно признаюсь, не привык экономить. Поэтому сказал, что нужно как минимум полторы тысячи. Он покряхтел, но дал. Правда, во второй раз уже в Москву отправил.

– Что-то изменилось в жизни после того, как вы стали батюшкой?

– Я до сих пор зарабатываю тем, что пишу сценарии. Мне приходится, конечно, ограничивать себя в некоторых сценах, потому что сан налагает определенную ответственность, уже так ерничать нельзя.

Мне очень нравится церковный мир – он осмысленный. Мы в церкви живем теми же заботами, что и другие люди: нам не хватает денег, чтобы кормить семьи, мы болеем, выпиваем, бросаем курить, у нас свои искушения. В общем, у нас весь человеческий набор, за исключением одного – мы стараемся жить осознано. Вот живут люди от зарплаты до зарплаты, от сессии до сессии, а мы – от причастия до причастия. То есть человек, когда рассказывает о своих грехах, вспоминает, как он жил последние недели, лучше осознает, что в его жизни хорошо, а что надо исправлять. Он постоянно анализирует свои поступки.

– Как к вам относятся прихожане?

– Когда я служил в Благовещенье, у меня любимая аудитория была – цыгане. Мне вообще везет со сложными людьми. Цыгане, например, специально дожидались, когда я буду служить. И периодически прибегала всклокоченная цыганка, требовала, чтобы я выносил евангелие, и заставляла цыгана клясться на нем, что он пить бросит! Я твердил: "Так не подействует же, бесполезно это". И вот у меня вся аудитория какая-то категоричная: цыгане, байкеры, знакомые с боевых единоборств, хулиганы, бизнесмены, алкоголики и, наоборот, до ненормального трезвенники. Но все, в принципе, хорошие люди, с ними интересно.

– А шестеро детей – это много или мало?

– Для кого как. Но я рассчитываю еще на троих! Мне кажется, в нашем государстве единственное разумное вложение – это именно дети. Потому что невозможно себе представить, что Сбербанк сдержит свои обещания. В нашей ситуации можно только плодиться, но я не за направленное, так сказать, скотоводство, а чтобы по любви все делалось. Матушка Ксения моя первая и единственная жена, а дети... Я не знаю, от кого из них я бы мог отказаться. Они все замечательные! Вот старшая Анфиса – упрямая, как ослица, бойкая, хлесткая, но добрая и бестолковая. Она любимица в классе, хотя учить с ней уроки просто невозможно. А Евдокия совсем другая. Она особа себе на уме, иногда доверяет мне свои игрушки и ценные вещи – принесет, например, часики и колечко, потому что знает, что у папы не упрут! Варечка – это божий одуванчик. Щекастая, голубоглазая, с белыми кудрями, чисто купидончик Она айкидо занималась, тайским боксом, а сейчас кикбоксингом. И вот куда она ни придет в секцию, ей готовы половина всех мальчиков руку и сердце предложить, такая она обаятельная. Сын Василий – очень серьезный мужчина, у него самые аккуратные полочки в шкафу и всегда очень серьезная программа действий. Например, он берет рисунок, и пока все не раскрасит, не остановится. Все доводит до конца. Пятая Иоанна – это женщина-сталь. Она маленькая, беленькая, только не щекастенькая, как Варя. И никогда не врет. Я ее строго спрашиваю: "Ты открутила кран?" Она так серьезно и коротко: "Да!" Вот не врет просто категорически. Другие дети друг на друга показывают, меня запутают, и всех в итоге "пороть" приходится. Кроме Иоанны. А младшему Славе всего восемь месяцев, но он держит в рабстве всю семью. Он важный, крепкий и очень требовательный брюнетик.

Его просто необходимо все время носить на руках и что-то ему показывать, потому что он быстро устает от одного зрелища. Или спину чесать требует, иначе – орет... Каждый из них – чудо. Ни без одного из них я себе нашей семьи не представляю.

– А жена как справляется?

– Не знаете вы нашу матушку! У нее домашнее прозвище – Рипли. Помните, в фильме "Чужой" была такая главная героиня? Ксения рано просыпается, причащается, умудряется поиграть и проследить за всей нашей орущей оравой. Я только-только встаю, а она уже успевает все переделать по хозяйству. Потом забирает детей из школы, делает с ними уроки, а вечером пишет икону. Наши друзья ее называют "Великая Тушинская мать".

– Служба батюшки не мешает вам писать?

– О, у меня сейчас очень много работы, только в следующем году выйдет около пяти фильмов по моим сценариям.

– Вы такой плодовитый автор?

– Я просто многодетный (улыбается), мне деваться некуда... Вот сейчас пишу новый, очень важный для меня по концепции роман, дошел до шестой главы, но, видимо, придется его отложить. Опять у меня расходная часть: дети "объели" провода, разбили кафель, раковину... Снова пора зарабатывать.

– А Новый год как будете справлять?

– Очень обычно, в кругу семьи будем смотреть "Голубой Огонек".

26.12.2006