Документальный фильм режиссера Филиппа Грёнинга "Великое безмолвие" ("Die große Stille") был показан на прошлой неделе в Культурном центре "Духовная библиотека" в Москве. Зрители на 169 минут могли погрузиться в атмосферу жизни едва ли не самого сурового и закрытого католического аббатства.
Монастырь Гранд Шартрёз близ Гренобля во французских Альпах основан в 1084 году св. Бруно Кёльнским. С тех пор мало что изменилось в укладе картузианцев, а вход для любопытствующих в обитель по-прежнему закрыт.
В 1984-м, как раз когда монастырю исполнилось 900 лет, немецкий режиссер Филипп Грёнинг захотел снять о нем фильм. Монахи ему тогда ответили: нужно подождать лет 10. И через 16 лет они сказали, что теперь готовы.
Условия съемки, выдвинутые аскетами, были под стать им самим: режиссер должен работать в одиночку, без съемочной группы, отказаться от использования осветительной техники. Никаких комментариев, интервью и музыки. Никаких праздных слов...
Режиссер превратил стесненные условия в художественный принцип. В результате картина о картузианцах, несущих обет молчания, в самом деле, молчалива: вместо саундтрека в привычном понимании там изредка звучит лишь грегорианское унисонное пение и колокольный звон, который регламентирует распорядок дня монахов, призывая их то на молитву, то на работу. В фильме, как и в жизни, что течет за оградой Гранд Шартрёз, не говорят почти ничего, кроме слов молитвы. В ритме картины есть повторы сродни музыкальным, так что безмолвие становится партитурой фильма, и мы начинаем слышать музыку тишины, ощущать монотонное течение времен года, дней и часов, сменяющих друг друга.
Грёнинг, снимая фильм, провел в монастыре полгода, благодаря чему смог показать быт монахов взглядом изнутри, придать картине созерцательность. От "Великого безмолвия" нет ощущения "сделанности" или беспомощной натужности, которое часто возникает, когда на экране пытаются выразить молитвенный "процесс".
Автор показал ежедневную жизнь католических аскетов через череду рутинных занятий – монахи молятся и трудятся, читают Писание, выполняют каждый свои обязанности – кто на кухне, кто в саду, кто в мастерской. Живут затворнически в отдельных кельях, собираясь на молитву и на трапезу, иногда – на редкие совместные прогулки. Один из братьев развозит на тележке сосуды с простой пищей, оставляя ее на специальных окошках. В случае какой-нибудь нужды монахи выражают свою просьбу в записке и спустя некоторое время получают просимое.
Повторяющиеся сцены сообщают простым действиям многозначительность и красоту. В картине заведомо нет постановочных эпизодов – ведь одним из условий к режиссеру было ничем не нарушать ход монашеской жизни. Зато есть предельная естественность почти каждого лица: никто не играет, все просто живут.
Редкие развлечения – сама невинность – тоже встречаются: режиссер показывает, как пожилой монах кормит кошек и разговаривает с ними, или как с крутой заснеженной горки катаются монахи помоложе.
Один из лучших эпизодов – монолог слепого старика-монаха: он на мгновение нарушает тишину картины и говорит, что благодарен Господу за свою слепоту, поскольку уверен, что Бог сделал это для его блага.
"Это было путешествие в другой мир", – рассказал Филипп Грёнинг в газете "Дейли Телеграф", назвав работу над фильмом "шансом исследовать, что значит время для тех, кто знает, что никогда не покинет эту обитель. Я подумал, что это здорово – сделать фильм, где исчезает речь, а время становится главным средством передачи мысли".
Европейская киноакадемия сочла "Великое безмолвие" лучшим европейским документальным фильмом 2006 года, присудив ему Премию Arte.
Источник: Благовест-инфо
