"Смерть гламура" и православная перспектива России

Не жалуют, нет, не жалуют современные СМИ своим вниманием веру и Церковь. Какова интонация большинства сообщений, длинных объяснений не требуется. С воздыханиями, через силу, бывает, оповестит бедолага-корреспондент о наступлении праздника или торжествах по какому-нибудь поводу, умудрившись все перепутать по ходу: протоиерея с архиереем, а рясу с сутаной. Гадания на святках при этом вменяются едва ли не в святой долг верующих, а помидоры с свеклой (бывает и такое!) попадают в разряд скоромных яств из-за одного только красного, кровяного цвета сока и мякоти.

В колонках светской хроники места находится ровно на то, чтобы известить о венчании "звездной пары" или о полтергейсте в доме какой-нибудь знаменитости, против чего в конце концов пришлось "заказывать очистку священником". От иного же внимания к злободневным проблемам церковной жизни, наподобие расследований "Московского комсомольца", и вовсе упаси Бог читателя.

Размышления на духовно-философские, исторические темы от лица проповедников и миссионеров считаются скучными, чрезмерно обременительными для читателя, раскрывающего свежий номер газеты или журнала с надеждою скрасить досуг. Для светских же лиц серьезно, во всеуслышание говорить о религии – именно о христианстве, а не о своих "интимно-личных религиозных переживаниях", – означает идти против течения и даже бросать прямой вызов господствующему настроению.

Вот почему небезынтересным и незаслуженно оставшимся в тени показалось мне выступление известного политолога, члена Общественной Палаты РФ Сергея Маркова, которая в иных обстоятельствах могла бы по праву быть названа настоящей медиа-сенсацией прошедшей недели. Напомню, 2 марта на страницах газеты "Трибуна" появилась небольшая его статья о Великом посте. И хотя тема в соответствии с современными вкусами сформулирована несколько игриво: "Пост в эпоху гламура" – появление данной работы во многом можно считать явлением знаковым, особенно в контексте формирующейся новой политической реальности.

Поясним, о чем здесь идет речь. Гламур – модное словечко, которым принято обозначать солнечную сторону, утопически-мечтательный фасад современной потребительской культуры. Рафинированный, синтетический мир увлечений и удовольствий, лишенный тени сомнений, расцвеченный ослепительными улыбками и безграничной уверенностью в безоблачности собственных перспектив и возможностей.

Для западного мира гламур – это даже не квазирелигия или идеал, но конкретный проект и воплощенная реальность, в рамках которой человек покидает лабиринты экзистенциального поиска, терзавшего его на протяжении последних десятилетий, а играет в благополучие, буквально создает его из ничего, в качестве особого психоделического продукта. Будучи узаконена в масштабах целого общества и поддержана новейшим арсеналом средств масс-культуры и медиа, эта инфантильная игра приобретает вид завершенности и качества самовоспроизводства. А. Панарин хорошо раскрыл содержание этой "индустрии блистательных видимостей" и использования современностью сенсорных заменителей "призванных давать несравненно большее удовлетворение, чем даже сенсорика реального чувственного опыта".

Гламурность – это по существу новый космос, старательно отретушированный и избавленный от противоречий и драмы космоса настоящего. Как в небожители, человек современности стремится прорваться в него из обыденности, кажущейся ему унылой и серой, для чего с увлечением осваивает многочисленные нюансы-премудрости косметики, моды, стиля общения, престижных приобретений, поддержания телесного тонуса и т. п. Подобно вирусу, подменяющему собой ДНК организма, гламурность проникает внутрь человеческих связей, политики, экономики, культуры и даже внутрь Церкви и веры людей. Видимый повод для написания Сергеем Марковым статьи состоит как раз в этом: в желании отграничить, провести черту между действительным смыслом поста и теми мирскими его превращениями, в которых главное место занимают изысканные "постные меню" ресторанов или диеты для похудания.

Автор в частности пишет: "Православие становится популярным, модным, и много людей теперь ходят в церковь, но для большинства это скорее дань моде, и в реальности мы получаем гламурное православие". "Существует своеобразное мнение о том, что поститься нужно красиво: во многих ресторанах появляются специальные изысканные постные меню. Люди должны одновременно поститься и получать удовольствие, в то время как главный смысл поста – отказ от изысков. В виде постных меню людям предлагается сохранить гедонистический взгляд на жизнь во время добровольного самоограничения, формально отдав Богу то, что прописано канонами поста".

Замечания настолько же справедливые, насколько и очевидные, нередко встречающиеся в православной катехезе. Ничего экстраординарного нет здесь и с точки зрения публичных дискуссий. Антигламур, критика глянцевого, рекламного образа, понемногу набрала обороты и в последнее время по-своему также стала "раскрученной" в интеллектуальных кругах, среди разного рода "альтернативщиков" и поборников направлений, противостоящих обывательскому.

Но вот за этим у С. Маркова идет усиление, довольно неожиданное для человека его положения и автора, пишущего для массовой газеты. "Пост – это не диета, – напоминает он. – Человек садится на диету, чтобы стать более симпатичным, выглядеть более привлекательным, и это не связано с духовным самосовершенствованием и восхождением личности к Богу". "Пост является в некоторой степени исключением телевизора – если его выключить, люди начинают больше общаться. Пост является формой отключения части материальной жизни человека, чтобы дать возможность набраться сил духовной части". Воистину удивительная политология, которой, может быть, впервые с такой определенностью провозглашается цель движения к Богу, совершенствования личности – самоценная и отдельная от всяческих идеологических польз, "исторических заслуг Православия и его роли в общественном возрождении и укреплении позиций страны".

Кирилл Фролов, сопредседатель Союза православных граждан, оперативно отозвался на это, оценив статью "Пост в эпоху гламура" как первое и весьма удачное богословские сочинение пера С. Маркова. Будучи человеком, проникнутым идеей воцерковления политической элиты, он искренне поздравляет автора "со вступлением в православное экспертное сообщество" и считает экзамен выдержанным с честью: "Я искренне, без всякой иронии, поздравляю Сергея Маркова... Аксиос! Достоин! Надеюсь, что другие интеллектуалы начнут рассуждать о Православии, в том числе, о его аскетической дисциплине, посте..."

Но и это не всё. Хотя само по себе беглое ориентирование в богословских вопросах похвально, есть повод поразмыслить о другом: что же становится побудительным стимулом для такого профессионала как С. Марков писать для "Трибуны" даже не антигламурный манифест и не заметки, отражающие лично-эмоциональное переживание постничества и Пасхи, но материал, выдержанный в утвердительной тональности и оформленный наподобие анализа и программного заявления? Как минимум, за этим угадывается проделанная большая внутренняя работа. Каждый может считать, как хочет, но лично мне совершенно ясен качественно иной, не публицистический уровень мотивации человека, который садится писать следующее: "...гламур не дает человеку идти к Богу. И в этом смысле гламур является частью той силы, которая противостоит Богу. И если люди думают, что можно совместить служение Богу и врагу Бога, то они заблуждаются. Все равно придется сделать настоящий выбор".

Тематика борьбы, выбора, очевидно, захватывает автора публикации и оказывается актуализирована в связи с некими объективными изменениями, происходящими в последнее время. Она свидетельствует о том, что польза от "углубленного сосредоточения человека в своей духовной жизни и уменьшения вовлеченности в материальную рутину" изведана, по крайней мере, в небольшой степени им самим, что служит основанием для неких новых и остро востребованных выводов и обобщений. Так что же намеревается сообщить политолог С. Марков обществу в своем явно акцентированном, не проходном выступлении? Не то ли, что уже самая ближайшая перспектива окажется сопряжена со "смертью гламура", в т. ч. и политического, и буквально, на практике вынудит каждого делать свой настоящий и принципиальный выбор?

Еще раз цитата: "Православие становится популярным, модным, и много людей теперь ходят в церковь, но для большинства это скорее дань моде, и в реальности мы получаем гламурное православие. Оно требует своих политических моделей". Стало быть, своих политических моделей потребует и крушение гламурного мира. Каковы тогда будут эти модели? Всем содержанием публикации Сергей Марков пытается отвечать на этот вопрос. "Коммунистическая идеология ушла, – пишет он, – и требуется, чтобы эту нишу заполнила другая идеология. В таком случае возникает либо вариант национализма, либо религиозной идеологии, либо их сочетание". По тому, как много места в статье отведено фундаментальным, внутренним смыслам, протесту против наружного формализма и как исчезающе мало в нем обычных для материалов подобного рода апелляций к национальной особости и организационно-пропагандистскому единству, можно понять, что собственный синтез у автора уже вполне состоялся и ответы, в рамках евангельско-святоотеческой парадигмы, на основные противоречия существующего социально-политического устройства найдены. Последнее представляется особенно важным ввиду последних попыток внедрить в политический обиход обновленные версии универсализма в исламской трактовке (Г. Джемаль, журнал "Смысл").

Абсолютно не случайна у С. Маркова критика "гастрономических изысков", каковые являются опосредованным символом современных передержек потребления как таковых. Абсолютно конкретен и адресен перенос центра тяжести от формальной этики или, как еще выражается автор, "постного мифа" на взаимоотношения с ближними. Очевидно, что будущее остро поставит вопрос о том, в чем всегда, исторически состояла сила России: о способности ее к человеческой, нравственной консолидации как в масштабах целой страны, так и на элементарном уровне.

Показательным здесь можно считать суждение: "...постные блюда не дешевые, и человек тратит не только время, но и деньги на это наслаждение, вместо того, чтобы потратить их на помощь бедным мира сего". Строгий политологический анализ и нравственное убеждение сходятся вместе – диспропорции нынешней, чудовищно несправедливой и самоубийственной системы распределения благ устраняются именно привнесением в данную сферу живой и освобожденной из-под гнета голого ритуализма духовного самосознания христианина.

Что это не утопия, и перед мысленным взором автора разворачиваются все сопряженные с этим перипетии и трудности подобного перехода, наглядно свидетельствует тональность обращения, чрезвычайно выдержанная и лишенная какой бы то ни было доли фразерства и риторического заигрывания с читателем – как в сводке от Информбюро. Обращают внимание на себя контрастные, категорические: "двойной грех", "служение Богу и врагу Бога", "сила, противостоящая Богу", "они заблуждаются". Да, по всей видимости, ближайшее время вернет, поневоле вернет каждого к мышлению в категориях противостояния, служения, борьбы, правды и лжи, зла и добра, врагов и соратников.

Совершенно же беспрецедентным становится это: "Пост является в некоторой степени исключением телевизора – если его выключить, люди начинают больше общаться. Пост является формой отключения части материальной жизни человека, чтобы дать возможность набраться сил духовной части". Ибо что такое призыв "отключить телевизор" для политолога, человека, во многом существующего и действующего в пространстве медийности? Не означает ли это высшей формы мобилизации себя, готовности отказаться от кажимостей, иллюзорных пропагандистских преимуществ, поступиться всевозможным "пиаром" и "имиджем" ради обретения оригинала и высшей актуальности-правды?

Может быть, – в это с осторожностью хочется верить – внутри нашего политического класса вызревает и крепнет осознание чего-то подобного. Новые ветры приносят за собой свежесть. Известная мюнхенская речь В. Путина констатировала завершение, смерть однобокого политико-экономического американоцентризма. В продолжение и развитие ее следует и публикация С. Маркова, предрекающая неминуемую скорую кончину гламура как экзистенциального и культурного эрзаца, порождения той же дискредитировавшей себя "американской мечты".

Символичными, притчевыми кажутся строки автора: "Считается, чем более богато украшен храм, тем более "главный", тем ближе к Богу. На самом деле хорошо известно – чем больше золота, тем меньше Бога. Так было всегда и совершенно не изменилось в наше время". Будущее России наверняка не станет роскошным, блистательно украшенным. Но зато у нее есть возможность сохранить себя, некую свою конечную, не-гламурную серьезность в отношении к бытию и выступить "главной" в ином смысле: близости к Богу. Так было всегда и, будем верить, не изменится до скончания века.