Слышали звон

В храме Христа Спасителя отзаседал XI Всемирный русский народный собор. Общественность и иерархи спорили о вечном, но актуальном: удостоятся ли нынешние олигархи Града Небесного или же скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко? Об очередных задачах православия – писатель Александр Проханов

ЧТО И ГОВОРИТЬ, ВСЕМИРНЫЙ РУССКИЙ НАРОДНЫЙ собор – событие чрезвычайно серьезное, прошедшее ярко и, что немаловажно, без излишней помпы: осторожно, размеренно и разумно. Главное, он показал, что нынешняя церковь постоянно расширяет духовное пространство, вовлекая в сферу своего беспокойства все новые и новые общественные проблемы.

Я человек больше светский, нежели церковный. И слишком мало своей жизни и сознания уделяю церковным таинствам и сущностям. Но как православный не могу роптать и высказывать претензии к церкви – только к самому себе. Будь у меня возможность, я бы, конечно, все сделал для того, чтобы наша церковь процветала, крепла и просветлялась, становясь все более мудрой и благостной, наполняясь святоотеческой силой красоты. Однако не могу не признать, что, на взгляд политолога и художника, в сегодняшнем церковном устройстве присутствует как благое, так и печальное. И это неудивительно.

Начиная с 91 – го года Российская православная церковь развивается экстенсивно. А власть последовательно возвращает Московскую патриархию в идеологическое поле, призывает ее к духовному правлению. Церковь не может не откликнуться, особенно русская православная, которая всегда охотно подчиняла себя государственной руке. Потому я не стал бы ожидать от церкви яростных обличений нынешней власти. Повсюду растут монастыри, строятся храмы, причем в таком количестве, что на все подчас не хватает батюшек.Академии просто не успевают поставлять все новых и новых священнослужителей. В результате такого бурного развития в церкви возник видимый разрыв. С одной стороны – богатые приходы, с иерархами и приближенным к властям клиром, слишком удаленным от нужд народа. С другой – бедные провинциальные приходы, вести из которых доносятся до нас сообщениями об убийстве того или иного батюшки. Этот разрыв ощутим и признается в том числе и внутри самой церкви.

По всей видимости, внутрицерковный разрыв стал еще одним преломлением всеобщего российского противоречия, о котором так много говорили на соборе, – противоречия между богатством и бедностью. Мне совсем не кажется, что обсуждение этой темы было излишним и что оно якобы способно еще сильнее расколоть общество. Напротив, если противоречия замалчивать, проблематика уйдет внутрь и в какой-то момент взорвется с куда большей силой. Не противно мне и внимание церковных иерархов к экономической проблематике. Почитайте Священное Писание: и в Старом, и в Новом Завете этой теме посвящена не одна страница. Как взимать налоги? Как вести себя мытарю? Войдет ли богатый в Царствие Небесное или ему сделать это так же трудно, как верблюду проникнуть сквозь игольное ушко? Более того, именно экономические проблемы и определяют отношения между людьми, между сословиями, между государством и его гражданами. И эта социальная реальность должна быть пропитана духовным началом и подпитана духовными силами.

Мне вообще кажется, что сегодняшняя церковь несет в себе некую стабилизирующую функцию. Иногда РПЦ упрекают в отсутствии резкости, в излишней мягкости и стушеванности. Но посмотрите, в какой радикальной реальности мы живем! Радикальна наша власть, особенно в своих социальных проявлениях. Радикальна оппозиция: у всех еще на памяти "Марш несогласных", прошедший по улицам Петербурга в схватках с ОМОНом. Радикален национализм: мы едва-едва избавились от чеченской войны, а Кавказ продолжает дышать кровью. Наконец, радикально современное искусство: художники срывают с недозволенного уже последние, кажется, пломбы. Противовесом этому всеобщему радикализму и является церковь. Умягчать нравы и сглаживать противоречия она призвана по самой своей сущности.

К сожалению, за минувший век наша церковь пережила серьезные расколы. Тот, который пришелся на революцию, отломил от РПЦ дееспособные, огненные силы, отправив их в изгнание. Оставшаяся на родине рубленая и попранная часть священнослужителей тоже разделилась. Часть ушла в катакомбы, часть снискала мученический венец. Не надо забывать, что раскол продолжается и поныне. От РПЦ уже откололась украинская, в последнее время все идет к тому, что за ней может последовать и белорусская. Во всяком случае в белорусских религиозных и политических кругах уже поговаривают о возникновении белорусской автокефальной церкви. Оттого так радует, что на прошедшем соборе в очередной раз ясно было объявлено о возможном грядущем объединении Московского патриархата и зарубежной церкви. Событие это для всех чаянное. Тем более у меня есть ощущение – возможно, ложное, – что зарубежная православная церковь в большей чистоте сохранила свое служение, свой венец, свой крест. Пускай сегодня обезлюдевшая, она, вернувшись в общерусское лоно, внесет в него утраченные или погашенные ранее лампады.

...Я уверен, что предназначение сегодняшней церкви не в том, чтобы осваивать новые территории и возводить храмы (часто на бандитские деньги). Говоря пафосным языком, главная ее миссия в том, чтобы вычерпывать тонкие небесные энергии и изливать их в мир, в народ, в общество. Окормляя воинов, тружеников и властителей. Именно этот завет получила наша церковь от Сергия Радонежского, того, кто своею святостью по большому счету и создал наше государство.

12.03.2007