Отрезвит ли протестантов солнцевское аутодафе?

Интересно, сколько потребуется времени и событий для того, чтобы российские протестанты поняли, какое место им отводит нынешняя российская власть и общество? Аутодафе в Солнцево, где борцы с "сектантами" (неважно, по какому поводу) сожгли здание, в котором собирались "еретики", в очередной раз напомнило, что евангельские христиане являются гражданами второго сорта в собственной стране. Маргинальная группа, находящаяся на обочине общественной жизни, не признаваемая начальством, не принимаемая народом.

Само по себе это положение в обществе не является чем-то унизительным. Иисус называл своих последователей "малым стадом", заверяя, что их не смогут одолеть все силы ада. Мартин Лютер Кинг сказал, что один человек вместе с Богом составляет большинство по отношению к остальному человечеству. То, что протестантов в России – ничтожно мало, не является пороком протестантизма. Исторический опыт показывает, что завтра править миром будут те, кто сегодня составляет меньшинство. Обескураживает то, как российские протестанты пытаются обрести значимость. Нет, не через борьбу за осуществление своих идеалов, как это делали первые христиане, а через сближение с власть имущими. Фактически, многие из тех, кто называют себя протестантами, превратились в прислужантов властей. И это несмотря на постоянные сигналы о том, что власти на самом деле презирают их, или, в лучшем случае, просто равнодушны.

Чего хотят добиться те лидеры протестантских церквей, которые угодливо склоняются перед Президентом? Предположим, случилось бы чудо, и Путин на Пасху не осенял бы себя крестным знамением в храме Христа Спасителя одесную Патриарха Алексия II, а молился на иных языках в церкви "Ковчег" ошуюю епископа Сергея Васильевича Ряховского, своего нового духовника. По степени влияния на чиновников евангельская церковь стала бы ведущей, а затем и государственной. При появлении новых церквей, евангельские пасторы приглашались бы в обладминистрацию для консультаций. Само собой, "Свидетели Иеговы" и сайентологи, как тоталитарные секты, регистраций бы не получили. А пятидесятнические церкви росли бы по всей стране как на дрожжах. Новой национальной идеей стала триада – "самодержавие – пятидесятничество – народность". Никакой губернатор не мог уклониться от посещения на праздники местной церкви РОСХВЕ. Церковь быстро бы навела порядок, введя цензуру в СМИ. Человек, не посещающий в течение двух лет пятидесятническую церковь, попадал бы, как это было по законам Российской империи, под надзор органов. Если бы кто не захотел венчаться в пятидесятнической церкви, им пришлось бы незаконно сожительствовать. Президент принимал бы важные решения только после консультаций с первым епископом страны... Что там еще было на пике государственного влияния православной церкви? Да, вот что еще. Народ, со временем уставший от беспредела начальства, возненавидел бы протестантские церкви, отождествляя их с властями. Этого хотят протестантские лидеры, прислуживающие у трона?

Данная политика выглядит тем более глупой, если учесть что Президент в России – это не столько реальное лицо, наделенное определенным кругом полномочий, сколько мифологема, некая идея, олицетворяющая нынешнюю власть. И те, кому выгодно, чтобы нынешний порядок сохранялся, твердят к месту и не к месту имя Путина как заклинание. Когда эта ситуация изменится (не очень долго осталось ждать), приближенность к Президенту перестанет служить охранной грамотой. Скорее она превратится в волчий билет, и будет вызывать у нормальных людей отвращение. Впрочем, уже сегодня приближенность к телу Президента не дает никаких гарантий благополучия. Лидер российских пятидесятников С. В. Ряховский находится ближе к Путину, чем кто-либо из других протестантских руководителей. Но не заметно, чтобы эта близость приносила какие-то плоды – пятидесятнические церкви горят не реже, чем баптистские.

Протестантам подобает оставаться протестантами. На памятном соборе в Шпейере в 1529 году, где они получили свое название, протестанты выступили с заявлением в защиту принципа свободы совести для всей Германии. Русские протестанты тоже выступают с заявлениями. Но только в защиту своих собственных интересов, как это делает, например, церковь "Эммануил". Честь и хвала этой церкви за смелость в борьбе с московской властью. Но что, лишение "Эммануила" здания – единственная несправедливость московских властей? Где находятся протестанты, когда проходят марши несогласных, когда пикетируются басманные суды, когда начинается неправедная война, фальсифицируются результаты выборов или они вообще отменяются? Шкурность российских протестантов, зацикленность только на собственных интересах, отметил уже давно Александр Подрабинек, в своей статье "Дружное моление за начальствующих", в "Экспресс-Хронике". Тогда он выступил в защиту группы верующих из Якутии, называвших себя протестантами-пятидесятниками, которые были доведены до отчаяния обманом местных властей и заняли здание районной администрации. Правозащитник удивлялся поведению религиозных лидеров. Представители трех пятидесятнических союзов дружно отмежевались от якутских верующих: "Да какие они пятидесятники! Истинная позиция пятидесятников – молиться за начальствующих, никак не воевать". И ни одного слова в защиту обманутых.

За десять лет положение даже ухудшилось. Российские протестанты все дальше кочуют в сторону от идеалов, родивших протестантизм. А если кто-нибудь пытается шагнуть за узко-конфессиональные рамки, как это сделали протестанты на Украине во время оранжевой революции или латвийское "Новое Поколение", российские протестанты заявляют о недопустимости вовлечения церкви в политику. Вероятно, имеется ввиду вовлечение в "неправильную" политику, поскольку сами они регулярно выступают с политическими заявлениями, "в поддержку Президента".

Протестантам стоило бы оставаться протестантами еще и потому, что они обладают колоссальным социально-политическим, не говоря уже о богословском, наследием. Акцент на личных отношениях человека с Богом, без каких-либо посредников, помог протестантам найти наилучший баланс между свободой и ответственностью личности, баланс, который позволил создать наивысшую на сегодня цивилизацию западной демократии. Православная Россия в поисках этого баланса сотни лет шатается от одной крайности к другой, от автократии к бунту и обратно, застревая в промежутках на обломовщине застоя. Протестантская идея могла бы стать рабочим инструментом для создания не идеального, конечно, царства некоей, никому не ведомой и неосуществимой православной гармонии и соборности, но вполне эффективного общества, в соответствии с реальными экономическими и социальными законами.

Твердость протестантов тем более оказалась бы кстати, поскольку и лидеры нации, и народ заражены лицемерием. На словах они клянут Запад, твердят о своей уникальности, но при этом тянутся к западной цивилизации: отправляют детей в европейские университеты, скупают недвижимость в Лондоне, пользуются компьютерами, предпочитают ездить на "Фольксвагене", а не "Москвиче", заимствовать идеи, искать применения собственным талантам в Соединенных Штатах, а не на Брянщине...

Вместо того, чтобы льнуть к анти-западно настроенному Президенту или подыгрывать РПЦ, протестантам лучше бы не ради красного словца, однажды в год, на молитвенном завтраке, упомянуть о протестантской этике, а бороться за протестантские принципы свободы и ответственности каждый день, для всех людей, в каждой сфере – в политике, экономике, в образовании, в семье. В противном случае, они навсегда останутся гражданами второго сорта в собственном государстве, маргинальной группой, презираемой начальством и не принятой народом.