Для современного россиянина традиция – это тот порядок вещей, который существовал в СССР. Согласно этому порядку проблема со свободой совести заключалась, прежде всего, в притеснении верующих, в невозможности свободно и открыто следовать религиозным канонам и отправлять культовые обряды. В стране воинствующего атеизма, каким был СССР, быть верующим человеком означало быть изгоем, поэтому люди верили тайно, скрытно от общественности в лице соседей, сослуживцев, профкома и месткома.
И такую полуподпольную, почти нелегальную религиозную жизнь вели представители всех конфессий – больших и малых, традиционных и нетрадиционных, вроде саентологов или общества сознания Кришны. Некоторые преференции были только у православной церкви, и то официально признавалось, что религия простительна лишь для старушек, а молодежь в этом задействована быть не должна, за чем пристально следили пионерские и комсомольские организации (а также – негласно – и сами церковные деятели).
При таком положении вещей симпатия людей внутренне свободных, которые не переводятся окончательно даже в самом тоталитарном государстве, была, безусловно, на стороне верующих. На их же стороне были и правозащитники – горстка мужественных граждан, способных рисковать собственной свободой и здоровьем ради соблюдения прав всех окружающих.
Но вот СССР рухнул. На его обломках образовалось несколько независимых государств, в том числе и Российская Федерация. Преследования за инакомыслие на постсоветском пространстве прекратились. Верующим стало быть не только можно, но и модно. Новую Россию буквально наводнили проповедники самых разных религиозных течений, в том числе и откровенные бандиты, вроде "Аум Синрике", получившие от российских чиновников массу льгот вплоть до регулярного телеэфира. Возник некоторый хаос, всегда неизбежный, когда полный и долговременный запрет сменяется полным же разрешением. Но вот и он схлынул, и теперь, спустя 16 лет после провозглашения новых правил жизни, казалось бы, и должны наступить времена истинной свободы совести, когда вопросы веры для каждого человека решаются самостоятельно и беспрепятственно.
Увы, действительность не всегда соответствует нашим ожиданиям. Или, вернее, ожидания наши разнятся, и то, что одни считают универсальным благом для всех, другие – притеснением их личной свободы. Так случилось и со свободой совести. С ней у нас в стране опять проблемы, только теперь в роли притесняемых оказались другие категории граждан. Нынче изгоями стали атеисты, а также все верующие "не по уставу", то есть всякие нетрадиционные и малые религиозные объединения.
В духовной жизни нации опять намечен магистральный путь – Русская православная церковь. Можно еще быть мусульманином, но только "правильным", иначе занесут в ваххабиты и объявят экстремистом. Иудеем тоже можно быть. На худой конец, буддистом. Но если ты веришь как-то иначе, или не дай Боже, вообще неверующий – тебе не место среди строителей светлого будущего суверенной демократии, и ее вертикаль власти вполне может замочить тебя в ближайшем сортире (как вариант – сделать обрезание по самое не балуй).
Русская православная церковь (РПЦ) вдруг стала полноценной частью власти в стране (пока еще полуофициально, но все более уверенно). Православные праздники объявляются государственными, на встречах на высшем уровне все чаще мелькают рясы и бороды церковных сановников, президент советуется с главой РПЦ митрополитом Алексием по важным государственным вопросам.
РПЦ становится все более влиятельной силой и в международной политике, вплоть до того, что президент лично во время официальных зарубежных поездок улаживает ее имущественные интересы (как это случилось во время визита в Италию, где президент хлопотал по поводу передачи РПЦ некоторой местной недвижимости). Выяснилось, что Московская патриархия РПЦ является одним из самых богатых собственников в России, и этот процесс идет по нарастающей, причем, имущественные претензии РПЦ все множатся и практически не встречают препятствий на своем пути со стороны государственных структур.
Если раньше в СССР без членства в КПСС нельзя было занять ни одну более-менее значимую должность, и в обязательном порядке любой чиновник должен был присутствовать на партсобраниях, то теперь, если ты чиновник, государственный человек, ты обязан во время православных праздников присутствовать на богослужении.
В армии вместо политруков появились полковые священники.
В школе с боем навязывается курс основ православия, по качеству и предполагаемой универсальности вполне способный заменить советский "Кодекс строителя коммунизма" (был в СССР такой суррогат религиозной морали, адаптированный под большевистскую идеологию).
Осуществляются попытки ввести православную цензуру в области искусства. И если в СССР это обставлялось как "просьба трудящихся", то теперь ввели в обиход новое клише – "оскорбление чувств верующих". Под соусом этого самого оскорбления недавно пытались закрыть выставку "Запрещенное искусство", хотя устроена она была так, что оскорбиться ее содержанием можно было только при очень сильном желании увидеть ее экспонаты.
Собственно, методы идеологической обработки населения со стороны РПЦ ничем не отличаются от коммунистической, что, впрочем, не удивительно: подавляющее большинство нынешнего руководства РПЦ во времена СССР активно сотрудничало с коммунистами, и прежде всего, с главным смотрителем за идеологической "вменяемостью" граждан – КГБ, это и было условием терпимости к Православной церкви со стороны советской власти.
Но если в СССР союз церкви и государственных органов был тайным, то в современной России Православная церковь напоказ срослась с властью, стала ее неотъемлемой частью, из религии превратилась в идеологию, не менее агрессивную и нетерпимую к инакомыслящим, чем марксизм-ленинизм. Знаменитый лозунг большевиков "Кто не с нами, тот против нас" очень подходит нынешним апологетам РПЦ.
Вот и получается, что из одной несвободы мы попали в другую. Случился перевертыш – раньше нелояльным к власти считался верующий человек, а теперь таким считается неверующий или "неправильно" верующий. Теперь вопрос защиты права личности на свободу совести в России стоит иначе: пришла пора защищать интересы атеистов от агрессии особенно неистово верующих и от повсеместного навязывания церковного уклада и взгляда на мир тем, кто их не разделяет.
Правозащитникам, которые все еще по привычке соотносят свободу совести с проблемой верующих, всерьез надо пересмотреть свои взгляды и заняться отстаиванием прав неверующих.
На одном поле с атеистами оказались и все верующие "неправильно", то есть не по православному. На одной стороне "государствообразующая" религия, получающая мощную идеологическую и финансовую поддержку власти (вернее, сросшаяся с ней), с другой стороны – все прочие – на правах отщепенцев. И неудивительно, что представители "малых" религий все чаще обращаются за поддержкой не к религиозным деятелям, а к атеистам, в них они видят своих союзников и помощников по отстаиванию попранных прав.
В нашей Конституции, на которую не раз уже покушались, но которая пока еще действует, есть положение о том, что Российская Федерация – светское государство. А это значит, что церковь – любая – существует в нем отдельно, не является ни придатком, ни частью, ни идеологической надстройкой государства. И если этот принцип светскости соблюдать, то вышеприведенные проблемы со свободой совести отпадут сами собой, так как вопрос о религиозности человека будет исключительно его личной частной прерогативой.
И никто не сможет ущемить его в праве верить в то, во что он сам желает: в Христа, Магомета, Будду, Иегову, Кришну, черта лысого, науку и прогресс, силы природы и прочее и прочее. Главное, чтобы его убеждения не причиняли вреда окружающим и не противоречили Уголовному кодексу.
Об авторе: Римма Поляк – редактор информационно-публицистического вестника "Мосток"
Источник: Правозащитная сеть
