Эвтаназиясейчас неприемлима для России. По крайней мере об этом свидетельствуют те ответы, которые получил корреспондент одного из российских телеканалов
На минувшей неделе много шума было из-за информации о том, что в недрах Совета федерации якобы зреет закон, разрешающий эвтаназию (в переводе с греческого – благая смерть) в России.
Сенатор, которой приписывали инициативу, поспешила откреститься: нет, мол, никакого законопроекта нет, есть только желание поднять дискуссию по данному вопросу.
Один из аргументов "против" – слишком велика опасность того, что родственники, врачи, юристы будут склонять тяжелобольного человека к самоубийству. Готова ли наша страна к легализации эвтаназии?
Мнения выслушал корреспондент НТВ Никита Анисимов.
В реанимационной челябинской больницы "скорой помощи" врачам некуда торопиться. У пациентов палаты номер 4 возвращение к жизни может длиться всю оставшуюся жизнь.
Врач: "Здесь можно было бы поставить смерть мозга. Но были похожие случаи, когда состояние пациентов улучшалось и через 140 дней, и через два месяца, поэтому мы никогда не вынесем такой вердикт".
Она спешила на работу, а угодила под кирпич, падавший с крыши. Поначалу профессор Астахов решил, что поражения мозга необратимы, но 140 дней спустя девушка начала реагировать на голоса родных.
Арнольд Астахов, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии Уральской медицинской академии дополнительного образования: "Вы дайте нам любого пациента, даже на аппарате, мы будем делать все, чтобы человек жил".
Реаниматолог Арнольд Астахов верит в чудесные исцеления и не хочет решать, кому жить, а кому нет. В его отделении, где недавно выходили рядового Андрея Сычёва, клятву Гиппократа помнят назубок.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Я никогда не дам никому смертельного средства, а также никому не покажу пути для этого замысла".
После 20 лет практики у операционного стола доктор Владимир Рыбин защитил докторскую по философии. Первая в России научная попытка осмысления феномена эвтаназии привела его к протоирею челябинского храма.
Игорь Шестаков, протоирей: "Для нас является абсолютно недопустимым даже говорить о том, чтобы человека лишать жизни".
Однако Владимир Рыбин с кафедры Челябинского университета бьет во все колокола. Главный вывод его диссертации состоит в том, что эвтаназия – это проблема не медицинского, а, скорее, социального характера.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Там, где эвтаназия вводиться в медицинскую практику, можно наблюдать далеко зашедшие стадии антропологического кризиса. В обществе, которое легализует эту процедуру, личность распадается".
Роб Жонкьер, председатель общества "Право на смерть": "Наш опыт показал, что можно легально применять эвтаназию. Многие государства хотят последовать примеру Голландии. Однако если население страны не получает качественную медицинскую помощь, я бы не стал выступать за легализацию этой процедуры".
В голландском обществе "Право на смерть" уже 104 тысячи членов, которые написали на зеленых бланках заявления на эвтаназию в случае внезапного ухудшения здоровья.
Совершить процедуру может только семейный доктор. Для удобства врачей в Бельгии выпустили специальные аптечки для лишения жизни. Долгое время на них был ажиотажный спрос.
Валентина Петренко, председатель комитета Совета федерации РФ по социальной политике: "Онкологические больные, одинокие люди звонили и спрашивали, куда им обратиться, если они захотят уйти из жизни, ведь доктора им в этом отказывают".
В Совете Федерации обещают провести круглый стол, чтобы понять причину таких обращений. Но секретарь совета Росздравнадзора по защите прав пациентов уверен, ответ и так знает каждый медик.
Алексей Старченко, секретарь общественного совета Росздравнадзора по защите прав пациентов: "Когда каждый онкологический больной будет получать серьезную обезболивающую терапию не по блату, не по каким то особым распоряжениям Минздрава, а по предписанию лечащего врача, только тогда может рассматриваться вопрос об активной эвтаназии".
В обшарпанной трехэтажке размещается последний приют для тех, в чье выздоровление уже, кажется, никто не верит. В миллионом Челябинске всего один хоспис на 13 мест, и без очереди сюда не попасть. Врачи диагнозы своих пациентов изменить не в силах, зато облегчить их страдания пытаются до последней минуты.
Паша до аварии был жизнерадостным парнем, а после своего "черного вторника" стал инвалидом.
Олег Харищюк, отец Павла: "Сын живет, немного двигает головой, руками, но пока ограничено".
И хотя в мединститутах будущих врачей не учат уходу за безнадежно больными, проблем с милосердием в хосписе нет. Правда, памперсы в этом учреждении стали дефицитом. 3 штуки в день по 24 рубля на каждого из 13 пациентов покупают всем миром.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Эвтаназия – это противоестественная процедура. Если человека нормально обезболить и создать нормальные условия, то она не нужна".
На стенах развешены картины с ангелочками, а вот цветы в этих палатах не приживаются. Но даже сюда неизлечимо больных формально привозят лечиться, а не умирать.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Мне интересно, где палачей возьмут? Нас учили лечить, а не убивать".
Оксана Капинус, научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ: "Согласно действующему законодательству, эвтаназия квалифицируется в рамках статьи 105, предусматривающей ответственность за убийство".
В исследовании юриста Оксаны Капинус содержится уникальная статистика. Почти 20 процентов врачей признаются, что в медицине и сейчас совершаются акты эвтаназии, например, когда смерть наступает от сознательного бездействия медиков.
В случае легализации этого явления человека смогут подталкивать в мир иной и из корыстных соображений.
Елизавета Глинка, глава благотворительного фонда: "Как Саша проживет? Этот вопрос для нас очень важен. И уже потом я задумываюсь о том, сколько он проживет".
С такой постановкой вопроса на четвертой стадии рака почки Александру трудно не согласиться. Ему уже не поможет ни операция, ни химиотерапия,
зато от консультаций психологов он отказался сам.
Александр Полетаев: "Если человек решает уйти из жизни добровольно, у него либо проблемы с головой, либо с ним неправильно работают. И здесь надо заниматься уже другими вопросами. А убивать..... Это всегда считалось убийством. Именно так и в дальнейшем будет называться эвтаназия".
По материалам источников: НТВ
