700 лет назад Данте зачал свою "Комедию", названную позднее, после смерти поэта, божественной. Весна для Данте – вообще время "болдинское". Беатриче он тоже встретил весной.
Почему девятилетняя девочка в красном одеянии на всю жизнь пленила девятилетнего мальчика? Кто ответит на этот вопрос? Гумберт был тоже мальчиком, когда встретил на пляже свою "Лолиту". Не знаю уж, в Ад, в Чистилище или в Рай завела она Набокова, но следы "Божественной комедии" отчетливы и в "Лолите", и в "Приглашении на казнь", и в "Аде". Да и Пушкин, заметивший, что композиция поэмы Данте уже гениальна независимо от содержания, оказался на редкость точен в определении. Почти никто не помнит, кого и куда поместил великий флорентиец. Кто жарится в огне, кого в лед вмораживают. А уж их так называемые грехи не упомнят ни один юрист и ни один священник. Да и зачем помнить все это, когда впереди встреча с Беатриче, а в пути вечная беседа не с кем-нибудь, а с Вергилием.
Для нас в имени Вергилия что-то очень уж академическое, но для Данте и его просвещенных современников Вергилий – как нам Пушкин, а "Энеида" – как "Евгений Онегин". Все с детства заучено наизусть, даром что по-латыни. "Латынь из моды вышла ныне" – так то в России в XIX веке. И то Онегин "знал довольно по-латыни,/ чтоб эпиграфы разбирать,/ ...и помнил, хоть не без греха,/ из Энеиды два стиха". Мы и этого не знаем. А Данте знал. "Суровый Дант не презирал сонета..." Да не был он суровым, и вовсе не "с профилем орлиным". Это памятник такой стоит во Флоренции, откуда его изгнали. Сейчас по черепу реконструировали лицо. Нос если не пуговкой, то уж и не орлиный. Обычный пухленький итальянец, скорее добрый, чем величественный. Я таких много встречал во Флоренции. Не уверен, что все они потенциальные авторы "Божественной комедии". Хотя почему бы и нет. Данте начертал свою исповедь в стихах и дал полную волю воображению, будучи уже многодетным отцом и... монахом. Может, мы как-то неправильно монашество тех времен представляем? Говорят, когда Данте шел по улицам, народ разбегался. Шутка сказать, человек в Аду побывал. Так непосредственно воспринималась его "Комедия", даже еще неизданная и незаконченная. Распространялась в списках, как первые главы того же "Евгения Онегина". В сорок два начал главную вещь, а закончил через 14 лет, незадолго до смерти. Начал в Аду, а закончил в Раю.
Некоторые утверждают, что Ад ему удался больше, нежели Рай. Но все согласны, что именно Данте подарил нам Чистилище. До этого средневековая мысль знала только две крайности. Или вечное блаженство, или вечные муки в загробной жизни. Говорят, что представление о Чистилище завезли в Европу менестрели и мейстерзингеры Крестовых походов. Они же и культ Прекрасной дамы (читай – Беатриче) у мусульманских суфиев позаимствовали. Правда, без пылкой восточной чувственности. Беатриче почти бесплотна в поэме. А какова она была в жизни, никто не знает. Кстати, Данте – прямой потомок крестоносца. Возможно, в его поэме ожили семейные предания. Одни рыцари везли из Палестины награбленное золото. Другие... Впрочем, почему другие? Возможно, что те же самые вернулись с куда более ценными духовными сокровищами.
С точки зрения современного гуманизма поведение Данте в Аду было не очень-то христианским. Никакого намека на прощение или хотя бы на сочувствие к обитателям этого метафизического Освенцима. Поэт отказался облегчить участь Иуды, вмерзшего в лед. На ресницах экс-апостола наросли сосульки, и он просил поэта их снять. Но поэт, не дрогнув, прошел далее по всем кругам Ада. Павел Флоренский утверждал, что все круги Ада, Чистилища, Рая закручены, как знаменитая лента Мебиуса. Если это так, то, спускаясь ниже и ниже, рано или поздно окажешься наверху, в Раю. Скорее всего, это пылкая фантазия гениального дантоведа, погибшего в сталинских Соловках. Но на самом деле всякий, кто бродил по лесам вокруг Флоренции, поймет, что Данте дает довольно точное и правдивое описание спуска в подземную пещеру, когда, спускаясь вниз и блуждая по бесконечным лабиринтам во тьме, вы вдруг выходите к свету на самом верху горы.
"Земную жизнь пройдя до половины,/ я оказался в сумрачном лесу". Я был в этом сумрачном лесу в пригороде Флоренции. Данте очень точен в деталях. Пейзаж вполне узнаваем. Только сама Флоренция казалась мне Раем. А для Данте она стала Адом. Нам с вами не разобраться в политической распре гвельфов и гибеллинов. Россия была расколота на белых и красных, а Флоренция на черных и белых. Тут, правда, все тоже темно и запутанно. Одни были за единую Европу – Священную Римскую империю без границ. Другие за многополярный мир, где Генуя одно, Флоренция другое, а Рим третье и т.д.
Данте – убежденный сторонник Римской империи, но изгнали его за приверженность родной Флоренции и привязанность к ее разговорному языку. Именно этим языком, а не вергилиевой точеной латынью начертана "Божественная комедия". Данте был глобалист, но с человеческим, флорентийским лицом. За это его изгнали, ладно что не казнили, хотя и приговорили к сожжению.
Кто был во Флоренции Данте, Леонардо и Микеланджело, тот поймет, что после этого города весь мир будет варварство и чужбина. Похоже, что даже в Аду Данте видел что-то родное и близкое. Ведь он заселил его своими политическими врагами, гражданами Флоренции. Чистилище – не для Иуды. Чистилище – для Сократа, Гомера, Аристотеля, Вергилия, Платона. Для язычников, которые умерли до Христа, но как бы приблизились к нему. Рай они не заслужили, заслужили покой. Это Михаил Булгаков, опять же под влиянием Данте, нашел местечко в загробном мире для себя – Мастера, для Пилата и даже для Ивана Бездомного. Со времен Данте мало что изменилось. Ад – Освенцим, ГУЛАГ, Хиросима. Чистилище – наша повседневная жизнь. А Рай – встреча с Беатриче.
Источник: Известия
