На святости ссориться нельзя

Архиепископ Владимирский и Суздальский ЕВЛОГИЙ (Смирнов) – профессор богословия, автор более 30 научных публикаций в России и за ее пределами, наместник Свято-Данилова монастыря в 1983 – 1986 годах, наместник Свято-Введенской Оптиной пустыни в 1988 – 1990 годах, с 1990 года – епископ Владимирский и Суздальский, в 1995 году возведен в сан архиепископа, почетный гражданин города Владимира.

– Ваше высокопреосвященство, с вашего позволения вернемся несколько назад и вспомним 1983 год, когда вы начали восстанавливать московский Свято-Данилов монастырь,

– Тогда я впервые был избран на такое исключительно живое дело. Все всполошились: вдруг открывается Данилов монастырь, а что там будет – только ли монастырь или административный центр. Мы отвечали – и то и другое. Именно встречи с людьми тогда определили такой благополучный ход восстановления. Действительно, за пять лет (к 1988 году) монастырь вырос и стал вровень московским древностям. Я был одним из членов той восстановительной комиссии, которую возглавлял нынешний Патриарх Алексий, но при этом как наместник реально осуществлял реставрацию и административное управление процессом. Жизнь – это лучшее училище, как говорят, в то время все воспринималось по-новому, и я тогда почувствовал, что люди услышали что-то родное, близкое, теплое, потому что впервые речь зашла о душе. Тысячелетие Крещения Руси напомнило, что у нас совсем иное предназначение, что у нас светлое и доброе прошлое. Я был удивлен тому, как обычные люди, москвичи, добровольно приходили в монастырь, с энтузиазмом помогали нам как могли. Это восстановление, скорее всего, давало людям нечто большее, чем та действительность и тем более чем то недавнее прошлое. С тех пор прошло много времени – теперь Россия полна храмами, монастырями, духовными училищами, о чем раньше даже невозможно было подумать. Но по-прежнему все зависит от самого человека, все сводится к его устроению.

Наша миссия – будить человека, который является центром мира, ведь в нем столько всего, только тронь, и его уже не узнать. И поэтому, когда мы говорим о музеях, храмах, то тут должно быть содружество. Музей – это наука, искусство, это свет для человека, это просвещение. А храм – это уже сама жизнь, это ступень несколько иная, где важна чистота не слов, но мыслей. Ведь все начинается с головы – с побуждений, с помыслов. Их чистота это и есть, как мы говорим, святость, величие, дарящие бессмертие. Вот ведь она перед нами – смерть, но мы должны победить ее, не страшиться ее. Как на иконе Успения Божией Матери, где смерть – это сладкий сон.

И еще тут важно определиться: что важнее – стены или человек?

Вот уже 17 лет мы работаем вместе с Алисой Ивановной Аксеновой, было nо-всякому но мы определились – важнее человек.

– Владыка, ваше взаимоуважительное сотрудничество с Владимиро-Суздальским музеем заповедником, скорее, исключение. Сейчас мы являемся свидетелями многочисленных тяжелых конфликтов между музеями и Церковью.

– Вы знаете, вражда не от святости, а любовь – от подвига, и еще – на святости ссориться нельзя. Напротив, надо ее поднимать со всех сторон. Наука ведет человека в рай, Церковь согласна с этим и не отвергает этого.Дело в том, что в музеях идет огромная научная работа в первую очередь с нашим прошлым, без которого нет настоящего и будущего, а это и есть жизнь. Кто ходит во тьме, тот и падает. Свет есть свет, и чем его будет больше, тем лучше будет в первую очередь для человека. Я уверен, музеи несут этот свет.

В музеях хранится много церковных предметов, и это не только экспонаты, не только художественные ценности, это еще и святость, о которой мы говорили. В частности, 1 мая мы праздновали память Максимовской иконы Божией Матери. После службы в Успенском соборе мы прошли в музей, где находится эта икона, и молились перед ней все вместе.

Думаю, что этот союз, не формальный, не вымученный, врачует нас, раздвигает мир и соединяет нас. В этом, знаете, и есть смысл веры. Ведь Господь не столько говорит: любите меня, сколько: любите друг друга, и эту любовь Я отнесу к себе. Нельзя любить Бога напрямую, но только через человека, через ближнего. Именно такая любовь является действенной.

Просветительская сторона, безусловно, здесь является приоритетной. Как можно знать истину без научения, без азбуки, без книги. А конференции, выставки это и есть просвещение, то есть та ступень знания, после которой человек может прийти в храм.

Почему нет?

– Владыка, вспомним теперь 1988 год, года вы возглавили восстановление Оптиной Введенской пустыни и Иоанно-Предтеченского скита, в котором был музей Гоголя, Достоевского и Толстого. Потом музей прекратил свое существование.

– В мою бытность наместником

Оптиной пустыни этот музей еще существовал. Тогда министр культуры РФ Мелентьев лично приезжал в Оптину пустынь, мы беседовали с ним на эту тему и согласились с тем, что это будет так называемый Дом науки и истории. Экспозиция тогда была пересмотрена, значительно изменена и оцерковлена, но потом уже после меня, как вы говорите, музей закрыли.

– Вполне возможно, что скит при действующем монастыре был не самым лучшим местом для светского музея.

– Скиты всегда были местом строгого аскетического делания, своеобразным порогом, который могут переступить единицы. Такова история Древней Церкви и монашества. Но это никогда не было отделением от мира и его зачеркиванием, это было своеобразным спасением мира, молитвой за него. Вот мы и говорим, что мир стоит на праведности, праведниках, на их святости.

– Начало вашего архипастырского служения во Владимиро-Суздальской епархии в 1990 году было, как известно, омрачено переходом единственного суздальского прихода в РПЦЗ.

– Конечно, больно – в Суздале некуца было ступить! Мы переживали. Что делать? Ко мне обращались православные, владыка, в Суздале столько храмов, неужели все так и останется? И совершенно неожиданно Алиса Ивановна Аксенова говорит: "Знаем вашу обстановку и хотели бы вам предложить храм" Мы были восхищены и поражены. Это был жест огромный, сильный! Мы получили идеально отреставрированный храм. Позже в этом храме побывал Президент. Сейчас многие приезжают в Суздаль и спрашивают: "Где тут Президент молился?"

Потом пошли службы в Богородице – Рождественском соборе в кремле. Крупным событием здесь стало открытие мощей архиепископа Арсения Елассонского, на которое приезжали представители Греческой православной церкви. Ведь вы знаете, в Восточной Церкви всегда отводилось большое место научной и музейной деятельности. Например, на Афоне в каждом монастыре ризница – это музейное хранилище. Церковь и музей там не являются враждующими государствами, это два соработника, и это никого не смущает. Это естественно и нормально.

Но, конечно, человеческие отношения – прежде всего.

– Владыка, не кажется ли вам, что слишком часто возвращение Церкви того, что ей принадлежало по праву, происходит поспешно и непродуманно?

– Конечно, все должно происходить не вдруг; не тотчас, со своим смыслом и значением. Церковь сейчас порой не способна взять на себя все заботы по восстановлению памятников. Тут вновь важно думать о людях, о человеке, которого следует растить, воспитывать, спасать, чтобы создавать культуру. Ведь "культура" происходит от слова "культ" – почтение.

Вы знаете, не сразу настает рассвет. Есть предрассветная заря, так и здесь – мы не должны быть недовольны всем тем, что происходит. Бог все так премудро устраивает, чтобы мы постепенно входили в новую жизнь, осваивали ее, укреплялись и росли.