"Мы уже покрестились. Нам уже храм не нужен"...

– Владыка, в священническом сане Вы впервые приезжаете в Екатеринбург. Я думаю, очень мало кому из наших телезрителей довелось побывать в Якутской епархии, а ведь, по сути, территориально она самая большая в России.

– Да, она занимает больше трех миллионов квадратных километров. Это одна пятая часть России. Епархия очень большая, но поскольку она была возрождена только в начале 1990-х годов, проблем у нас много. Можно сказать, мы находимся еще в начале пути, и, конечно, с вашей епархией не сравниваемся. У нас и храмов поменьше, и священников.

– Еще святитель Иннокентий, митрополит Московский, писал царю, что Якутия – это целый мир. Уже тогда на него произвели впечатление территория и, я думаю, люди, которые живут в этом северном районе...

– На севере люди живут замечательно, потому что при наших экстремальных условиях и больших расстояниях "жмутся" друг к другу. Встреча с человеком на наших дорогах – это уже радость. И поэтому нет ничего удивительного, что когда пришли русские люди (а в этом году Якутия отмечает 375 лет добровольного вхождения в состав России), местные народы их восприняли с любовью. И я сам это почувствовал, когда приехал три года назад в епархию, сменив Владыку Германа (теперь он архиепископ Курский), почувствовал прежде всего любовь, которая шла от людей, от местных жителей. Это подкупает и располагает – это, наверное, одно из утешений для священника, когда он приходит в село, к местным жителям. Поселок начинает с ним беседовать, и батюшка чувствует, что они не просто воспринимают то, что он говорит, а стремятся исполнить все, о чем он их просит. Это большое утешение для любого священника, потому что чаще всего приходится настаивать: "Делайте то-то и то-то". А здесь сказал, – и сразу идут делать.

– Люди ждут Слова Божия и готовы его услышать, что очень важно.

– Ждут. Наша епархия миссионерская, поэтому приходится очень много везде ездить, и везде люди встречают с большим нетерпением и жаждой услышать Слово Божие.

– Мы чтим святителя Иннокентия, митрополита Московского, и знаем, что его имя связано с Якутией, с воцерковлением всего Дальнего Востока. Как чтят этого святителя в вашей епархии, как проходят дни его памяти?

– Я думаю, если в каком-нибудь поселке крикнуть: "Иннокентий!", то на улице половина мужчин обернутся, подумают, что их зовут. Это одно из самых распространенных имен, оно пользуется большой любовью и уважением. Святитель Иннокентий очень много сделал. Он начал воцерковлять жителей Якутии, переводил на якутский и на другие языки Слово Божие. При нем был создан Комитет по переводу на местные языки. Книги печатали по миссионерской линии в синодальной типографии, и затем уже привозили и распространяли по церковно-приходским школам. Мальчиков и девочек учили грамоте. Многие предания сохранились благодаря письменности, которая была при святителе Иннокентии распространена среди якутского народа. В прошлом году памятник народного эпоса "Олонхо" был признан мировым шедевром, а он сохранился только благодаря тому, что был записан в свое время и передан на бумаге.

– Владыка, сейчас Якутская епархия – это больше 50 приходов...

– Пятьдесят три.

– 53 прихода, несколько десятков священнослужителей...

– Двадцать семь.

– Хорошее уточнение. А кто же были первые миссионеры? Сейчас уже современные средства доставки людей существуют – самолеты, вертолеты. Как раньше добирались люди в дальние северные районы? Как проходило воцерковление, христианизация? Кто приходил в Вашу епархию?

– Если говорить о временах достаточно отдаленных, то в XVIII-XIX веках миссионерство было задачей всей Церкви. И прежде всего митрополия московская опекала Сибирь. Святитель Иннокентий имел поддержку митрополита Московского святителя Филарета (Дроздова), который помогал, собирал средства по церквям, потому что даже у нас путешествие проходит долго очень, сложно. За три года я всю епархию еще не объехал, потому что она очень большая. Сейчас мы имеем возможность путешествовать на машинах, пароходах, самолетах, вертолетах, а в те времена путешествовали, в основном, на санях, на собаках. Конечно, было очень тяжело.

Мне попадались письма епископа Якутского Дионисия (Хитрова). Он говорит о том, что многие священники умирали во время пути, потому что очень тяжело было. Надрывались и умирали. И сам святитель Иннокентий вспоминал, как он путешествовал, как его на веревках опускали со склонов каких-то гор. Потом собаки кубарем летели с этой горы... Тяжелые дороги.

Мне приходится чаще всего путешествовать зимой, потому что зимой есть зимники. И до многих приходов можно добраться только в зимнее время. А летом дорог нет. Сейчас строят железную дорогу. Это для нас первый опыт. Мы, конечно, рады, ждем ее. Через пару лет она придет в Якутск. Тогда будет легче добираться до нас. Сейчас только самолетом, а самолеты дорогие, поэтому тяжеловато. В первые годы, когда открылась епархия, по призыву епископа Якутского Германа миссионеры ездили; это были учащиеся Свято-Тихоновского богословского института, в частности. При мне ездили с миссионерской целью семинаристы Калужской духовной семинарии. Сейчас мы с Тихоновским институтом снова имеем договоренность. Летом они тоже к нам приедут миссионерской группой.

Безусловно, есть определенные сложности, трудности. Мы сейчас как бы заново учимся миссионерствовать. Замечено было, что в 1990-х годах, когда приезжали миссионеры, они очень много крестили. Приезжают в село – сразу всех жителей в реку. Покрестили, уезжают дальше. А потом приходим мы туда, а жители говорят нам: "А что вам от нас нужно? Мы уже покрестились. Нам уже храм не нужен. Будем помирать, тогда придем". Поэтому сейчас в каждом храме Якутской епархии обязательно проводятся катехизические беседы. Обычно мы проводим три-четыре беседы. Большинство людей, которые прошли Крещение после бесед, остаются в храме.

Святитель Иннокентий для нас, конечно, Миссионер с большой буквы. Он – апостол Сибири. В этом году исполняется 210 лет со дня рождения святителя Иннокентия и 30 лет со дня его церковного прославления.

В рамках трех юбилеев у нас очень много будет мероприятий посвящено именно памяти святителя Иннокентия. У нас и конференция пройдет церковно-историческая, и Крестные ходы. Сейчас готовится большой Крестный ход с Анги Якутской области (это родина святителя Иннокентия) до Якутска. Мы хотим пройти часть пути, по которому святитель Иннокентий, будучи еще молодым священником Иоанном, вместе с семьей, двумя маленькими детьми путешествовал на Камчатку. Мы хотим пройти хотя бы часть его великого пути.

– Недавно был освящен самый дальний северный храм в нашей стране. Храмы строятся, и раз храмы строятся, значит, это действительно нужно людям. Значит, Господь идет в их души, их сердца.

– Нужно, нужно. Люди возрождаются. Я сейчас был в Москве и обратил внимание. В Даниловом монастыре были мощи Спиридона Тримифунтского. Люди стояли по 14-15 часов, чтобы приложиться к мощам. А в 90-х годах первый раз привозили главу великомученика Пантелеимона. Люди стояли по 8 часов. И можно зримо увидеть, как за 10 лет количество людей выросло вдвое.

– Владыка, христианизация коренных жителей Ленского края началась еще в первой половине XVII века. Такая была политика царского правительства. Уникальный факт: до революции было крещено почти 99 процентов якутов. В 1823 году, по архивным данным, всего 1 процент был некрещеных жителей. Но тем не менее, от впитавшихся в душу коренных традиций, языческой религии очень сложно люди отказывались. Я знаю, что и сейчас идет спор: "якуты – кто они? Православные или язычники?"

– Православные.

– Шаманство, о котором мы слышали...

– Безусловно, шаманство присутствует. Это традиции якутского народа. Надо просто иметь в виду, что, по якутским верованиям, весь мир населен духами. Духи есть добрые, злые. Если духи добрые, то вопросов никаких нет. Если злые, то от них надо ограждаться. И шаманизм возник как попытка защитить себя от мира злых духов и дать благословение живущим ныне на какие-то жизненные этапы. Эти традиции существуют до сих пор. Но шаманизм – это не религия. Скорее, это, в нашем понимании, требоисполнение. Идет якут охотиться, конечно, он поминает "Байанай". Это дух природы, которому он зажигает костер, льет вино или мясо бросает в огонь. Но если он на охоту не идет, он ему не приносит никаких жертв.

– То есть Православию это не мешает?

– Я бы сравнил ситуацию с якутским народом и русским народом. Когда пришло христианство в Россию в IX веке, то русские народы не были искушены в язычестве. У нас не было института волхвов. Если какие-то совершались требы, они совершались на уровне требоисполнения. И душа русских людей была открыта, она не была загрязнена человеческими жертвами. Мы об этом читаем в житии князя Владимира: он задумался о вере, когда решил впервые для России принести человеческие жертвы. Так же и якутский народ не знает злых жертв – пищу приносят в жертву.

Я могу сказать, что очень много схожего у якутского и русского народов. Именно поэтому, когда пришли русские люди, они ни мечом, ни крестом якутов не присоединяли к России. Они просто жили с ними. Жили, молились, строили храмы для себя. Если женились на местной красавице, тогда и крестили. Но потом, постепенно, видя мягкость русского характера, видя открытость, видя нашу русскую задушевность, видя, что русские люди так же, как и они, стараются мирно жить, местные люди стали присматриваться к нашей религии, Православию. И, видя его доброту, стали охотно принимать Православную веру. Именно благодаря такому миссионерству через сто с небольшим лет весь якутский народ принял Крещение.

– Всегда считалось, что северные народы суровые, закаленные жизненными испытаниями. Но, тем не менее, Вы говорите, что они очень рады видеть священника, слышать Слово Божие. Значит, они рады и людям? Наверное, это миф – что суровость распространяется на всю сферу общения людей, что они замкнуты, негостеприимны, живут своим миром...

– Они очень гостеприимны, любят гостей – когда где-то бываешь, на стол выставляют все, что у них есть, и с большой любовью тебя принимают. При этом их лица светятся добротой, улыбкой. Это очень радушные люди. Мы почему-то думаем, что гостеприимство – это русская черта. Я был на Ближнем Востоке, жил среди арабов: они так же гостеприимны. Я сказал бы, это общевосточная черта. Россия – все-таки восточная, не западная страна, и наш менталитет во многом именно восточный; поэтому нам так легко жить и на Ближнем Востоке, и наДальнем.

– Вы знакомы с разными православными традициями. Вы служили на Антиохийском подворье, в Иерусалиме на Святой Земле, сейчас в Якутии. В общем, столь далекие друг от друга места. Различия в православных традициях существуют? Что-то Вас, быть может, удивляло: люди, традиции этих людей?

– Традиции, конечно, разные. Народные традиции разные. Но в основном очень много схожего. Так же живем, трудимся, страдаем, любим, каемся, так же грешим. Все так же. Это как раз есть то, что нас сближает друг с другом. Ведь не случайно Якутия была единственная республика, единственный регион, который вошел в Россию без всяких войн, кровопролитий. Какие-то были отдельные стычки, но все равно это было сделано очень мирно. Сейчас мы стараемся свидетельствовать миру, уже теперь технически подкованному (нас, наверное, тоже смотрят по телевидению в Якутии) красоту, чистоту, святость жизни, отношений, взаимоотношений. Сейчас каждый должен быть миссионером в любом месте, – и в семье. Надо уметь любовью, теплотой, сердечностью людей соединять между собой.

Если говорить о наших трудностях, то сейчас мы возрождаем образование. У нас в прошлом году открылось училище. Священники готовятся не один год, нам их катастрофически не хватает. У нас был десятилетний опыт: мы посылали людей учиться в центральную Россию. Но часто бывало так, что они находят там себе возлюбленных и остаются, к нам не возвращаются. А если возвращаются, то какое-то время побудут здесь и уезжают куда-нибудь в более теплые места. Поэтому мы поставили задачу сейчас обучать священников именно из местных жителей.

– Воспитывать своих, взращивать...

– Своих.

– Владыка, Вы уже затронули вопрос духовного образования. Конечно, очень важная задача – воспитать, взрастить священнослужителей для своей епархии, но еще очень важно духовное образование на уровне воскресных школ, курсов в общеобразовательных школах по "Основам православной культуры" для духовного возрождения нашей страны. Как Вы считаете, насколько духовное образование что-то может изменить в сознании людей и детей, что очень важно?

– Безусловно, сейчас у нас условия жизни не такие, как были в XIX веке или XVIII (помните Пушкина: "Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь"). Поэтому сейчас трудно сеять семена веры, когда "поле" припорошено множеством чужих культур. Сейчас ребенок больше знает про американскую культуру, американские фильмы; что-то слышал о Православии. Трудно найти в этой каше здравое зерно. Мы говорим о том, что, прежде всего, надо обращать внимание на самых маленьких детишек. Мне приходилось слышать мнение одного старца, который очень долго жил на Кавказе в затворе. Он говорил: "Если приходит ко мне ребенок старше 12 лет, то его уже невозможно научить быть подвижником. Он уже развращен культурой". Поэтому не случайно мы говорим, что надо уже с первого класса, а лучше с самого рождения, воспитывать ребенка в Православии, в чистоте и понимании.

Да, безусловно, здесь очень много трудностей. Меня спрашивают, как быть с телевизором? Часто телевидение очень засоряет сознание молодежи. Как быть? Здесь, наверное, должен быть разумный подход. Если совсем запретить смотреть телевизор, ребенок будет смотреть у соседей, друзей. Поэтому надо просто брать программу, папа с мамой садятся с ребенком, и каждый подчеркивает, что он будет смотреть. Включать телевизор, когда показываются те программы, фильмы, которые кто-то из них хочет смотреть. В остальное время телевизор должен быть выключен. Это будет разумный подход. Тогда у ребенка будет нормальное отношение к телевизору как к источнику информации. Но если говорить о церковном образовании, то, безусловно, воскресные школы, курсы, которые сейчас при каждом храме у нас действуют по всей России, приносят огромную пользу. Я уже говорил: сейчас молодое поколение первое после перестройки, у которого появилась возможность обучать детей Православию, – стали появляться первые церковные школы. Самая первая церковная школа появилась при Даниловом монастыре, это был 1984 или 1985 год, когда детишек стали собирать и им стали говорить о Законе Божием, об основах нашей культуры православной, о ценностях вечных. Так вот, эти ребятишки уже сейчас подросли. Они получили образование, вышли в жизнь взрослую. И многих наших воспитанников сейчас мне приходится встречать на телевидении. Кстати, один из них, будучи репортером, сейчас ведет из "горячих точек" свои репортажи по телевидению. Многие из них сейчас остались в нецерковных кругах. Они вышли в жизнь, но каждый их них вышел человеком верующим. И чем бы он ни занимался, он никогда не будет заниматься пошлостью, грязью. Если он занимается бизнесом, он занимается честным бизнесом.

Нам трудно говорить о перевоспитании. Легче, когда ребенок еще маленький, вложить в него это доброе семя.

Если говорить об образовании, Россия образовалась как православное государство благодаря Православной Церкви. И продукт работы священников, монашествующих, верующих людей, которые в IX веке приняли Крещение, – это наша с вами культура сегодняшняя. И Пушкин, и Лермонтов, да и Толстой, глубоко, прежде всего, религиозные. И не случайно Достоевский говорит о том, что внутренний вопрос веры, отношения с Богом для русского человека более важен, чем все остальное в мире. Поэтому, если говорить об образовании, то сейчас начинать образование уже поздно.

– В утробе его надо начинать...

– Да. Поэтому чем раньше мы начнем образовывать детишек, тем лучше. Но начать надо с себя. Потому что если мы говорим: "Нельзя делать то-то и то-то", а сами это делаем, – ребенок это видит и никогда не будет нам доверять: он будет учитывать это лукавство, двойной стандарт, как сейчас говорят.

– Это самое трудное, но самое эффективное – воспитывать и растить на своем примере.

– Да.

– Спасибо большое, Владыка! Просим Вашего благословения всем зрителям телеканала "Союз".

– Бог благословит!