Мы ожидаем больших сдвигов в создании российской системы исламского образования

Полпред Координационного центра мусульман Северного Кавказа в Москве, исполнительный директор Международной исламской миссии Шафиг Пшихачев в интервью порталу "Интерфакс-Религия" рассказал о нынешнем этапе взаимодействия российских мусульманских общин и федеральной и региональной власти и о перспективах исламского образования и науки в России.

– Насколько комфортно чувствуют себя сейчас традиционные мусульманские духовные лидеры Северного Кавказа? Есть ли у них достаточные условия для работы, духовного окормления верующих, и с какими проблемами приходится сталкиваться в данный момент?

– Сегодня через наш Координационный центр практически все муфтии регионов Северного Кавказа имеют связь с федеральным центром, и это немаловажно для нашей работы. У нас налажено очень хорошее взаимодействие с ответственными лицами из администрации президента России. Свидетельством этого является очередная встреча заместителя руководителя кремлевской администрации Владислава Суркова со всеми муфтиями Северного Кавказа 2 июля 2007 года, где в доверительной беседе обсуждались все проблемы, существующие в религиозной жизни мусульман Северного Кавказа. За последний год в таком же формате состоялось несколько встреч с полномочным представителем президента в Южном федеральном округе Дмитрием Козаком, что, на мой взгляд, является большим сдвигом в сторону позитива. Это является следствием того, что президент России систематически встречается с религиозными лидерами мусульман страны. Такое внимание благоприятно влияет на деятельность духовных управлений мусульман, они чувствуют заботу федерального центра. Эта система, будучи уже выстроенной, за последние пару лет была доведена до очень хорошего уровня.

Во-вторых, образовательная деятельность духовных управлений сегодня встречает определенную финансовую помощь из внебюджетных источниковй. И это тоже немаловажно, ведь мы знаем, что духовные управления не занимаются коммерцией, и в то же время они просто призваны заниматься и образованием, и издательской деятельностью.

– Как Вы оцениваете инициативу администрации президента об открытии в Махачкале и Нальчике двух крупных центров исламского образования? Есть ли для них достаточное число преподавателей?

– Действительно, в системе образования у нас сейчас наметилась положительная тенденция. Впервые в России было создано пять исламских университетских центров, которые будут готовить специалистов по исламу как религиозной, так и светской направленности. Пять светских вузов, которые третий год занимаются подготовкой специалистов по исламу по направлению духовных управлений мусульман, изъявили желание оказать этим центрам методическую и педагогическую помощь. На Северном Кавказе, в частности, такие центры созданы в Махачкале и Нальчике. Соответственно, Ставропольский технический университет и Кубанский государственный университет уже разработали программы по повышению квалификации преподавателей центров. Срок обучения в университетских центрах составляет пять лет. Как планируется, эти центры станут негосударственными высшими учебными заведениями с выдачей диплома государственного образца. Сейчас идет проработка этого вопроса.

Эта программа была запущена лично Владимиром Путиным. Учитывая огромный недостаток в России специалистов по исламу, президентом был подписан указ об их подготовке. Затем было вынесено правительственное постановление. Сегодня эта программа заработала, и мы ожидаем больших сдвигов в создании российской системы исламского образования.

Почему я с каким-то даже упоением говорю о создании университетских центров? Ведь в рамках этого процесса происходит сближение духовенства и научной интеллигенции и подготовка в будущем интеллигенции религиозной. Это необходимо сегодня. Возникновение слоя религиозно-научной интеллигенции будет способствовать повышению и религиозной, и национальной культуры среди населения – соответственно, в обществе будет выше веротерпимость, взаимоотношения будут чище, и понимание друг друга, естественно, будет на более высоком уровне. Очень надеюсь, что нынешние студенты этих учебных заведений станут религиозными деятелями высочайшей культуры. Я всегда об этом мечтал, и сегодня, когда вижу, как мои мечты претворяются в жизнь, с полным правом могу считать себя счастливым человеком. Владислав Сурков очень позитивно оценил формирование религиозной интеллигенции – по его мнению, религиозная интеллигенция, которая непосредственно будет общаться с народом, может гораздо эффективнее донести до общества ценности религии. Надеюсь, что недавно созданный региональными мусульманскими организациями Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования будет способствовать более интенсивной реализации этой программы. Он уже начал оказывать реальную помощь духовным управлениям мусульман. Хотел бы выразить огромную благодарность администрации президента и ответственным лицам в правительстве России, которые способствуют этому и непосредственно принимают в этом участие.

– Как обстоит ситуация с преподаванием в школах региона основ ислама, исламской культуры?

– Конечно, изучение "Основ исламской культуры" в средних государственных и муниципальных школах в практику у нас не вошло. Обучение детей исламу на Северном Кавказе происходит в основном в учебных заведениях, организованных по принципу воскресных школ. Только в Ингушетии на протяжении последних пяти лет имеет место хорошая практика, когда в школах по договоренности Духовного центра мусульман и республиканского министерства образования преподаются "Основы исламской культуры". Контроль над этим ведется со стороны и центра, и министерства. В Чечне и Дагестане, насколько я знаю, обучение исламу тоже носит характер воскресного.

Естественно, сам я считаю, что преподавание основ культуры религии будет благотворно влиять на формирование у школьников чувства толерантности и веротерпимости. Конечно, какие-то аспекты нужно обсуждать, например, надо ли отдельно изучать основы православной, исламской, иудейской культуры или создавать учебник, в котором освещались бы все религиозные традиции. Однако я не считаю, что этот вопрос настолько существенен. Главное, чтобы в школах изучали основы религиозной культуры, ведь преподавание этой дисциплины проводится по желанию школьников и их родителей и не носит обязательного характера. Я хотел бы подчеркнуть, что у нас в России в этом плане складываются очень хорошие традиции. Ислам не занимается прозелитизмом в отношении православных, равно как и наши православные братья не занимаются прозелитизмом в отношении мусульман. Это остается традицией и сегодня, и я до сих пор не сталкивался с такой практикой, чтобы в школе, где подавляющее большинство учеников исповедуют православие и лишь несколько – ислам, православные обязывали бы мусульман изучать "Основы православной культуры".

– Можно ли сказать о том, что мотивируемый исламом экстремизм на Северном Кавказе сейчас находится в состоянии кризиса, или же оптимизм по этому поводу преждевременен?

– Конечно, ситуация с экстремизмом на Северном Кавказе остается достаточно сложной, едва ли здесь можно успокоиться. Да, есть определенные подвижки, и, я думаю, то, о чем мы сейчас говорим, в дальнейшем даст хорошие результаты для противодействия экстремизму. Но на самом деле ситуация еще остается сложной. Да, наши религиозные лидеры чувствуют ответственность и прикладывают много усилий к тому, чтобы пропаганда экстремизма не получала распространения. Но всем очевидно, что не только мы работаем над противодействием экстремизму, но и экстремистские группировки занимаются пропагандистской работой и миссионерской деятельностью. И успокоиться нельзя. Могу сказать одно: с тех пор, как в середине 1990-х годов я понял, что подготовка экстремистов, вовлечение в радикальные группировки молодых людей выливается в конфликты и столкновения, что их готовят к войне и смерти, я забил тревогу. Я обязан был позаботиться о молодых людях. И, что бы ни говорили, что, мол, при Пшихачеве произошел раскол, он не принял молодых людей, – в категоричной форме я отвергаю такие обвинения. Потому что и в середине 1990-х годов, и сегодня духовное управление мусульман любого региона, его официальные работники не только готовы вести диалог и взаимодействовать с молодыми людьми – они призывают молодежь к совместной работе, решению вопросов во благо общества. Мы, конечно, понимаем, что есть социальные проблемы, проблема безработицы в молодежной среде. Чаще всего, как и во все времена, любые потрясения прежде всего задевают молодых. Однако обвинять меня или наших муфтиев в том, что мы способствовали расколу мусульманской уммы, категорически неправильно.

– Каков сегодня главный источник распространения радикализма в молодежной среде? Пропаганда, ведущаяся проповедниками из-за рубежа?

– Нет, не только из-за рубежа! Давно готовы проповедники из своей же среды. Многих из наших молодых людей в свое время позвали за рубеж, они туда выехали, прошли определенную подготовку. В итоге кто-то из них вернулся, кто-то занимается пропагандой, находясь еще за рубежом. Поэтому сегодня нельзя говорить о том, что распространение экстремизма осуществляют зарубежные проповедники – к сожалению, этим уже занимаются собственные граждане. Однако очевидно, что мощная информационная поддержка экстремистам обеспечивается из-за рубежа, не до конца выявлены схемы финансового обеспечения оттуда, и, естественно, оттуда руководить боевиками не перестали.

– В последнее время нередко поступают сообщения о нападении на имамов и муфтиев на Северном Кавказе. Как можно обеспечить безопасность имамов и муфтиев, страдающих от нападений боевиков?

– Конечно, в условиях существования на территории Северного Кавказа экстремистских группировок полностью создать гарантию безопасности религиозных деятелей невозможно, как невозможно дать гарантию безопасности любого гражданина. Невозможно предугадать, кто станет следующей мишенью. Однако государством сегодня разработан целый комплекс мер противодействия экстремизму, и, на мой взгляд, в этой системе должны эффективно взаимодействовать и религиозные деятели, и руководители субъектов. Работать необходимо в тандеме. В отношении же защиты религиозных лидеров могу сказать, что вопрос обеспечения безопасности муфтиев также обсуждался на их встрече с Владиславом Сурковым. Возможно, их обеспечат охраной, возможно, выдадут какое-то оружие для самообороны. Конечно, это необходимо, ведь береженого Бог бережет. Однако сейчас, я думаю, главным образом власти и исламским лидерам нужно эффективно, сообща противостоять экстремизму под религиозными знаменами.

Я хотел бы призвать политическое руководство наших регионов к тому, чтобы с их стороны проявлялась добрая воля и большее внимание в отношении религиозных лидеров. Уверяю вас, религиозные лидеры, как я говорил, чувствуют ответственность за свою деятельность и перед населением, но, прежде всего, перед Всевышним. У духовного лидера поэтому, в отличие от политика, не может быть лавирования, обмана в достижении своих целей, в своей работе. Конечно, остается еще много проблем. Как известно, у нас, к сожалению, еще со времен Кавказской войны не сложилась такая стройная система взаимодействия государства и религиозных общин, как в Православной церкви. Зачатки ее, возникшие в конце XIX – начале ХХ веков, были полностью сведены на нет победой коммунистической идеологии и уничтожением религиозных авторитетов. К перестройке мусульмане подошли практически ни с чем. В некоторых субъектах Федерации у нас не осталось даже просто религиозно грамотных людей. Я призываю власти не к какому-то снисхождению в отношении религиозных лидеров, но к большему пониманию ситуации, проблем, стоящих перед нашими духовными управлениями. Никто не говорит, что религиозные лидеры должны оставаться вне критики, но ведь критиковать надо по существу. Если политическое руководство региона будет понимать трудности духовных управлений, их взаимодействие будет иметь большие успехи.

– Вы являетесь исполнительным директором Международной исламской миссии. Какое место эта организация занимает в системе исламских структур России?

– Международная исламская миссия – правопреемница созданного в начале шестидесятых годов Отдела международных связей мусульманских организаций СССР. Целью учреждения этого органа была эффективная связь с мусульманскими организациями за рубежом, и можно сказать, что в шестидесятые-восьмидесятые годы он успешно выполнял свои функции. В середине восьмидесятых Отдел поддерживал связи с исламскими организациями более 86 стран мира. Затем ситуация изменилась – к сожалению, а может, и к счастью (сейчас трудно сделать выводы). Вызывает сожаление, что многие связи оказались утеряны, был нарушен определенный порядок взаимодействия с зарубежными исламскими организациями, однако несомненным позитивом является то, что наши организации получили право прямого выхода за рубеж.

Тем не менее Международная исламская миссия не была расформирована и сегодня продолжает работу в новом качестве. Прежде всего, мы пытаемся поддерживать связи с нашими братьями на постсоветском пространстве, и это нам удается. Буквально в начале июня мы зарегистрировали в Москве отделение общественного объединения "Верховного совета мусульман Кавказа", в свое время созданного совместно российскими исламскими организациями, в том числе Международной исламской миссией и Управлением мусульман Кавказа в Баку. Оценивая огромный авторитет председателя Управления мусульман Кавказа Аллахшукюра Паша-заде, учредители избрали его председателем Верховного совета мусульман Кавказа. У нас сейчас прекрасные отношения с нашими братьями-мусульманами в Узбекистане, Казахстане, Киргизии, Таджикистане, на Украине, в Белоруссии. Мы очень рады тому, что бывший муфтий Туркменистана, который был пожизненно заключен в тюрьму при Туркменбаши, выпушен новым руководством страны на свободу. Конечно, мы не могли влиять на решение Туркменбаши, но очень рады таким позитивным переменам. У мусульман бывших республик СССР сохранилось очень хорошее восприятие Москвы. Бесспорное по сей день лидерство Москвы для них характерно. Сейчас мы пытаемся сблизиться еще больше с нашими братьями из СНГ и, может быть, в ближайшем будущем начнем продвигать совместные программы. Думаю, самый активный этап нашего сотрудничества еще впереди, и мы с большой надеждой и оптимизмом смотрим в будущее.