Главное Материалы Новости Мониторинг Документы Сюжеты Фотогалереи Персоналии Авторы Книги Поиск Контакты

Колокола Святой Руси

Наталья Гущина :: 17 июля 2007

Католическая легенда относит возникновение колоколов к 5 веку. В Италии, в г. Ноле, епископ Павлиний, прогуливаясь по полю, стал умолять Бога совершить какое-либо чудо. Вдруг Павлиний услышал, что синие полевые цветы – колокольчики издают дивный звон. В память об этом чуде Павлиний велел отлить из меди огромный цветок колокольчика и повесить его на вершине церкви. По легенде это и был первый колокол.

Однако раскопки археологов показали, что древним народам были известны колокола. Так, например, найден ассирийский колокол с изображением злых духов, которому около 3 тысяч лет. В древнем Египте, Риме, Греции многие языческие храмы имели колокола.

Наличие колоколов в различных религиозных культах объясняется тем, что колокол считался колдовским средством отпугивания злых духов. Языческие воззрения на колокол как на средство, обладающее способностью прогонять злых духов, были восприняты христианством. На старинных колоколах католических храмов встречаются надписи: "Обращаю в бегство демонов", "Я звоню, отгоняя гром, молнию, заразу, сатану, злого человека" и другие.

Единственным музыкальным инструментом в православном храме является колокол. Уже в 4-5 веках из православной традиции ушла инструментальная музыка, которая была распространена в раннехристианский период. Отцы Церкви отдавали предпочтение человеческому голосу, считая его самым совершенным инструментом, созданным Самим Богом. Но всё же колокола остались. Поначалу их роль была исключительно подсобной – созывать верующих на молитву.

Колокола, которые сегодня кажутся такими привычно православными, пришли к нам с Запада, а орган, непременный инструмент католического богослужения, был привезён в Европу из Византии, где он звучал при дворе императора по большим праздникам. На Русь колокола привозили с Запада, пока не появились здесь свои мастера колокольного дела. Даже такое кажущееся исконно русским выражение, как "малиновый звон", произошло от названия бельгийского города Мехлин, по-французски – Малин, где отливали колокола, особо ценившиеся в России.

От 16 века дошло немало колоколов работы русских литейщиков. Наиболее ранние русские колокола относятся к домонгольскому времени, они украшались надписями или скромным геометрическим орнаментом. В дальнейшем надпись с указанием времени создания колокола, храма, для которого он предназначался, имени заказчика, а нередко и мастера, стала важнейшей частью декоративного убранства русских колоколов. В XVI – 1-й половине VXII вв. в украшениях московских и псковских колоколов было заметно голландское и немецкое влияние, в т.ч. прямое воспроизведение излюбленных мотивов западноевропейских литейщиков – характерных растительных завитков, пальмет, маскаронов, фигурок животных и мифологических персонажей, в частности, крылатых сфинксов и русалок-сирен. В XVII веке в убранство колоколов часто включались рельефные изображения шестикрылых херувимов.

Колокольный звон – одна из самых ярких черт русской жизни – имел отнюдь не только богослужебное значение, ему суждено было стать особым, вполне самостоятельным языком русской культуры. Им приветствовали высоких гостей, собирали народ на вече, объявляли рекрутский набор, возвещали о свадьбе, смерти или казни, о чудесных знамениях и исцелениях, предупреждали о пожаре и эпидемии, о приближении врага, подавали сигналы времени, указывали дорогу путникам в пургу, а кораблям в море – ещё до появления маяка – сообщали в шторм о близости берега.

Слуху русского человека было знакомо множество видов звона, а также названий самих колоколов. Колокола и звоны были "красными", "постными", "метельными", "вещунами", "вечевыми", "отходными", "проводными", "разгонными", "встречными", "осадными", "позывными", "ратными" и т.д.

Почти все значения, приписываемые колоколам, вошли со временем и в традиционную народную культуру, и в фольклор. Сбор рекрутов по звуку церковного колокола дал повод для загадки "У царя колокол по всей России".

Как в жизни, так и в песнях колокольный звон извещал мир о самых значительных и важных событиях и происшествиях. Так, например, причитала невеста перед свадьбой, навек прощаясь со своей девичьей жизнью: "Ты бижи-тко, мой зычен голос, во церковь во соборную; там ударь-ко в большой колокол, чтобы шёл звон по Русиюшке, шла бы жалость по знакомым, чтобы знали люди, ведали, что я девушка просватанная, моя воля обневолена".

Большое количество иностранцев, посещавшее Русское государство в XVI-XVII вв., были удивлены количеством колоколов на Руси. " В Москве, – писал Иоанн Брембах, секретарь посольства Ганзейского союза, к царю Борису Годунову, – чрезвычайно много церквей и часовен со множеством колоколов, звон в которые производится вечером и рано утром до самого дня, так что, если кто не привык, совсем невозможно спать". Но больше всего иностранцев потрясали колокольня Ивана Великого, а также большие благовестные колокола Московского Кремля, которые отливались по повелению русских государей, соперничавших друг с другом в том, чей колокол будет тяжелее. Так, например, колокол Ивана III, отлитый в 1503 году, весил около 400 пудов (6,4 т), колокол Василия III, изготовленный в 1533 году, – 1000 пудов (16 т), а большой благовестник Ивана Грозного – уже 2200 пудов (35,2 т). Но самым знаменитым колоколом в России по праву, конечно, считается "Царь – колокол", отлитый русскими мастерами И.Ф. и М.Н. Маториными (скульптор Ф. Медведев) в 1735 году. Он весит свыше 200 тонн! Во время пожара 1737г. его так заливали водой, что от него отвалился кусок весом 11, 5 тонн. При Николае 1 колокол поставили на пьедестал. В настоящее время "Царь-колокол" стоит в Московском Кремле, поражая всех своими размерами. Рельефные фигуры Спасителя, Божьей Матери, Иоанна Предтечи, апостола Петра, пророчицы Анны, царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоанновны, по-барочному тяжеловесные, вторят контурам самого колокола и поддерживают общее впечатление монументальности и мощи. Этому впечатлению способствует и размещение надписей, которые не опоясывают колокол, как обычно, а вписаны в пышные картуши-клейма, заполняющие свободное поле между фигурами.

В записках иностранцев не раз упоминается и то, что русские звонари раскачивали не сам колокол (как это чаще всего делали в Европе), а его "язык". Вот что писал по этому поводу С. Маскевич, польский дворянин, побывавший в России в 1609-1612 годах: " Церковь святого Иоанна замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы. На ней 22 больших колокола висят в 3 ряда, один над другим; меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Только то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют в них языками (колокольными), но чтобы размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10; недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый для одного тщеславия, висит он на деревянной башне в 2 сажени (чуть больше 4 м) вышиною, чтобы тем мог быть виднее: язык его раскачивают 24 человека".

С появлением на Руси колоколов и появилась своеобразная колокольная мифология, многочисленные ритуалы и верования. В народном восприятии колокола удивляет то, что его воспринимают как живое существо, во многом подобное человеку. Свидетельств тому множество. Колокола нарекали личными именами и прозвищами. Ещё в 1290г. ростовские князья Димитрий и Константин Борисовичи послали в Великий Устюг "Великий колокол Тюрик". Хорошо известны колокола "Сысой" (по имени ростовского митрополита Ионы Сысоевича), "Реут" ("Ревун), "Лебедь" (прозванный так за его звон, подобный лебединому крику), "Голодарь" (в него звонили во время Великого поста) и др. К колоколам обращались в молитвах наравне с Богом, Богородицей, святыми: "мать Пресвятая Богородица, колокол святой".

Благодаря человеческому воображению, колокола издревле наделялись волей и способностью к самостоятельному действию. В Житиях святых нередко можно встретить строки о самовольном звучании колоколов. Так, в легенде об Алексее человеке Божием повествуется о целом ряде чудес, последовавших за его кончиной: "Колокола воны зазвонили, царские двери разрушились, церковные книги развратились, сами кадилы закадили, поставныя свечи затеплились".

В фольклоре многих европейских стран колокола сами выбирают себе место, где им висеть, а главное – сохраняют верность своей колокольне. В России подобные сюжеты связаны с указом Петра 1 об изъятии колоколов и переливке их на пушки, которые должны были заменить затонувшую под Нарвой артиллерию. Известен текст начала XVIII в. "Чудо 1701 г. с колоколами Троице-Сергиева монастыря", в котором рассказывается о колоколах Троицкой Лавры, воспротивившихся уготованной им участи и в итоге возвратившихся на места, откуда они силой были изъяты. Один из колоколов исчез и лишь позже был найден в пруду по соседству, другой, который хотели разбить, не поддался и 3 дня безостановочно гудел, а 2 других, называемых в этом тексте "братевниками", сначала долго не снимались с крючьев, а затем вдруг упали на землю сами.

Среди легенд и преданий о колоколах, причём, практически, во всех европейских традициях, наиболее заметное место занимают рассказы о потонувших колоколах. Наиболее известна легенда, рассказывающая об уходе Китежа на дно озера Светлояра во времена нашествия Батыя, а также о чудесных видениях и явлениях, случающихся на берегах этого озера. Говорят, что в одну из летних ночей в водах озера можно увидеть очертания города, отражение церковных крестов и молящихся людей, услышать песнопения, звуки церковной службы и колокольный звон. Подобных легенд о провалившихся под землю сёлах, городах, церквах и монастырях в России известно великое множество: колокола падают в воду и исчезают в озёрах и реках, если им грозит перейти в руки нечестивых людей, иноземных врагов или разбойников. Иной раз и сами люди, не желая, чтобы колокола достались врагу, закапывали их в землю или топили в водах озёр или рек. В любом случае умолкнувшие колокола, звонящие лишь изредка из-под земли или толщи воды, напоминали о событиях скорбных, отмечали ту или иную трагическую веху русской истории. Ушедшие под землю или затопленные колокола, как правило, не удаётся вернуть на место, и даже звон их с годами становится как бы тише и глуше, да и услышать его доводится не каждому, а только детям и людям праведным.

Колокольный звон и сами колокола в традиционном мировоззрении были несовместимы с ложью, несправедливостью и греховностью. При перенесении колоколов с места на место, при их отливе и, особенно, при поднятии их на колокольню всегда соблюдались определённые правила. Например, считалось, что если в числе присутствующих есть детоубийцы, снохачи, инородцы или колокол отлит на неправедные деньги, то с ним обязательно что-нибудь случится. Он упадёт или треснет по дороге, или его голос будет лишён звона. Поэтому нежелательные участники действа перед его началом вызывались из толпы и изгонялись. В то же время колокольный звон служил своего рода мерилом праведности и добра. "Рожь чище звона", "голос чище звона", или "слава, что звон колокольный" – так говорили о том, что достойно было высшей оценки и похвалы. Недаром среди русских юридических обычаев была и так называемая очистительная присяга, принимаемая не только над иконой или крестом, когда человек клялся в том, что он прав, и в качестве доказательства целовал икону или крест, но также и под колокольный звон. "Ходить под колоколами", "с колокольным звоном под присягу пойти" – так говорили о людях, лишенных возможности доказать свою невиновность иным способом и решившихся оправдываться в церкви при стечении народа и под колокольный звон.

В русской традиционной культуре колокольный звон всегда воспринимался как "Глас Божий", а время, когда в праздник звонили колокола, считалось благоприятным для начала важных хозяйственных дел, для многих ритуалов и магических актов.

В России особенно славился пасхальный звон. В этот день каждый человек мог подняться на колокольню и вызванивать на колоколах всё, что ему заблагорассудится. Люди не только сами звонили в колокола на Пасху, но и внимательно следили за правильностью пасхального трезвона. Если звонарь чуть запоздает и зазвонит не тотчас после обедни – значит, будет неурожай. Пасечники старались держать у себя на пасеке осколок церковного колокола, добытый ими при первом пасхальном звоне, считалось, что от этого пчёлы будут лучше роиться.

Несколько лет назад японские учёные выявили целебную силу колокольного звона. "Удары колокола возбуждают сверхлёгкие частицы (микролептоны), которые окружают любой предмет. Генерируемые при этом микролептонные поля разрывают жёсткие молекулярные связи и удаляют вредные изотопы, что ведёт к оздоровлению и даже омоложению организма, он также способен разрушать образовавшиеся в организме раковые клетки". Поэтому не случайно в древности тяжелобольного человека несли к церкви в то время, когда звонят колокола. После такой "музыкальной терапии" больному становилось лучше, и в скором времени он выздоравливал.

Колокольный звон был непременным атрибутом всех похоронных и поминальных обрядов. Звон "по сход души " помогал умирающему при тяжёлой агонии. По существующему убеждению, тяжёлая агония указывала на человека, сильно грешившего в жизни (колдуна, преступника), за душой которого охотились нечистые силы, а колокольный звон обладал силой отгонять их. Траур по умершему подразумевал ограничение "звуковой палитры" всей жизни, и потому в это время были запрещены громкие разговоры и смех. Что касается колоколов, то самый выразительный пример "траура" – их молчание в Страстную пятницу по случаю кончины Христа.

Колокольный звон представлялся человеку благотворной и праведной силой, способной спасти его душу. Наиболее ярким проявлением веры в спасительную силу колоколов – покупать их в память о своих родных и близких. Это нашло своё отражение и в традиционных надписях на колоколах, подтверждающих намерения их вкладчиков. Согласно надписям XVI-XVII вв., колокола жертвовались "в вечный поминок", "На многую душевную пользу", "По своей душе и по своих родителей", "За отпущение грехов", "Бога молить, а по смерти за их души поминать".

В России издревле также зародилась традиция в честь воинской победы или чудесного спасения кого или чего-либо отливать колокол. Так, например, по личной инициативе императора Александра II, в качестве дара для Соловецкого монастыря, который с 6 по 7 июля 1854 года героически защищал обитель от артогня двух английских шестидесятипушечных фрегатов "Бриск" и "Миранда", на колокололитейном заводе Ярославля (завод С.Д.Чарышникова) был отлит колокол весом в 75 пудов (1,2 т) из металла, взятого из Петропавловского собора в Петербурге от ритуальных украшений при погребении Николая I, в царствование которого и отличился Соловецкий монастырь. 19 июля 1860 г. в монастыре происходило большое торжество по поводу приёму прибывшего из Архангельска колокола, который был назван "Благовестником".

В верхней части колокола по всему кругу находились изображения Богоматери (за иконой с её образом было обнаружено одно из последних неразорвавшихся ядер), святых и Соловецких чудотворцев, "уши" колокола венчал крест. На тулове колокола – изображение обстрела монастыря и 3 медали с надписями на церковнославянском языке. В нижней части, по кругу – надпись на русском языке из 67-го псалма: "Да воскреснет Бог, и расточатся врази его, и да бежит от лица его ненавидящие его".

Соловецкий колокол, памятник героизма русского монастыря, чудом уцелел, а часовня в 1920-е годы была разрушена, но её изображение сохранилось на дореволюционных открытках.

А по случаю чудеснейшего спасения императорской семьи при крушении поезда 17 октября 1888г. было решено построить храм Христа Спасителя в русско-византийском стиле недалеко от места катастрофы, а напротив часовню Нерукотворного Спаса.

Духовенство Харьковской епархии (именно в этой губернии произошла трагедия, в которой погибли и были ранены несколько человек, но царская семья осталась невредимой) решило в честь этого события отлить колокол из чистого серебра весом в 10 пудов (160 кг.), о чём архиепископ Харьковский и Ахтырский Амвросий сделал представление обер-прокурору Святейшего Синода с просьбой ходатайствовать разрешение Александра III для исполнения этого замысла.

Была сочинена надпись, которая должна была появиться на колоколе: "Сей серебряный колокол сооружён в 1889 году усердием духовенства Харьковской епархии в память чудесного спасения 17 октября 1888 года от смертельной опасности, при крушении близ г. Харькова железнодорожного поезда Государя Императора Александра III, Государыни Императрицы Марии Фёдоровны и Августейших детей их – Наследника Цесаревича Николая Александровича, Великих Князей – Георгия и Михаила Александровича и Великих Княжон – Ксении и Ольги Александровны".

На колоколе предполагалось разместить и портреты чудесно спасённых, но Александр III велел вместо портретов поместить инициалы.

По замыслу колокол должен был висеть на особом кронштейне на наружной стене колокольни Харьковского Кафедрального собора. Ежедневно в первом часу дня, т.е. в самое время свершения чуда спасения императорской семьи, предполагалось звонить в этот колокол в течение 5 минут, чтобы каждый русский человек, услышавший этот звон, перекрестился с чувством благодарности Богу.

Деньги и лом серебра на отливку необычного серебряного колокола принимали при доме харьковского архиепископа и во всех приходских храмах епархии. Пожертвования превзошли все ожидания, и за один месяц собрали сумму, позволившую всенародно объявить, что вес колокола будет 20 пудов.

Серебряный колокол отлили 5 июня 1890 года в г. Харькове на заводе П.П.Рыжова, а 14 октября 1890 г. торжественно подняли и укрепили на 1 этаже соборной колокольни в специально изготовленной для него часовне. Звонили в царский колокол ежедневно. Он стал достопримечательностью города. После революции колокол исчез. Как удалось выяснить И.А. Духину из "Известий Таврического общественного комитета" от 30 мая 1918г., в статье о съезде иерархов Харьковской епархии было записано, что на съезде единогласно было принято решение "Царский колокол снять и отправить на Монетный двор, а полученные за него деньги пожертвовать на презрение детей-сирот Харьковской губернии, чьи отцы погибли в годы первой мировой войны". Колокол действительно бы отправлен на переплавку на Монетный двор.

Гибель "Царского" колокола стала предтечей массового уничтожения колоколов в последующие годы.

Например, из секретного информационного письма на имя секретаря Губкома Жукова "О состоянии Оптинского музея", под Оптинским музеем, конечно же, подразумевался монастырь "Оптина Пустынь" Козельского уезда, можно узнать, что к началу 1925 года монастырь не стал ещё "советским музеем", а был похож пока больше на монастырь. В письме указывалось на то, что монастырь является сборным пунктом для монашек в количестве около 600 человек. Окончательному закрытию мешали к тому же и местные крестьяне. Когда большевики начали снимать колокола, то около 200 крестьян из соседней д. Стенино пришли помешать этому. Крестьяне говорили, что "местные большевики самовольно снимают и уничтожают ценности монастыря". Группа крестьян-ходаков специально ездила в Москву просить, чтобы колокола оставили. В конце письма, в целях усиления антирелигиозной пропаганды, рекомендовалось поменять штат музея.

В приметах и обычаях звон ассоциируется с вестями, разговорами и сплетнями, которые так же, как и колокольный звон, распространяются сами по себе повсюду. В толкователях снов колокольный звон всегда предвещал что-то новое и неожиданное. Так, к примеру, звон снился и Оптинским старцам в канун получения известия о начале освободительной войны на Балканах.

В фольклоре и древнерусской литературе звон и колокол стали символом славы и известности. Вспомним хотя бы образ звенящей славы, проходящей через "Слово о полку Игореве": "Комони ржуть за Сулою – звенить слава в Кыеве".

Также символическая связь колокольного звона с самыми разными звуками и голосами нашла своё отражение в литературном языке и русских диалектах. С помощью слов, обозначающих колоколов и его звон, нередко описываются реалии и действия, относящиеся к речи, распространению слухов. Слова "трезвонить" и "колоколить" получили значение быстро и без умолку говорить, разносить вести, врать или громко говорить. "Звонком" также называли болтуна и сплетника.

Но, несмотря на то, что колокол и колокольный звон имеют многие значения, они всё равно остаются одними из важнейших составляющих религиозного культа и церковной службы.

"Где позабытым погостом печалится

Быль уходящих, далёких времён,

В чуткой прохладе, порою случается

Слышать негромкий, задумчивый звон,

Звон, что с тобою уже не расстанется,

Звон, что надеждою вновь воспарит,

Звон, что печалью глубокой туманится,

Словно тоскою – слезами омыт..."

А. Типаков.

--------------------------------------------------------------------------------

Источники:

1. Кавельмах В.В. "Большие благовестники Москвы 16 – 1-й половины 17 в.".