"Русский журнал": Как вы, являясь членом Общественной палаты, могли бы сформулировать свою позицию и позицию ОП в связи с письмом десяти академиков президенту? Выступит ли ОП единым фронтом по этому вопросу или позиция Вячеслава Глазычева не найдет в ней поддержки?
Алексей Чадаев: Общественная палата, конечно, не выступит единым фронтом, потому что в ней достаточно большое количество как сторонников, так и противников предмета "Основы православной культуры" и вообще воссоединения Церкви со школой. В этом смысле я строго приветствую наличие в ОП обеих точек зрения, потому что обе стороны тем самым будут вынуждены аргументированно высказать и обосновать свои позиции.
Разумеется, к каким-либо решениям ОП это привести не может. В силу той простой причины, что решения такого типа не могут приниматься большинством голосов, тем более большинством голосов ОП. Поэтому, скорее всего, мы просто зафиксируем наличие здесь острого момента, который, видимо, будет даже вынесен на выборы.
Мне очень интересно, как это отразится на выборах: какие из партий вообще рискнут заявить более или менее определенную позицию на эту тему и рискнут ли вообще. Если нет – что же, будет грустно, потому что в очередной раз повестка выборов не совпадет с основным нервом общественной дискуссии. А основной нерв общественной дискуссии именно здесь.
То, что наша публичная политика, скорее всего, его не зацепит, просто потому, что никто не захочет связываться, – это грустно. Я бы хотел, пойдя на выборы, проголосовать как избиратель за ту партию, которая занимает некую определенную позицию в этом вопросе. Такие выборы дали бы возможность показать, сколько у нас сторонников и противников этой идеи.
РЖ: Получается, что конфликт вокруг предмета ОПК – это только повод?
А.Ч.: Вопрос, конечно, глубже. Предметом конфликта совершенно точно является не предмет ОПК в школах, а институционализация Церкви и встраивание ее в те или иные государственные институты, будь то армия или школа.
Я не думаю, что Церкви так уж удобно вести преподавание своих предметов, в целом свою работу через общеобразовательную школу, где она стеснена рамками общеобразовательных стандартов, где будут следить за их выполнением. Это гораздо проще делать в приходской воскресной школе.
Однако это не дает официального статуса. Наличие предмета в школьной программе, который помещен в школьном расписании, изучая который дети пишут контрольные, на финансирование которого выделяются средства государственного бюджета, дает кардинально другой статус, де-факто закрепляет не только привилегированный статус Церкви как таковой, но и в первую очередь статус православия. За это и идет борьба.
Вся остальная аргументация в этой ситуации является побочной. Как аргументация противников введения ОПК – нарушение принципов светского государства, запудривание мозгов детям и т.д., так и аргументация сторонников – дети должны иметь представление об этой сфере жизни и т.п. В действительности речь идет о статусе такого института, как Церковь, в общей системе социальных институтов и о борьбе за этот статус.
РЖ: В чем причина такой истеричной реакции околоправославной общественности? Академики попали в точку со своими претензиями?
А.Ч.: Причина истеричной реакции православной общественности в том, что православная общественность по своей природе вообще истерична и всегда такой была. Она порождение уже нового, постсоветского периода, когда любые гражданские организации, любые гражданские силы, чтобы быть хоть как-то заметны на общем напряженном медийном фоне, обязаны быть истеричными. И последние годы они честно вели себя именно так.
Что касается вопроса попадания куда-либо академиков. Для начала позиция ряда ученых по этой теме была давно и хорошо известна. Хорошо известна и деятельность общества "АТОМ". В каком смысле они попали в точку? Если раньше развитие Церкви воспринималось благожелательно – приветствовалось восстановление церквей, присутствие священников в общественной жизни, то сейчас в той части населения, которая не определилась в плане собственных религиозных предпочтений, начинает назревать раздражение, потому что возникает ощущение нового официоза, какого-то навязывания.
Среди агностиков и советских атеистов, действительно, идет активизация протеста против диктата православной церкви. В этом смысле академики попали в точку. Они сумели на данный конкретный момент стать флагманами этой волны.
РЖ: Сегодня институционально конфликт складывается вокруг двух организаций – РПЦ МП и РАН. Каковы будут дальнейшие институциональные формы этого конфликта? Увидим ли мы включение в дискуссию еще каких-либо институтов?
А.Ч.: Они подтянутся, как не подтянуться... И правозащитники, и ученые, и другие конфессии, причем как те, которые "за", так и те, которые "против". А уж учителя-то как подтянутся! Поэтому круг участников дискуссии будет расширяться.
РЖ: А какова все-таки ваша позиция по поводу "Письма десяти академиков"?
А.Ч.: Я принадлежу к тому поколению, которое росло как раз тогда, когда началось так называемое возвращение к Церкви. В 1988 году, когда в связи с празднованием 1000-летия крещения Руси был открыт Данилов монастырь, объявили религиозную свободу и пр. и пр., мне было десять лет. Я попал в одну из первых, если не самую первую в Москве, воскресную школу при издательском отделе Московского патриархата, где нам читали все необходимые предметы, будь то Закон Божий, история Церкви, литургика, патристика, схоластика и т.д. У нас были довольно неплохие преподаватели из Троице-Сергиевой лавры, из семинарии, из Духовной академии.
Не могу сказать, что эти три-четыре года моей жизни я потратил впустую, скорее, они мне много дали. Не могу сказать, что это меня зазомбировало и я превратился в религиозного маньяка с горящими глазами, который бегает с хоругвями и везде топчет неверных и атеистов.
Поэтому никакой беды и никакого вреда в преподавании религиозных предметов детям я совершено не вижу. Это никоим образом ничьей свободы не ограничивает, а информативно невероятно полезно, поскольку знакомит детей с очень важной сферой человеческой жизни.
С другой стороны, я хорошо понимаю опасения академиков. По целому ряду причин я не могу однозначно солидаризироваться с позицией сторонников ОПК. У меня вызывает огромные сомнения сама идея перенести преподавание из воскресной школы при храмах в школу общеобразовательную, потому что тут же возникает проблема кадров и их компетенции, а кроме того, не менее важная проблема обязаловки.
Так получилось, что после воскресной школы, когда я уже был в каком-то из старших классов обычной школы, к нам в качестве эксперимента приходил батюшка читать Закон Божий. К тому времени я уже прочитал не по одному разу Ветхий Завет в синодальном переводе. А поскольку батюшка фактически рассказывал что-то наподобие облегченного варианта "Библии для детей", мне это было скучно. Один раз я даже заснул на этом предмете, и мне поливали за шиворот святой водой, чтобы я проснулся.
Ощущение от этого чтения осталось слабое. У батюшки не очень получалось держать аудиторию. Внимание слушателей было рассеяно. Им было не очень понятно, зачем им это нужно. Если забавные байки на тему, кто кого в Ветхом Завете убил и кому как голову оторвало, еще воспринимались с интересом, то, когда начиналось "грузилово" на тему морально-нравственных ценностей или православной футурологии, тут хоть святых выноси, простите за каламбур. Была тоска. Батюшка привык читать проповеди во время службы, поэтому не очень хорош был в качестве педагога. Тонких изюминок преподавания он не улавливал.
Можно посмотреть на проблему преподавания ОПК в школе с еще одной стороны. И тоже на основе своего личного опыта. Как-то мне и самому приходилось в те годы что-то подобное рассказывать в школе. А поскольку мне было мало лет, я, в отличие от батюшки, примерно понимал, что детям интересно, а что нет, и старался его ошибок не допускать. Опыт, мне кажется, был более удачным.
Резюмируя, можно сказать, что проблема такого типа инноваций не в том, что они концептуально сами по себе плохи, а в нынешнем состоянии самой образовательной системы. А оно таково, что любая инновация получается сырой, непроработанной, кадрово и методически неподготовленной. В итоге сама идея губится на корню. Далеко не факт, что введение ОПК станет почему-нибудь счастливым исключением. Поэтому у меня осторожная позиция. Я, скорее, в какой-то отдаленной перспективе "за", но по принципу "семь раз отмерь, один раз отрежь".
Вводя преподавание ОПК сейчас, мы можем получить воинствующее поколение атеистов. Расклад вполне может получиться таким: вприпрыжку была введена эта дисциплина, а через поколение в обществе сформировалось примерно такое отношение к религии, которое было в российском обществе в конце XIX – начале ХХ века.
Источник: Русский журнал
