Вечер памяти о. Георгия Чистякова состоялся на 40-й день после его кончины

Многочисленные друзья, коллеги, сотрудники и духовные чада о. Георгия Чистякова собрались 31 июля в Москве, в актовом зале Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы (ВГБИЛ), чтобы почтить память священника в 40-й день после его кончины.

В зал, рассчитанный на 350 человек, в разгар отпускного сезона пришло вдвое больше людей: они заполнили все проходы, сидели на подоконниках и даже на сцене. Вечер вели директор ВГБИЛ Екатерина Гениева и преемник о. Георгия на посту руководителя Центра религиозной литературы ВГБИЛ Евгений Рашковский.

Вечер начался с показа фрагмента документального фильма "Сын человеческий", в котором о. Георгий, вслед за митрополитом Антонием Сурожским, говорит о самой важной для него теме – личной встрече со Христом.

На вечере выступили сослужившие с о. Георгием настоятель храма свв. Космы и Дамиана протоиерей Александр Борисов и священник Владимир Лапшин, писатель Людмила Улицкая, о. Виктор Григоренко, постоянный представитель фонда Науманна (Германия) в Москве Фальк Бомсдорф, главный редактор журнала "Вестник Европы" Виктор Ярошенко, президент фонда "Холокост", журналист Алла Гербер, руководитель Центра религиоведения РГГУ Николай Шабуров, писатель и переводчик Наталья Трауберг, историк, публицист Владимир Илюшенко, преподаватель Московской консерватории Евгения Чигарева и другие. С приветствием от католического архиепископа Тадеуша Кондрусевича и со своими воспоминаниями об о. Георгии выступил генеральный викарий архиепархии Божьей Матери в Москве о. Анджей Стецкевич. На встрече присутствовал руководитель Службы коммуникации Отдела внешних церковных связей Московского патриархата священник Михаил Прокопенко.

В заключение вечера сын о. Георгия Петр Чистяков обратился ко всем, знавшим священника, с просьбой помочь в собирании архива публикаций, аудио – и телевыступлений о. Георгия. Адрес для пересылки материалов, а также подробный фоторепортаж о вечере и некоторые выступления можно найти на сайте храма свв. Космы и Дамиана – http://www.damian.ru/.

Приведем фрагменты некоторых выступлений.

О. Александр Борисов: Смерть всегда подводит итог, и личность высвечивается во всем ее великолепии, особенно если это такая крупная личность, как о. Георгий. Его служение началось в нашей церкви вместе с ее вторым рождением, через некоторое время после смерти о. Александра Меня – и он как бы подхватил эстафету, выпавшую из рук о. Александра – эстафету, соединяющую глубокую веру, огромную эрудицию, культуру, знания и феноменальную память. И он нес этот заряд от о. Александра в нашем храме – – сначала чтецом, потом диаконом, потом становится священником. И открывается в нем не только талант проповедника, писателя, но открывается талант духовника... Многие сейчас вспоминают, что одно его присутствие особым образом, каким-то теплом окрашивало участие в Тайной Вечере.

Это всегда замечательно – соединение глубокой веры и знания, когда мы встречаем верующее знание и знающую любовь. И это было прекрасно – все огромные дарования, знания, всю эрудицию о. Георгий принес на алтарь церкви. Все его книги, проповеди соединяли разные слои мировой культуры. Он говорил понятно, и каждому человеку было ясно, о чем идет речь. Это замечательный дар – окунаешься в мир соединения духовности и культуры, понимаешь, почему важна культура, почему так важно ее поддерживать, – – это форма существования Духа.

Конечно, встреча со Христом – это самое радостное событие в жизни каждого человека. Но, наверное, не все могут сказать, что у них произошла эта встреча. Но встреча с людьми, у которых произошла эта встреча со Христом, становится мощным импульсом для личной веры каждого. Таким человеком был о. Александр Мень, был о. Георгий. Я думаю, это важнейшая черта христианина, который может заразить своей верой. В связи с этим мне вспоминается такое изречение: "Святые – это те, кто открыл для себя любовь Бога и помогают другим открыть ее".

Фальк Бомсдорф: Я протестант – лютеранин. Я не слишком много знаю о Русской Православной Церкви. Я должен признаться, что у меня даже предрассудки об этой Церкви. И, тем не менее, я пришел на вечер, где поминают православного священника. Но я могу делать это со спокойной совестью, потому что знаю, для о. Георгия эти различия ничего не значат. Он был открытым человеком, открытым для всех и всего, был готов к разговору, к дискуссии, не занимался порицанием. У него была ясная позиция, он был тверд в своих убеждениях. И в то же время он был человеком терпимым. Но больше чем просто терпимым к чужим мнениям, убеждениям и верованиям – он уважал их, если они этого заслуживали.

Для меня о. Георгий прежде всего был сама доброта. Всякий раз, когда я его видел, на лице его светилась тонкая улыбка. В этом проявлялся его внутренний настрой.

Он не был догматиком, он знал, что человеку свойственно ошибаться, знал, что все люди грешники, но он никого не проклинал.

Откуда мне известно все это? Сам не знаю. Я слишком мало знал о. Георгия. Но мои чувства подсказывают мне то, что я сказал о нем. При встречах мне всегда хотелось поговорить с ним обстоятельно, с глазу на глаз о России, о Православной Церкви, о многом, что я в Православной Церкви не понимал. Разговоры с такими людьми, как о. Георгий, нельзя откладывать на потом. О. Георгий – такой человек, который очень нужен сегодняшней России... и нам, людям Запада, такой человек тоже очень нужен.

О. Владимир Лапшин: Мы служили вместе три года в храме Космы и Дамиана и жили вместе, в одной комнате. Меня тогда поражало: он был для меня живым укором – каким должен быть священник и каким я не являюсь. Чему мы можем научиться у него? В первую очередь, внутренней свободе, искренности, способности быть самим собой, поразительной работоспособности, при его слабом здоровье.

Он никогда не боялся высказать свое мнение, но и не навязывал его, никогда не скрывал его в угоду кому-то, говорил, что он думал. С таким дарованием трудно сделать карьеру по службе, но мужество и свобода всегда вызывают уважение. Он не боялся показать свою слабость. Этого так мало в людях – быть таким, каков ты есть.

Я мог проснуться ночью, перед ранней воскресной литургией, и застать его сидящим за компьютером – он писал, работал, молился ночью, хотя очень уставал.

Людмила Улицкая: Как ему удавалось сохранить такую человеческую близость, способноть, как у апостолов, быть "для всех всем"! Он был одним из самых радостных людей, которые в мире христианском мне встречались... Мы современники, мы очевидцы, мы свидетели, и это большое счастье, что нам все это удалось пережить.

Николай Шабуров: Я один из тех, кто знал о. Георгия дольше всего – скоро будет 37 лет нашего знакомства: мы учились на одном курсе, в одной группе. Я всегда буду помнить его как студента – веселого, работоспособного, остроумного, блистательного.

О. Георгий всегда был мужественным, человеком невероятной отзывчивости. Всегда откликался на любую просьбу. Конечно, у него были недоброжелатели – с одной стороны, люди, которым были ненавистны его убеждения, с другой – – критика со стороны людей, близких ему. Но мы все пришли через опыт несвободы. Ее он ненавидел всеми фибрами души. Он до конца остался свободным человеком, который говорил то, что думает, не боялся смелых поступков.

Его критиковали за всякое, даже за принятие сана, говоря, что так много недостатков в современном православии. Но о. Георгий своим примером показал, что такое истинный пастырь. Его короткая жизнь – это не случайно. Он сделал столько, сколько другой человек не сделает и за 80-90 лет, он сгорел.

Алла Гербер: Я не христианка, тем более – не православная, но наши долгие беседы с о. Георгием привели меня к пониманию того, что важно быть искренним, не отказываться от себя, и это то, что он ценил больше всего в людях. Как он говорил на наших вечерах памяти Холокоста! Как он понимал и чувствовал эту трагедию, православный священник! Он был праведник, и я поняла: окажись он в тех условиях, он бы спасал. Он из тех, кто безусловно праведник. Он спасал наши души, независимо от того, носим мы крест или не носим.

Он был членом попечительского совета нашего фонда "Холокост", он приходил и говорил – как пронзительны и отчаянно смелы были его выступления! Он сострадал этому народу, который потерял 6 млн., он сострадал и вместе с тобой пытался понять.

Наталия Трауберг: О. Георгий очень любил животных. Почему он так легко был в этой церкви, соединяющей живых, мертвых, спасенный уже животный мир? Конечно, потому, что он молился как дитя. Все говорят, что он великан, но он-то так не думал!

Мы всегда веселись, радовались – а надо себе представить, в каких условиях мы веселились! Я никогда не видела его в унынии. Он жил исповеднически, "на разрыв аорты". Он должен был с его тонкостью, нежностью, быть с сотнями людей все время. Каждый должен был быть "обслужен" с утра до вечера и всегда. Редко видишь такую иллюстрацию реальной житийной жизни. Он святых всех знал, как родных – католических, православных...

Владимир Илюшенко: Он был проповедник милостью Божией. Помните, он многие проповеди заканчивал словами: "Попросим у Бога силы, мудрости и мужества". Он и сам просил мужества и обрел его – он был необыкновенно мужественным человеком, но мужество его было сокровенным и тихим.

Многие страдания он переносил молча, терпел. На нем были огромные нагрузки. Только одна его работа в детской клинической больнице чего стоит – это было поистине героическое служение, а ведь и мы все еще на нем висели. В нем не было механизма самосохранения, он не умел себя экономить. Каким даром духовной мощи одарил его Господь, какой проницательностью, какой любовью ко Христу! Он заразил многих из нас любовью