Когда временное правительство объявило весной 1917 года об отделении в России Церкви от государства, причащение в армии, которое прежде было обязательным, стало делом добровольным. Число военнослужащих, которые соблюдали этот религиозный обряд, стремительно падало – с 90% в 1916 году до 17% в 1917. Большевики при помощи силы довели до конца начавшийся уже при царизме процесс падения авторитета Церкви. Русская православная церковь (РПЦ) стала жертвой беспрецедентного похода, целью которого было ее полное уничтожение.
Радикальное вытеснение обрядов и традиций – запреты церковных праздников и шествий, колокольного звона и даже рождественских елей – повлекло за собой три поколения выросших в атеизме граждан, которые ни разу не держали в руках Библии. Отторжение всего, что было связано с Богом, было выражено среди советских граждан сильнее, чем при просвещенном европейском скептицизме – можно даже назвать это "русским нигилизмом", который, согласно Ницше, "не просто говорит "нет", хочет этого "нет", а это "нет" воплощает в реальность".
В этом свободном от ценностей состоянии принудительно просвещенный Homo sovieticus и столкнулся в конце 90-х годов прошлого века с развалом СССР и обрушившейся на него религиозной свободой. "Возрождение Православной церкви в значительной мере оградило нас от очень тяжелых проблем, возникших в 90-е годы, когда старая мораль была полностью разрушена новой экономикой", – заявил первый вице-премьер Сергей Иванов, о котором говорят как о возможном преемнике президента Путина.
Православная церковь при этом выиграла от капитализма – сегодня она представляет собой богатый и влиятельный институт, который в одной только Москве реализует сотни инвестиционных проектов. 800 новых церквей уже построено или находится в стадии строительства. В следующем году Церковь получит конфискованную после революции собственность, в том числе и земли общей площадью свыше 1 млн гектаров. Новая капиталистическая мораль, а также близость к власти повлекли за собой стремительный взлет, которому можно только позавидовать.
Российское мессианство
Эксклюзивные отношения между Церковью и Кремлем вписываются в логику авторитарного политического режима, в котором прослеживается все больше черт позднего царизма. Традиционная функция РПЦ по узакониванию ниспосланной Богом власти играет при этом такую же большую роль, как и передающаяся из поколения в поколение неприязнь к Западу и ощутимый великодержавный шовинизм. Между тем проникновение религиозных мотивов в политику принимает порой совершенно гротескные формы, как, например, в статье министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова "Containing Russia: Back to the Future?" ("Сдерживание России: назад в будущее?"), которую тот отозвал из журнала Foreign Affairs якобы из-за попыток цензуры.
"Однополярность, если на то пошло, является покушением на прерогативы Всевышнего, – писал Лавров. – Нагорная проповедь (:) содержат нравственный закон и для международных отношений. (...) Если мы не будем поступать с другими по-христиански, то будут ли с нами так поступать? Возможно, соборность российского мироощущения делает понимание этого более доступным для нас, чем для других". Российское мессианство, которое для спасения мира предложил в 1880 году еще Достоевский в своей "Пушкинской речи", снова вступает в действие в качестве ассиметричного ответа России на претензии Запада на гегемонию. При подобном родстве душ между Кремлем и Церковью именно у Церкви, которая еще недавно прозябала как исторический курьез под надзором КГБ, должна была от успеха закружиться голова.
Но основная масса не так уж и сильно принимает во всем этом участие. Несмотря на то, что почти 60% населения страны считают себя православными, а еще больше заявляют о том, что они крещеные, результаты опросов свидетельствуют о том, что лишь 10% можно назвать воцерковленными. Большинство же остается равнодушным к религии. Именно социально незащищенные слои населения, особенно в сельских, экономически отсталых районах, демонстрируют неожиданную враждебность. Участились случаи нападения на приходских священников и разграбления церковного имущества – священнослужители даже вынуждены приобретать ружья. Люди, живущие в бедности и беззаконии, приходят в ярость от одного только вида священника, не говоря уже о его нравоучительных проповедях. При этом сами сельские священники влачат нищенское существование.
Обратно к урокам религии
Пропасть, зияющую между претензией сплотить за собой всех русских как православных и отторжением всего религиозного у подавляющего большинства населения, Церковь хочет сократить при помощи введения уроков религии в школе. Уроки, эвфимистически названые "Основы православной культуры", в качестве эксперимента уже были введены в некоторых школах. Десять ведущих ученых обратились в этой связи к президенту Путину с открытым письмом, в котором выразили свой протест против противоречащей конституции клерикализации общества. Путин никак не ответил на воззвание деятелей науки. При этом Церковь стремится выстроить общество в соответствии с традиционными и "органичными" для русских ценностями. Православная "Декларация о правах и достоинстве человека", принятая на Всемирном русском народном соборе в 2006 году в Москве, противопоставляет европейским ценностям "более высокие ценности", такие как вера, мораль, святыни и родина. Личные свободы существуют лишь в границах, определенных традиционной моралью и исторической религией.
В обществе ведутся дискуссии по поводу того, приобретет ли соборность форму клерикального фашизма, который уже проявился в судебном процессе над устроителями выставки "Осторожно, религия!", или же останется умеренным вариантом "православного капитализма". Это повлекло бы за собой усиление ксенофобии и кровавые конфликты на этнической почве. Конечно, не все российские священники склонны к ксенофобии, но до сих пор Церковь не торопится напомнить своей пастве о любви к ближнему, в то время как мигранты и даже маленькие дети становятся жертвами агрессии на межэтнической почве. Напротив: тот, кто на практике хочет реализовать этот обет, рискует понести за это наказание.
Как тот священник, который стал духовным отцом Михаила Ходорковского в сибирском лагере и тут же за это был изгнан из своего прихода.
С точки зрения государства у Православной церкви есть дела и поважнее – ведь пропасть между бюрократией и населением достигла угрожающих размеров. В то время как гражданское общество крепко схвачено за горло, Церкви, как неправительственной организации, поручено противодействовать социальным перекосам при помощи благотворительности, насаждения православия и контроля над традициями.
При царизме Церковь оказалась неспособной на это. Самыми радикальными революционерами, как известно, были дети священников, а бывший семинарист, не окончивший курса, вообще добрался до самых верхов власти. Его богобоязненная мать сказала ему при их последней встрече: "Иосиф, лучше бы ты стал священником". О подобных побочных эффектах обязательных для всех уроков религии Церковь и ее сторонники, похоже, еще не задумывались.
Источник: Süddeutsche Zeitung
