Богоугодное искусство

Театр и религия: противники или союзники?

Прошлогодний скандал в Берлинском оперном театре: изъятие из репертуара оперы Моцарта "Идоменей, царь Критский" в постановке режиссера Ганса Нойенфельса из-за возмущений религиозных радикалов сценой, в которой появлялись отрубленные головы Иисуса Христа, Магомета, Будды и Посейдона. Пикеты православных в Москве в дни показов "Детей Розенталя" и во время балета "Распутин", в Сыктывкаре – против премьеры оперы Шостаковича "Сказка о попе и работнике его Балде". Таких примеров множество, и вопрос, чем театр помешал религии, звучит все явственнее.

Церковным амвоном власти пользовались как центральной прессой по причине отсутствия газет, а театр был своеобразным "оппозиционным СМИ": русские Петрушки, немецкие Гансы Вурсты, французские Полишинели и итальянские Пульчинеллы высмеивали власть имущих. Но то было в веке тринадцатом. Что сегодня о взаимоотношениях театра и религии думают деятели православия – основной конфессии России?

Священник Михаил Воробьев утверждает следующее: "Хороший спектакль или кинофильм, талантливое произведение искусства могут стать поводом для разговора в котором вы сможете познакомить своих друзей с точкой зрения Православной Церкви, рассказать о содержании Евангелия и нравственного учения Иисуса Христа". По сути, отец Михаил настаивает на миссионерском воздействии театрального искусства, как и диакон Андрей Кураев "8 условиях нынешнего примитизирования массового сознания, всеобщей макдональдизации нашей жизни театр Чехова необходимо сохранить. Сегодня театр может быть союзником Церкви". Заметим, что привлечение театра к союзничеству с РПЦ первым делом вызывает в памяти недавний скандал, связанный с обращением российских ученых к Президенту РФ об угрозе клерикализации российского общества. Кураев пояснил, что Церковь не протестует против театра как такового: "Для Церкви сегодня главный вопрос в том, какое мировоззрение утверждается с помощью того или иного художественного метода". Похоже, что Православная церковь России в отношении театрального искусства намеревается провести обратный прием, возвращая театр в лоно церкви с той площади, на которую он был изгнан восемь веков назад еще католиками. И это невзирая на то, что православие уверено: профессия артиста не богоугодна. Так, Андрей Кураев утверждает, что занятие, выбранное артистом, духовно опасная вещь: "Работа в театре – это риск. Ведь актер должен уметь "перевоплощаться" в своего персонажа, в его не только мысли, но и страсти".

А что же в таком случае католики? Священник Игорь Ковалевский, генеральный секретарь Конференции католических епископов России, любым театральным искусством искренне интересуется: "Каждый человек имеет призвание от Бога, он обязан его исполнить и призвание актера ничем не хуже. Важно, чтоб человек себя реализовал, а его дело способствовало бы становлению личности и духовному развитию. Среди наших прихожан есть люди искусства, и это неверный стереотип – говорить, что у артистов расшатана психика. Они более эмоциональны, чем люди других профессий, и эти эмоции используют во благо". Театр – не греховное занятие, поскольку радость и развлечение в жизни никто не отменял: "Человек может использовать творение во благо, а может и злоупотреблять им. Давайте возьмем пример попроще. Например, топор. Согласитесь, его можно использовать как во благо, так и в качестве орудия для совершения греха".

У мусульман есть фетвы – специальные документы, регламентирующие посещение развлекательных мероприятий и театра, в частности. Председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин (кстати, режиссер по образованию) подчеркнул, что в современной жизни мусульмане используют все, что во благо Исламу: "Если театральное искусство несет духовность, делает человека лучше и чище, то мы его приветствуем. Например, еще в советские годы в Сирии, мусульманской стране, прошел фестиваль театров мусульманских стран, в котором принимал участие башкирский театр с пьесой "Красный паша". И сейчас есть вероятность проведения театр фестиваля международного уровня, хотя ортодоксальный Ислам очень осторожно относится к этому начинанию, ибо велика опасность подмены истинного ложным".

Наиболее лоялен к театральным представлениям и работе артиста буддизм. Элистинский лама Шурган напомнил, что японский театр Но целиком построен на пьесах, пронизанных этим древним восточным мировоззрением, а буддолог Батор Китинов отметил, что принципы буддизма Махаяны гласят, что пропаганда любой религии недопустима, как насилие над личностью: "будда говорил, что искоренение истинного наслаждения (а талантливый спектакль, согласитесь, как раз таковым и является) – это грех. Припомним один из главных буддийских обрядов – цам. Это красивая мистерия с музыкой, танцами, пантомимами и масками. В цаме есть скрытый смысл, раскрывающий разные смысловые уровни тантр, но непосвященные с удовольствием наблюдают динамичный спектакль".

Наконец, раввин Зиновий Коган разъяснил отношение иудеев к театральному искусству: "Ничего греховного в собственно театре нет, но существует, тем не менее, несколько препятствий. Согласно ортодоксальным взглядам, мужчина не должен слушать пение женщины. А также прикасаться к женщине, достигшей двенадцатилетнего возраста, если она не его жена. Мессию могут встретить только ритуально чистые люди". Но даже если в спектакле принимают участие только мужчины, в силу вступает календарное препятствие: ведь в субботу иудей не должен работать. Тем не менее выяснилось, что ортодоксальная традиция сейчас не столь сильна: в Москве есть еврейский театр "Шалом", который любим зрителем. Более того, есть ряд светских иудейских организаций, которые поддерживают театральное искусство. А сам Зиновий Коган – консультант спектакля "Миражня", который ставит режиссер Юрий Шерлинг в театре Сатиры.

1210 год нашей эры. Папа Римский Иннокентий Третий изгнал театр из священных стен на ступени паперти: крепкие словечки нарушали торжественность и ритм церковной службы, артисты разыгрывали сценки из Священного Писания так остро, что прихожане забывали покаянную цель прихода в храм, Но, выпустив театр из суровых церковных рук, папа допустил колоссальную стратегическую ошибку: театр перестал быть подконтролен церкви, а значит, у нее появился опасный политический противник

Андрей ЖИТИНКИН, режиссер

Я человек православный, и для меня спектакль "Апостол Павел", который шел в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя, очень важен. И невозможной была бы работа, если бы не покойный Виктор Гвоздицкий, игравший Павла, – он был глубоко верующий человек. Я думаю, что его состояние в этой работе было комфортным потому, что патриарх Алексий II благословил спектакль. Патриархат взял текст пьесы, а потом пришло письмо с разрешением, хотя это литературная версия, притча, а не историческая драма. Заметьте, даже не оказалось никакой цензуры с церковной стороны, они не приходили на просмотры с целью разрешить или запретить. Церковь была заинтересована в постановке, ведь "Апостол Павел" стал первой ласточкой в жанре религиозной мистерии. Более того, еще Вахтангов сказал, что театр – храм, а я – коренной вахтанговец!

Маргарита ТЕРЕХОВА, актриса

У меня рядом Валаамское подворье, там изумительный иеромонах отец Арсений – всегда советы дает. Он первый раз подошел – вроде бы обознавшись – я тихо всхлипывала во время службы. А потом он пришел смотреть нашу "Чайку": мы сидели рядом, и сказал только: "Очень хороший фильм". И все. Но он это так сказал !..

Сейчас я ставлю "Без вины виноватые" – чудесная пьеса. Там ведь про театр, но какие там чувства глубокие! Настоящие, не фальшивые! Но никогда, как бы хорош ни был спектакль, нельзя его сравнивать с делами церковными. Церковь – Божье место. Но иногда и искусство становится Божьим промыслом.

Борис КЛЮЕВ, актер

Я играл священника Дионисия в спектакле Малого театра "Царь Федор Иоаннович". Конечно, наблюдал за жестами православных батюшек. Например, помню, что очень долго мы решали, как подавать крест – по церковному канону или нет. Но в результате с режиссером Борисом Равенских, который очень внимательно к таким вещам относится, поняли, что дело не в этом. Он решил, что вернее будет добиваться художественной выразительности, отступив от канона. Вы поймите, это актерская работа, иллюзия жизни. Хоть и говорил Щепкин: "Священнодействуй или убирайся вон!", все же на сцене – художественная правда, а не правда жизни.