В Москве проходит конференция: "Православное учение о церковных Таинствах".Конференция собрала ведущих богословов России и зарубежных стран, и накаждой секции поднимается ряд актуальнейших вопросов церковной жизни.Почему такая конференция проходит именно сегодня? Почему за все времяистории Православной Церкви не были даны ответы на многие вопросы,связанные с таинствами? Об этом редакция портала "Православие и мир"попросила рассказать члена Синодальной Богословской Комиссии кандидатабогословия, протоиерея Максима Козлова
Чего мы ожидаем от конференции?
Как было сказано в выступлении Святейшего Патриарха Алексия и ввыступлении митрополита Филарета, ее особенностью и отличием отпредыдущих должна стать практическая реализация того, что будетозвучено в теоретических докладах.
Очень бы хотелось надеяться, что та ситуация излишнего разнообразия,излишняя полифония, которая существует сегодня в нашей Церкви впонимании совершения Таинств, войдет в более регулярное русло.
Может быть не слишком скорым, но самым главным плодом сегодняшнегофорума, станет выработка определенного рода рекомендаций, богословских,канонических, которые будут соответствующим образом авторизованыСвященным Синодом, в которых бы понимание практики совершения Таинствбыло бы определенным образом регламентировано применительно к практикеXXI века в Православной Церкви. Если это действительно произойдет – этобудет главным итогом нынешней конференции.
– Отец Максим, можно ли Вас попросить поподробнее рассказать осуществующих расхождениях в понимании можете разногласия пониманияТаинств в Церкви Вы можете привести?
– Безусловно. Возьмем самый неострый вопрос, например, ТаинствоСоборования. Мы знаем, что сегодня распространяется практика соединениятаинств, когда для полноценного получения благодати, нужноисповедоваться, собороваться и причаститься. И некоторые люди считают,что если чего-то из трех составляющих нет, то этого уже недостаточнодля их пути ко спасению, Таинство не совершилось. Распространиласьникогда не имевшая места в Церкви практика частого соборования людей,которые не имеют очевидных физических заболеваний, исходящая из общегопонимания, что все мы грехом больны. Но соборование никогда непонималось таким образом, что греховные должны часто собороваться.Соответственно встает вопрос: можно ли этой практике дальше развиватьсяили нужно положить ей предел. А если так, то каковы границы частотностидля человека, не страдающего заболеваниями, для человека, страдающегозаболеваниями, для психически больного человека. Или вопрос особоровании детей. В синодальную эпоху детей до 7 лет не соборовали. Начем это основано? Можем ли мы согласиться с этим ограничением,сформулированным в синодальную эпоху или под ним нет никакогобогословского серьезного обоснования, а просто связано с тогдашнимстроем церковной жизни?
Более сложный вопрос, более острый – соединение Таинств Исповеди иЕвхаристии. Мы знаем, что на сегодня в жизни нашей Церкви в 95 случаяхиз 100 разъединять Исповедь и Евхаристию невозможно. Но почему? Этоневозможно в принципе, это невозможно в силу определенныхобстоятельств, определенного рода церковной ситуации, когда неофитысоставляют большую часть церковного народа или мы должны сказать, чтоэтого нет и не будет никогда? Есть группы воцерковленных, укрепленных втрадиции людей, по отношению к которым можно применять практикугреческой Церкви или практику митрополита Антония: после ответственнойисповеди мирянину давали благословение причащаться какое-то время ссамостоятельной подготовкой, самостоятельным испытанием совести передБогом.
Еще один вопрос – частота причащения и какова должна быть в такомслучае подготовка к Евхаристии, если человек причащается не два-трираза в год, а два-три раза в месяц. Что такое говение при частомпричащении и что такое подготовка к причащению?
Ну и, наконец, какова авторитетность нашего утреннего и вечернегомолитвенного правила? Что это за довольно странное собрание текстов,возникшее у униатов в 17 веке, не вполне понятно, кем каноническиавторизованное, вызывающее колоссальное количество проблем у людей:нельзя повторять 25 лет одни и те же тексты с прежним энтузиазмом.Церковно-богослужебная жизнь построена на сочетании неизменного,повторяющегося раз в неделю и повторяющегося раз в год. Никто не можетмолиться утренним и вечерним правилом 25 лет подряд и не тосковать отнего.
С этим и связана важность данной конференции. Отрадно, что нашадискуссия стала открытой. Наконец, не только за столом на кухне, но ина богословских конференциях мы можем говорить о тех вещах, которыедействительно важны.
– Отец Максим, а почему эти вопросы обсуждаются именно сейчас, были ли подобные обсуждения раньше?
– В XVII веке были Соборы по поводу хлебопоклонной ереси, был докладМихаила Михайловича Вернадского на эту тему. Темы таинств обсуждалисьочень живо и, в том числе, отношение к таинствам инославных, в какомсмысле они действительны или нет. Так что это продолжение традиции.
В XIX веке решений Синода в связи с Таинствами было довольно много,как частных по персоналиям, так и принципиальных. Скорее, разрыв былименно в советское время, когда, по понятным причинам, озвучиваласьдругая богословская тематика. Особая актуальность подобного обсуждениясвязана с тем, что наша жизнь отлична от жизни Церкви начала XIX векапринципиально. И практика людей, живущих жизнью Таинств, решительноотлична от того, что было в синодальную эпоху. И мы должны этусегодняшнюю практику отношения к Таинствам осмыслить и дать ейбогословскую рецепцию.
Источник: Православие и мир
