Судя по тому, как преподносилась эта история, кроме желания "посмаковать жареное", у редакторов новостных программ иных целей не было. А зря. На месте несчастного бомжа мог оказаться любой из них или их детей. Не сомневаюсь, что в этом случае комментарии были бы совсем иные.
Тела трех бомжей обнаружили в одном из городских парков городка Каменска-Уральского Свердловской области. Следователи выяснили, что в истязаниях бездомных участвовали четыре человека, на допросах все они дали признательные показания. С бомжами несовершеннолетние расправились, забив их до смерти ногами. Под арестом оказался 15-летний подозреваемый в преступлении. Его 14-летний подельник отпущен под подписку о невыезде, а двоим 11-летним детям ничего не грозит – их отпустили по домам и поставили на учет в местном отделе по делам несовершеннолетних. Вот, собственно и все.
Комментарии случившегося не выходят за пределы "оханий и аханий", да еще телезрителям подленько намекают: а народец-то в "этой стране" – того... никудышный, уж коли дети "мочат"...
Насчет "народца" – тут можно сильно поспорить, но вот с чем не поспоришь, так это с тем, что подобная – антинародная, по сути – интонация пришла в наши СМИ в 90-е годы. И никуда, судя по всему, уходить не собирается: все дикости и несуразности нашей нынешней жизни нам пытаются объяснить с позиции нашей "никудышности".
А суть-то дела такова. Разрушив в 90-е годы существовавший уклад жизни, либеральные властители России активно содействовали разрушению системы воспитательной работы в системе образования. Недавно член-корреспондент РАО Александр Кондаков, говоря об особенностях российской школы начала 90-х годов, заметил: "поскольку мы жили под лозунгом "Лучше никакого воспитания, чем советское!", то воспитательная составляющая по идеологическим причинам из образования выпала".
Параллельно с разрушением школы, переставшей по-настоящему воспитывать ребенка, шло разрушение семьи: экономическое, этическое, моральное. Понятие "нравственность" стало предметом улюлюканий и пошлого гогота на телеэкране. Все телепрограммы заполонили американские картины, которые хозяевам телеканалов американцы за копейки "сливали". Не без помощи этой заморской отравы шло резкое снижение культурной составляющей нашей жизни. И поставленная цель, надо сказать, была достигнута.
Образцами для подражания у российских детей стали "отвязные", крутые американские парни с телеэкрана, которые с наслаждением мозжили головы своим недругам (в том числе – русским), ломали челюсти "азиатским недоноскам" и с упоением уделывали коваными каблуками лежащих на земле "врагов Америки". Попытки же формировать образ героя на примерах собственной истории буквально осмеивались. Все 90-е годы нам твердили: да не было у вас никакой героической истории, а то, что у вас было, – история рабов и вечных придурков. И для наглядности подкрепляли это демонстрацией на телеэкране какого-нибудь очередного джеймса бонда, который легко и нежно спасает мир от "русских подонков". Кстати, социологи РАО выяснили, что школьные учителя одной из причин роста детской преступности чаще всего называли большое количество сцен агрессии и насилия на телеэкране – об этом сказали 57,6% опрошенных.
А исследование показало, что в среднем на один час телетрансляций приходится 4,2 сцены насилия и эротики.
То есть каждые 15 минут зритель российского телевидения, – в том числе ребенок – видит на экране акт агрессии, насилия или эротическую сцену.
Это при том, что общая длительность ежедневных телепросмотров у школьников составляет в среднем 2,3 часа. При желании можно пересчитать эти данные относительно недели, месяца, года, чтобы ощутить силу того пресса, который "вколачивает" в сознание современного ребенка образцы и модели агрессивного поведения.
Но, честно говоря, такой элементарной арифметикой заниматься даже не стоит: сам факт ненормального состояния современной информационной среды, влияющей на социализацию подростка, столь очевиден, что отрицать это может только либо негодяй, которому наплевать на детей "этой страны", с которой его мало что связывает. Либо человек, стремящийся сознательно создать "бандитское" информационное пространство вокруг наших детей – а это уже походит на спланированную информационную агрессию.
Исследование социологов РАО, о котором я упомянул, проведено было еще шесть лет назад. Результаты его известны. Но кого это взволновало? Кто, узнав об этой страшной опасности, бросился спасать наших детей? Кто? Государственная Дума с ее всемогущей партией правительственного большинства? Общественная палата при Президенте РФ? Правозащитники (дай им Бог здоровья и хороших грантов из-за рубежа многие лета)? Федеральная служба безопасности России, наконец? А речь идет именно о государственной безопасности.
Я не хочу быть очередным "черным пророком", но еще пара-тройка лет такой системной и целенаправленной пропаганды насилия с экрана – и сознание наших детей будет деформировано до такой степени, что произошедшая в Свердловской области трагедия покажется цветочками. Возникает естественный вопрос: неужели в стране, в конце концов, нет силы, которая остановит потоки крови, льющиеся с экранов телевизоров и грозящие России неисчислимыми бедами?
Всем исследователям ясно: больше десятилетия системно применяется социально-психологическая технология, которая определяет заданную "социальную инженерию" телевидения. Она учеными скрупулезно и детально проанализирована: ясна динамика трансляций сцен насилия и эротики в суточном цикле; понятна жанровая специфика таких трансляций; совершенно очевидны тенденции к увеличению их числа на российских телеканалах, среди которых есть уже свои лидеры в этом направлении.
Социологи выявили, кстати, что доминирующим жанром здесь является художественный кинематограф. На его долю приходится более половины транслируемых сцен – 57,0%. Четверть трансляций приходится на телевизионную рекламу – 23,3%. Каждая девятая сцена, изображающая насилие, относится к хронике – 12,6%. На долю теленовостей приходится 4,9% от количества всех транслируемых сцен. Таким образом, сцены насилия на телеэкране представлены преимущественно в условных жанрах, что свидетельствует об их определенной "художественной упаковке" в контексте телесообщения.
Порождается особый тип переживаний, легко усваиваемый и легко репродуцируемый: генерация агрессивной молодежи формируется, что называется, легко и нежно, не нарушая благодушия общественного сознания.
Все это влечет за собой нарушение психического здоровья нации. За рубежом уже проделана большая работа по изучения влияния телетрансляций на детские страхи. Так, например, шведские специалисты провели исследование, которое выявило, что маленькие дети отмечают наличие у себя страхов при просмотре передач, где показывается реальное насилие. А подростки чаще указывали на то, что при системном просмотре программ с демонстрацией ужасов они "быстро выходили из себя" и "не могли контролировать свои эмоции". Самое главное, не могли объяснить причин возникавшей вдруг агрессии к окружающим.
Если в ближайшее время государство не наведет порядок на Останкинской телебашне, которая насаждает культ насилия и агрессии, ничего хорошего стране ждать не приходится. Ни от широко рекламируемых "национальных проектов", ни от "материнского капитала", ни от "поддержки молодой семьи", ни уж, тем более, от пресловутого "единого госэкзамена" в школе, – всего того, на что сегодня государство тратит весьма приличные суммы из бюджета и огромное телеэфирное время. Зачем на все это тратить деньги, если криминализация сознания подрастающего поколения способна вот-вот затянуть смертельную петлю ужаса на теле общества, и не в отдаленном будущем, а уже завтра? Ведь никто не собирается сажать на скамью подсудимых вместе со свердловскими подростками тех дядей и тетей (имена которых всем известны) с телеканалов, которые делают бешеные "бабки" на вколачивании в сознание наших детей насилия и убийства как норму поведения в обществе, дающим им бандитскую "путевку в жизнь". Некоторые, как свидетельствует свердловский опыт, – уже в 11 лет.
Источник: Столетие.Ru
