Фильм "Гибель империи. Византийский урок", о том, как Византийскую империю погубили ослабление центральной власти, олигархи, происки Запада и измена Православию, вызвал в России некоторое брожение умов. Это и было самое интересное в его появлении. Естественно, интерес к фильму подогрело то, что автор некогда был подан обществу как "духовник Путина".
Архимандрит Тихон (в миру Георгий Шевкунов) в 1982 закончил ВГИК, поступил послушником в Псково-Печерский монастырь, откуда в 1986 был востребован председателем Издательского отдела патриархии митрополитом Питиримом (Нечаевым), при котором состоял на особых правах. Еще до разгона издательского отдела патриархом Алексием (Ридигером) в 1994 он покинул своего начальника, возглавил сначала в Москве подворье Псковского монастыря, а впоследствии добился независимости. В 2000 году сопровождал Путина в поездке в Печорский монастырь, в 2003 – в США.
Несколько раз показанная по каналу "Россия" "Гибель империи", оценивалась экспертами в диапазоне от "взгляда православного человека на историю" до творения "полуграмотного попика". Попытки серьезного критического разбора фильма историками выглядели несерьезно. И обсуждать этот продукт архимандрита Тихон в этом аспекте бессмысленно, потому что истории Византии в фильме нет. Там нет фактологии, есть лишь интерпретация исторической информации разной степени достоверности. Если и есть, что обсуждать, то сам факт медиа – "события", который свидетельствует, что в РПЦ существуют лица, которые взирают на историю определенным образом.
Автор фильма, естественно, утверждает, что картина является "выражением его убеждений", а "власть здесь не причем". Но после серии совпадений в это верится с трудом. Только посадили Ходорковского, как в феврале 2004 РПЦ уже предлагает "Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании", где в качестве грехов – "неуплата налогов и увод капиталов за рубеж". На встрече с архиереями РПЦ в 2004 президент спрашивает, не пробуют ли они обращать китайцев, чтобы решить проблемы Дальнего Востока, и уже к апрелю 2005 г. создается Концепция миссионерской деятельности, где речь идет о проповеди среди эмигрантов из Китая и Кореи. В 2006 г. власть начинает давить на неправительственные и правозащитные организации, и патриархия тут же вырабатывает концепцию альтернативных "прав человек". Только и успел Путин сказать про угрозу России со стороны эмигрантов-олиграхов, как сразу появляется фильм архимандрита Тихон на схожую тему.
Естественно, архимандрит может разделять взгляды президента своей страны. Неестественна лишь одна вещь для человека, демонстрирующего свою принадлежность к Церкви. Если кто не верит – пусть проверит: во всем фильме на протяжении 1 часа 11 минут слово "церковь" употребляется 1 раз. Когда говорится о предательстве иерархии.
В повествовании Церковь растворяется в Империи. Вместо нее на сцену является идеологическая конструкция – "православие". Такая мутация имеет долгую историю. Концепция "христианского эллинизма", сложившаяся в Александрии на рубеже III-IV вв., посчитала неслучайным, что Христос утвердил единобожие тогда, когда Август установил единоначалие. В результате цели Церкви стали смешиваться с целями Империи. И наоборот. Византия устами патриарха Антония в 1393 утверждала: "Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя". Здоровая церковная мысль сопротивлялась этому, подчеркивая различие между "Божиим" и "кесаревым", но массовое сознание охотно его преодолевало. Пренебрежение заложенным в Евангелии "отделением Церкви от Государства" принесло немало бед и церкви, и государству. Но этот византийский урок остался невостребованным в деятельности той общественной группы, манифестом которой является фильм.
В той же оппозиции к евангельским ценностям оказываются и другие мировоззренческие установки фильма. В частности, "миф о золотом веке христианства", его постепенном оскудении и постоянно действующем заговоре "темных сил". Это яркий пример обмирщения христианского сознания, когда роль "нечистой силы" начинает выполнять "новый мировой порядок".
Мозаичность фильма (от императора Юстиниана (VI в.) к закату эпохи Комнинов (XIII в.), оттуда – к расцвету Македонской династии, а затем к падению Константинополя) меашет зрителю создать исторически последовательную картину, но позволяет манипулировать сознанием аудитории.
Византия никогда не была правовым государством. Она всегда была харизматическим государством. Судьба империи зависела от императора, чаще всего провинциального полковника, который придворными интригами, народным возмущением или армейскими мечами возносился на вершину власти. Дальнейшее зависело от его умения устраивать личные договоренности и соответствовать представлениям столичного плебса о национальном лидере. В Византии на общегосударственном уровне не существовало системы управления, который бы действовали, не взирая на лица. Но в основании империи такая система существовала. Это было самоуправление полисов, городских общин. Именно полисный строй, а не "вертикаль власти", позволил сохранить Восточную часть империи. Но столкновения коррумпированной столичной бюрократии с традициями общинного самоуправления сделало империю уязвимой.
Была и внешняя причина уязвимости. Византия слишком много сил тратила на укрепление "Византийского содружества", состоявшего из православных народов в Восточной Европе, Азии и Африке, вместо того, чтобы заниматься внутренними проблемами. При этом "забота" была весьма своеобразна: настоящим христианином мог быть лишь ромей, византиец, или на худой конец, человек усвоивший византийские обычаи и менталитет. Славяне, как и европейцы, были для Византии "варварами". Это вызывало ответную реакцию, толкая независимые государства на заключение антивизантийских союзов.
Попытка смешения Церкви и Империи тоже сказалась на судьбах Византии. Наиболее эффективными были правления императоров, проводивших антиклерикальную политику и разделявших "Божие" и "кесарево", как это делали иконоборцы Исаврийской династии в VIII в. Накануне падения империи уровень клерикализации в Византии "зашкаливал". Прав был Иван Грозный, говоря: "Не обрящеши, идеже не разоритися царству, еже от попов владомому".
Россия нуждается не в "византийских уроках", а в "уроках по истории Византии". Кстати, для многих государств претензии на "византийское наследство" стали прелюдией к их гибели.
Источник: Город (Санкт-Петербург)
