Собираясь смотреть фильм архимантдрита Тихона (Шевкунова) "Падение империи. Византийский урок" (второй показ по телеканалу "Россия" 10 февраля 2008 г.), я думал, что теперь будет что показывать студентам, изучающим византийскую историю. Достаточно быстро стало ясно, что фильм этот я им, к сожалению, показать не смогу, в первую очередь потому, что он не про Византию: он про "византийский урок", каким его понимает о.Тихон, в контексте конкретной исторической ситуации. Я этот урок понимаю иначе, но главное скорее в том, что Византия была другой, нежели ее видит о.Тихон. Если сравнивать Византию с какой-либо страной современного мира, то ее скорее можно сравнить, как это ни странно, не современной Россией, а с Соединенными Штатами: христианское большинство, при наличии сильных меньшинств, многонациональный состав государства, при наличии единого языка культуры и делопроизводства, агрессивная внешняя политика вместе с эффективнейшей для своего времени экономической системой, вера в монополярность мира, в котором цивилизованный мир (ойкумена) должен в идеале совпадать с границами единой империи (Pax Romana). При этом четкое представление о свободах, правах и обязанностях гражданина (римское право) и незыблемая система государственной власти, по своей сути не подверженная произволу отдельных ее представителей. Возможно, это сравнение достаточно натянуто, но оно не дальше от реальности, чем картина о. Тихона.
В фильме немало фактических натяжек: предшественник императора Василия I (867-886 гг.) Михаил III, получивший прозвище Пьяница, не был бездарным правителем, кардинал Виссарион не был "олигархом", а премьер-министр последнего византийского императора Лука Нотара (с ударением на последний слог) храбро защищал Город при последнем штурме, вместо того, чтобы удалиться к своим сбережениям, хранившимся в генуэзском банке Св.Георгия. Эти натяжки можно, наверное, не считать ошибками, поскольку они нужны автору фильма для того, чтобы показать те реалии современной России, которых в Византии не существовало: олигархи, преемник, стабфонд, вертикаль власти, всеобщая воинская повинность (которую враги хотят заменить профессиональной армией), Болгария и Сербия, которых переманивают в Евросоюз, и т.д. Но поскольку фильм не про Византию, то и рассматривать его стоит под иным углом.
С учетов всех перечисленных выше реалий современной России можно без сомнения сказать, что по своему жанру фильм приближается к политическому (предвыборному) памфлету. С определенной программой на будущее: были тяжелые времена в Византии, когда императоры правили только по четыре года, но бывало одновременно и по два императора; просто выбрать себе преемника недостаточно – надо чтобы он продолжал успешный курс предшественника. Олигархов надо душить налогами, а тех, кто вывозит деньги на запад – осуждать. Но о.Тихон не сказал, что делать, если сам Властитель не вполне уподобился Периклу, гордившемуся тем, что за время пребывания у власти не преумножил свое состояние ни на одну монету.
Фильм отличается разнообразной критикой как Византии, так и новейшей России, однако критика не распространяется на одну сферу – на современную российскую власть и того, кто ее персонифицирует. И это печально, поскольку церковь не должна полностью идентифицировать себя с какой бы то ни было государственной властью. Но с точки зрения, которую представляет о.Тихон, позиция церкви неотличима от позиции "генеральной линии". В русской истории это направление выражено слишком ярко, однако в XX в. оно приобрело название "сергианства", когда церковное руководство солидаризировалось с государственным в самый неподходящий для этого момент. И здесь дело не в том, хорошо или худо это государственное руководство, а в том, что церковь вообще не должна терять собственной позиции, которая в любой ситуации будет отлична от позиции власти. Если святитель Тихон, патриарх Всероссийский, не благословлял духовенство служить благодарственные молебны по случаю успехов Белой Армии, то стал бы он выражать свое удовлетворение по поводу "операции преемник"?
Кстати, в Византии эти операции редко проходили безболезненно: около половины византийских императоров погибло насильственной смертью. Так, например, Василий I, который в фильме о.Тихона является прообразом главного положительного героя, собственноручно задушил своего предшественника и покровителя Михаила Пьяницу в его собственной спальне.
При этом патриархи в Византии на всех этапах истории империи могли запретить императору войти в храм и отлучить его от причастия, лишить права на христианское погребение и т.д. Удивительно, что этих патриархов не постигала судьба московского митрополита Филиппа: это было в порядке вещей. Таким был византийский "цезарепапизм". В России традиция отношения церкви к власти сложилась, к сожалению, иной, и о.Тихон как раз ее, кажется, и продолжает. Вполне возможно, что из искренней любви. Но в такой ситуации не остается возможности даже для традиционного русского "печалования" перед властью, не говоря уже о проповедях св. Иоанна Златоуста, который с кафедры столичного архиерея обличал в Константинополе роскошь, персонифицированную в лице императрицы, не говоря уже о том, что сам он ни коим образом не следовал этой печальной моде на роскошь, а, напротив, являлся примером аскетизма и социального церковного служения.
Другая важная тема фильма – антизападная. Подробно описывается то, как западные варвары из Парижа, Лондона и Брюсселя разграбляли в 1204 г. Константинополь, с чего будто и началось стремительное обогащение Западной Европы. Сам факт разграбления, надо сказать, достаточно известный, как и то, что Католическая церковь, изначально осудившая такое беззаконие, не так давно вновь просила за него прощение у потомков византийцев. Непонятно, чему служит в фильме последовательное противопоставление Запада и Византии (в действительности не существовавшее), и зачем нам это сегодня. Православные христиане, живущие на Западе, сегодня ощущают там себя как дома и вовсе не стремятся переходить в российское или греческое подданство. Почему? Да потому что разделение между верой и неверием, истиной и ложью, любовью и страхом проходит сегодня, как и во все времена, не по границам Востока и Запада, севера или юга. Как писал на рубеже II и III веков автор "Послания к Диогнету", "христиане, населяя города эллинские и варварские, кому как довелось, и следуя обычаям соотечественников в одежде, пище и остальном быту, показывают при этом удивительное устроение своей внутренней жизни: живут на родине, но как иноземцы; участвуют во всем, как граждане, и все терпят, как пришельцы; всякая чужбина им – родина и всякая родина – чужбина". Так что противопоставление Запада и России, возможно, соответствует "геополитическим" интересам той или иной стороны, однако оно совсем не христианского происхождения, и не с церковной кафедры его провозглашать. Для православных сегодня и Россия, и Америка, и мусульманский мир, и Израиль – все является миром, нуждающимся во Христе и Его правде, хотя мир этот все еще очень и очень от этого далек.
О. Тихон мечтает о государстве, где все граждане объединены одной религией. Реально ли это в современном мире? Я знаком с обществами, где нет светских браков (соответственно – нет браков смешанных), где религиозные законы определяют немало в образе жизни всего общества, а принадлежность к "альтернативной" религии делает человека в глазах большинства существом второго сорта. В России о таком обществе можно только мечтать. Но стоит ли мечтать именно о нем? Государственная религия сегодня в любой стране лишается значительной части доверия в глазах многих, а попытки насадить ее принципы силой вредит ей еще больше. "Человек рожден самовластным" – говорили Отцы. И не религиозному большинству какой бы то ни было страны делать выбор за каждого из нас. Дело государство – в поддержании этой врожденной "самовластности" каждого человека, а также мира между различными группами общества. А в своей личной, духовной и культурной жизни мы, наверное, сможем разобраться без его непосредственного вмешательства: государство действительно призвано к тому, чтобы земная жизнь "не превратилась в ад", но при этом оно не должно "закрывать нам солнца".
В фильме не упоминается по имени никто из глав российского государства. Кроме одного – "бывшего семинариста Джугашвили" – в контексте восстановления в конце войны запрещенной им ранее византинистики (опять же с неточностью: это восстановление произошло раньше – первый "Византийский сборник" был приготовлен к печати еще в начале 1941 г.). Случайно ли это упоминание? Или этот образ лучше других подходит для многих аспектов восприятия архимандритом Тихоном российской власти и государственности? Однако я не думаю, чтобы святейший патриарх Тихон и новомученики российские – подлинно "рожденные самовластными"! – согласились бы в этом с отцом архимандритом.
Источник: Россия в Красках
