Научных сотрудников выживают из государственных музеев. Государству не нужны больно умные?
Процесс изгнания науки из музеев, похоже, достиг своей кульминации: из новой тарифной сетки музеев выпали научные сотрудники. Музеям запрещено доплачивать за научную работу из внебюджетных средств. Особенно остро это задело музеи федерального подчинения – Эрмитаж, Русский, Политической истории, Истории религии, Российский этнографический. Город их не опекает, а правительству РФ, похоже, все равно.
Религия вверх ногами
– Вот смотрите, наши январские квитанции о зарплате, – Владимир Хршановский, заведующий отделом архаических верований Музея истории религии, раскладывает листочки бумаги. – Вместо своих 10-11 тысяч я получил 6 200 рублей, как и все прочие заведующие отделами. Администрация заявила, что якобы из министерства перевели меньше денег. Но я узнавал у коллег из ФАКа, они говорят – ничего подобного.
Младшие научные сотрудники музея получили примерно по 4 тысячи рублей, художники-реставраторы – по 4 с половиной тысячи. Вдобавок в прошлую среду администрация музея устроила своим сотрудникам "цыганочку с выходом": три проверки присутствия на месте в один день – в 10 утра, в 12 дня и в 6 вечера. Если учесть, что день у музея был выходной, а при такой зарплате все стараются подработать дополнительно, и именно в выходной, понятно, что многих на месте не оказалось. Всем отсутствующим приказано написать объяснительные.
Научные сотрудники Государственного музея истории религии уже почти год воюют за право заниматься наукой и получать за свою работу хотя бы пристойные деньги. Пока удавалось выживать за счет заработанных музеем средств. Исторически этот музей возник одновременно как академический институт и музей, и имел статус НИИ второй категории. Но почти год назад здесь появился новый директор – Борис Аракчеев, до того со скандалом уволенный из Петропавловки. Он привел с собой свою команду, свои представления о предназначении музея: статус НИИ у музея отобрали, приказом от 1 августа 2007 года ликвидировали самостоятельный научный отдел, вместо него создали научно-фондовый. Администрация обещала, что ничего не изменится, но вскоре оказалось, что за научную работу не платят даже ту небольшую надбавку, которая позволяла как-то существовать. И бывшие сотрудники стали уходить из музея: кто добровольно, кто – из-за "невыносимо комфортных условий", созданных новым руководством.
В результате в 2007 году из музея ушли 25 сотрудников – главный хранитель, ученый секретарь, два главных бухгалтера, многие ученые: из отдела православия, например, ушли пять кандидатов наук, которые составляли его основу, остался один младший научный сотрудник и два хранителя – и это в головном музее страны по религиоведению! В музее истории религии ежегодно проходили стажировку специалисты со всей России – кто теперь будет учить стажеров? В отделе истории западного христианства остался один специалист по католицизму, один – про протестантизму.
Следствием этого стал симптоматичный эпизод: во время подготовки выставки по исламу дизайнер, оформлявшая витрину, в силу своего разумения положила Коран... вверх ногами! Она понятия не имела, что арабы пишут справа налево, поэтому и поставила священную книгу мусульман с ног на голову. Хорошо, что это вовремя заметил кто-то из научных сотрудников и исправил. Но если учесть, что господин Аракчеев не имеет высшего гуманитарного образования и абсолютно не разбирается в предмете (к примеру, он заявил сотрудникам, что ислам – древнейшая религия на Земле!), вполне можно ожидать в дальнейшем любых конфузов и скандалов на религиозной почве.
– Это целенаправленное выживание тех, кто работал здесь раньше, потому что коллективу уже удалось в 2006 году отстоять музей, – считает Владимир Хршановский. – Среди этих "протестантов" было много научных сотрудников, поэтому от них избавляются в первую очередь.
На днях стало известно, что из музея ушли еще двое – заместитель господина Аракчеева по общим вопросам и заведующая отделом музейной педагогики.
Цирк, Эрмитаж – все едино
Давление на музейную науку началось еще несколько лет назад, но до последнего времени музейщики достаточно успешно защищались, доплачивая научным сотрудникам из внебюджетных средств. Потом музеям пришлось заново лицензировать право на аспирантуру, его прошли не все, в результате уменьшилось количество мест, где можно заниматься наукой. Следовательно, сократится и количество ученых. Это притом что со всех высоких правительственных и партийных трибун звучат бесконечные обещания поднять российскую науку на какой-то новый небывалый уровень, а в национальные проекты – в том числе в "Образование" – идут огромные денежные вливания.
В чьих-то чистых, не испорченных интеллектом головах за последние лет шесть начала формироваться эдакая четкая и простая, как валенок, конструкция: наукой должна заниматься Академия наук, образованием – школы и вузы, культурным отдыхом граждан – цирки, зоопарки, музеи – они к тому же еще и хранят национальные сокровища. А раз музеи должны хранить экспонаты, то пусть и хранят – как склад или погреб. То, что они еще делают выставки, которые должны быть основаны на изучении вещей, истории, этнического, религиозного контекста – вылетело у чиновников из головы.
До сведения всех директоров музеев доведен, наконец, "Приказ об утверждении профессионального классификатора групп должностей работников культуры, искусства и кинематографии" за подписью врио министра Минздравсоцразвития Стародубова. Приказ был выпущен еще в конце лета 2007 года, но несколько месяцев плутал по коридорам Минюста. Он утверждает новую тарифную сетку, в которой – в музейной части – научные сотрудники отсутствуют как явление природы.
– Такое впечатление, что приказ поручили составлять работнику цирка или зоопарка, – говорит Светлана Адаксина, главный хранитель Эрмитажа. – Подробно расписаны все фокусники, гимнасты, акробаты, дрессировщики и их помощники до десятого колена, а музеям оставили только смотрителей, реставраторов, хранителей фондов и специалистов по учетно-хранительской документации. Наука – испарилась. Но ведь тем самым нас лишили возможности выполнять закон о музейном фонде Российской Федерации!
Прямая речь
Михаил ПИОТРОВСКИЙ, директор Государственного Эрмитажа:
– Музей является научным учреждением, но эти функции ему сейчас осуществлять сложно – происходит жуткая бюрократизация всей системы в целом. Все контролирующие органы предпочитают иметь дело с простыми схемами, а наука не очень в эти схемы укладывается. Есть желание объявить музей либо местом предоставления услуг, либо камерой хранения – но все эти функции музей может осуществлять только с научной точки зрения, наше хранение – научное! Поэтому мы все время воюем с теми, кто любит прямолинейные прописи: музей, как жизнь, нельзя загнать в примитивные рамки.
Источник: Новая газета
