Епископ Штутгартский Агапит: "Дело совсем не в материальных условиях. демография – это большая и глубокая духовная проблема. и на примере Германии это очень хорошо видно"

– Дорогие друзья, в прямом эфире телеканала "Союз" программа "Духовное возрождение России". В студии ведущая – Полина Митрофанова. И сегодня у нас в студии уважаемый гость – Владыка Агапит, епископ Штутгартский, иерарх Русской Православной Церкви Заграницей. Добрый день, Владыка!

– Добрый день!

– Владыка, благословите наших зрителей и начало программы.

– Приветствую зрителей Екатеринбургской епархии. Для меня большая радость в эти дни быть у вас в епархии – Высокопреосвященнейший Владыка Викентий пригласил меня на конференцию "Семья и будущее России".

– Да, конференция проходит у нас, в Екатеринбургской епархии. Владыка, конечно, хотелось бы познакомиться с Вами, поскольку в епархии Вы не первый раз – я так поняла, у вас уже были паломнические поездки в Екатеринбургскую епархию, о нас вы немножечко знаете. А вот наши зрители, наши слушатели о Вас знают не так много. Я знаю, что Вы по национальности чех, но родились и жили...

– Не совсем, не совсем, расскажу потом...

– Сегодняшняя Ваша жизнь проходит в Германии. Штутгартская епархия так далека от нас. Что это за епархия? Как Вы пришли к Богу? Как попали в эту епархию на служение?

– Во-первых, я викарий Германской епархии. Нашу епархию возглавляет Высокопреосвященнейший архиепископ Берлинский и Германский Марк. Так как у него очень много забот, очень много обязанностей в нашей Церкви, я ему помогаю в служении в епархии, навещаю приходы. Мой титул – Штутгартский. Штутгарт расположен недалеко от Мюнхена, примерно два часа езды на машине. Мы оба живем в Мюнхене, в монастыре во имя преподобного Иова Почаевского, и оттуда окормляем всю епархию. Часто ездим в Святую Землю. Англию тоже приходится нам окормлять.

Родился я в Германии; большая часть моих предков – русские, а фамилия чешская: мой дед был чех из Праги, учился в Санкт-Петербурге в свое время, там познакомился с моей бабушкой и остался в России. Был железнодорожником, инженером-строителем, и в Архангельской губернии он вел один участок. Мой отец родился в Кеми. А мама родилась в Харькове во время второй мировой войны. Выехали в Германию, и я там уже родился.

– Потому и русский язык так хорошо знаете, что семья такая...

– Да, мы в семье, конечно, старались сохранить русский язык. Потом у нас община была во Франкфурте – живая община; много было политических беженцев, которые не хотели эмигрировать в Америку, а хотели остаться в Германии, поближе к России. Это была такая идейная среда. Мой отец и вообще мои родители были церковными, и я с малых лет ходил в церковь. С семи лет меня ввели в алтарь, я начал прислуживать.

– И вот с 2001 года в сане епископа?

– Да, меня хиротонисали в 2001 году. А до этого я был студентом архитектурного факультета в Дармштадте, а затем поступил в Мюнхенскую обитель. Вернее, поступил в Висбаден: Владыка Марк окормлял Висбаденский приход и там основал маленькую иноческую братию. У нас помимо большого храма-памятника (это одна из самых красивых церквей в нашей епархии) в приходском доме, где мы жили, была маленькая часовня в маленькой комнате, освященная во имя Святого Праведного Иоанна Кронштадтского. И там у нас ежедневные богослужения происходили – полный круг богослужений, каждый день литургия. И я примкнул к этой маленькой братии. И когда Владыку Марка в 1980 году хиротонисали, мы переехали в Мюнхен. Приняли монастырь, который был в Мюнхене. Потом я 10 лет служил архидиаконом, 10 лет в монастыре провел.

– То есть такой длинный путь у Вас...

– А уже в 2001 году меня хиротонисали, и я служу в епархии.

– Владыка, Вы приехали так далеко в Россию, в Екатеринбург на конференцию "Семья и будущее России". Это говорит о том, что проблема семьи межнациональная, глобальная. Мы знаем проблемы наши российские: демография, отсутствие религиозного и культурного воспитания детей. А как в Германии? Нам отсюда, издалека, кажется, что в так называемых цивилизованных европейских странах большие семьи, материально благополучные... Но не поверхностный ли это взгляд?

– Да, надо сказать, что это общая проблема в мире. Чувствуется, что в отношении семьи смещаются понятия. И особенно в Германии заметно, что хотя страна богатая и социальные условия хорошие (безусловно, есть немалая помощь со стороны государства по отношению к многодетным семьям), но все равно по отношению к бессемейным отношение не равноценно. В семье должны и отец, и мать работать. Идет общий упадок рождаемости: как правило, в семьях по одному или двое детей – везде идет уменьшение. И мне кажется, что здесь довольно четко вырисовывается, что дело совсем не в материальных условиях: это явно духовная проблема – большая и глубокая духовная проблема. И на примере Германии это очень хорошо видно, потому что материальные условия у нас на самом-то деле неплохие.

– То есть дело не в том, что денег нет...

– Тем более если сравнивать с другими странами. Вот недавно был такой опрос сделан американскими учеными, причем опрашивали 78 стран мира. Рассматривали, как ценится семья в стране, как оценивают граждане ценность семьи, уважение к родителям, желание иметь детей.. И оказалось, что Германия в этих опросах на последнем месте. Этот удивительный результат опроса показывает, что тут явно духовные какие-то причины. В основном, конечно, это началось после 1960-х годов: студенческая революция, либерализация мысли, женское движение – феминизм. Я думаю, он в Германии особенно как-то жестко проявился, потому что наследие нацистского времени было очень тяжелое. И народ, немцы после войны не могли открыто говорить о своем прошлом. Поэтому дети, которые выросли после войны, оказались без своих корней. И наоборот, чувствовали, что близкое прошлое, нацистское прошлое – это осквернение некоторое. А родители не могли оправдать перед детьми свое прошлое, открыть, осмыслить. И поэтому молодые идейные люди, студенты в 1960-е годы, увлеклись, можно сказать, всякими левыми коммунистическими идеями именно чтобы высказать подсознательный бунт против своих родителей, найти смысл своего существования, своего прошлого. Особенно это, конечно, отразилось на женском движении. Что интересно: всегда, когда речь идет о традиционной роли женщины, когда разговор начинается на эту тему, всегда почему-то связывают мысли о материнстве с нацистским режимом.

– Как можно найти тут точки соприкосновения?

– Да, были такие нацистские формы: "немецкие матери рожают новых граждан" – власти это жизненное явление поставили на службу нацистской идеологии, поэтому отторжение было. Понятно: когда любая власть начинает этим пользоваться в своих политических интересах, потом происходит обратный эффект. Но, к сожалению, эта оторванность от близкого прошлого отразилась и на оторванности от более раннего культурного наследия духовной жизни. Немецкий народ очень много дал великих ценностей человечеству. Я сам, например, учился в гимназии; у нас было мало немецкой истории, и даже классика (допустим, духовная культура прошлого) почти не преподавалась; почему-то учителя нас не вводили в это.

– То есть такое новое поколение появилось, как у нас говорят, "Иванов, не помнящих родства"?

– Да. Учителя не хотели этим заниматься. Мы больше увлекались всякими новыми идеями, построением нового будущего, чего-то такого коммунистического, можно сказать, советского.

– Это Вас тоже коснулось?

– Коснулось. Поэтому сейчас такой большой урон, тем более, что те студенты, которые тогда, в конце 60-х начале 70-х годов, были на улице и бунтовали, – сегодня реально у власти. Конечно, уже не с тем пылом, в каком-то смысле более трезво подходят к действительности, с чувством реальности положения, но, можно сказать, правящий слой в Германии в большей степени пронизан мыслями, которые родились в конце 60-х начале 70-х годов.

– Владыка, мы говорим, что наших детей, молодежь надо воспитывать, чтобы наше следующее поколение знало наши истинные духовные, нравственные ценности. В том числе огромная ценность – это семья. Воспитывать надо в семье, в школе. У нас стоит проблема преподавания "Основ православной культуры", "Основ духовной культуры"; всевозможные дискуссии ведутся, как это назвать. Но тем не менее очень сложно это в школах внедряется. Я знаю, что в католической Польше Закон Божий преподается везде. Как в Германии? У вас много католиков, много протестантов, есть православные... На уровне образования эти духовные ценности прививаются как-то детям?

– В этом плане, надо сказать, у нас действительно настоящая демократия. У нас этой проблемы нет – в любой школе католики, протестанты и мы, православные, можем преподавать Закон Божий: это право нам по закону дается. И проблема только в том, что надо воспользоваться этим правом, то есть для этого надо иметь и священников, и учителей (это уже проблема каждой отдельной конфессии); все могут этим пользоваться. И ученики в школах, которые желают изучать Закон Божий, могут посещать эти предметы. До конца начального образования они получают отметки. И у нас есть даже такая система, что ученики могут его выбрать как главный предмет для себя. У нас стараются внедрить Закон Божий в школьную систему сначала в начальное образование, а потом уже сам ученик выбирает себе предметы, которые ему более по душе.

И у нас есть ученики, которые выбирают Закон Божий как главный предмет. У нас в Мюнхене, допустим, есть ученики, которым священники выставляют отметки, а потом на конечный экзамен приходит представитель Министерства культуры и образования. У нас же федеративная страна. И школьное образование зависит от страны. И вот представитель Министерства культуры приходит, учителя той школы, где юноша или девочка учится, и принимают экзамены, оценка выставляется в официальный документ. И если он хорошо знает Закон Божий, то эта оценка идет ему на пользу.

– Потом может дальше пойти учиться – дорога в семинарию открыта...

– Да.

– Владыка, у нас вопрос от телезрителя, послушаем. Здравствуйте, слушаем вас!

– Здравствуйте! Раб Божий Александр, благословите, пожалуйста.

– Бог вас благословит.

– Спаси Господи. Вопрос такой: как в Германии с Православием? Много ли прихожан в храмах? Воцерковляются ли люди? Какая есть разница? Насколько сильна вера людей в Германии? Много ли настоящих православных христиан воцерковленных?

– У нас в Германии вся Православная Церковь – больше 80 приходов. И в больших городах более-менее приходы растут – то есть везде растут. Было бы у нас больше священников, мы бы могли везде, в любом городе Германии открыть приход.

– И у вас эта проблема?

– Да, если бы могли обеспечить это. В данный момент действительно много приезжих: одни мигрировали, другие в смешанных браках, третьи приезжают учиться в Германию или в турпоездки. Это действительно живая паства. Вообще надо сказать, исторически, я бы сказал словами нашего старейшего священника (он был немцем, скончался в прошлом году, у него более 50 лет священнослужения) – вот мы пригласили его как-то к нам на наш молодежный семинар, чтобы он рассказал о своих 50 годах священнослужения, вспомнил годы служения сразу после войны. И он сказал, что раньше Православие в Германии было провизориумом, он так назвал, а сегодня уже реальная церковная жизнь присутствует в Германии и признана в народе. Нас всех, православных, вместе с сербами, греками, румынами, болгарами и так далее – больше двух миллионов. Это, в общем, цифра достаточно значительная. Но нельзя забывать, что сто лет назад в Германии были только вообще посольские люди или представители царской России – это были считанные православаные. За последние сто лет очень многое изменилось, можно сказать, в пользу Православия. Там, где его не было сто лет назад, оно сейчас реально существует. И это большой шанс для нас всех довести слово Божие до всего мира. Я думаю, сейчас, благодаря развитию, возрождению, которое сейчас происходит в России, это тоже чувствуется в наших странах, за рубежом – чувствуется большая перемена, внимание к нам со стороны властей. У меня очень оптимистичный настрой.

– То есть дорога открыта?

– Да, дорога открыта, и наше общее дело – этим воспользоваться. Господь нам дал такую возможность через великие страдания, которые русский народ пережил. Из-за социальных потрясений часть народа выехала за границу после революции и после второй мировой войны. Но как эффект этой катастрофы – слово Божие, Православие закрепилось в западных странах и растет. И я думаю, этим надо пользоваться и дальше развивать.

– Замечательное историческое событие – объединение двух ветвей Православной Церкви – Заграницей и в Отечестве... Во благо всем нам количество прихожан в храмах увеличивается. Кстати, в тех приходах, где Вы служите, возглавляете службы, сколько людей? Как много людей собирается на воскресные службы? И особенно – сколько детей?

– Ну, например, в Штутгарте, где я служу, у нас храм всегда полный, но он, правда, не очень большой. Мы причащаем из трех чаш почти каждое воскресенье.

– Да, это показатель очень хороший. У нас еще звонок в эфире. Здравствуйте, мы слушаем вас!

– Здравствуйте! Владыка, благословите на слово.

– Бог благословит.

– Я Воецкий Виктор из Ржева. У нас очень древний род, начинается от поличей и шляхтичей, и новокрещенцы, вы знаете, 1924 года. Но меня что интересует (так как мы живем в городе Ржеве, где вообще корни старообрядцев, и мы, православные, с ними дружим). В будущем возможно ли объединение наших двух вер? И Ваше отношение к старообрядцам?

– Я вам скажу, сегодня великое для меня было событие. Мы сегодня служили с Владыкой Викентием на Ганиной яме. И на Ганиной яме я в первый раз смог послужить как зарубежный архиерей, в первый раз сослужил в день Трех Святителей. Владыка Викентий в своем слове упомянул, что день Трех Святителей – это день примирения. Потому что вы знаете – было так, что из-за трех святителей паства разделялась: кто выше, кто значительнее из этих иерархов. И в конечном счете Бог вразумил паству и учредили день памяти Трех Святителей, чтобы показать, что все трое значительны перед Богом и не надо их разделять. И в этот день Владыка Викентий рукоположил старообрядца, возложил на него царские одежды, которые мы получили в свое время от византийских царей и священников (это как раз время трех святителей, когда цари со своих плеч давали царскую одежду на священника; все, что священник носит, в основном царского происхождения). Вот как раз на Ганиной яме мы совершили рукоположение нового священника, он из старообрядцев. Но интересно, что это произошло на том месте, где наш Государь-Мученик Николай был в последний раз обнажен от своих царских одежд, где совершилась трагедия в русской истории, где его обнажили, раздели. И супругу Александру Феодоровну раздели, и Великих княжен, и Цесаревича Алексия... И вот на этом месте Святая Церковь рукополагает священника из старообрядцев, возлагает на него царские одежды, можно сказать. Потому что мы, православные, "род избранный, царское священство", как говорится. То есть нашему роду, православному надлежит тайноводствовать род человеческий к Царству Божию. И этим не кончается, что мы совершили такое событие в день Трех Святителей. Вокруг престола, у которого мы служили с Владыкой Викентием, отец Валериан Кречетов обвел новорукоположенного. А, как вы знаете, отец Валериан Кречетов тоже из старообрядцев – древний род Морозовых. И, по-моему, это очень значительный момент, что примирение с одной стороны Зарубежной Церкви и Московской Патриархии совершилось, и мы вместе служим у престола Божия, и старообрядцы едино с нами служили вокруг. И мы возложили царские одежды, рукоположили молодого священника, чтоб он служил Церкви Божией, единству всей Церкви – это такой символический момент был.

– Лет 20 назад мы такого себе даже представить не могли, наверное...

– Конечно, еще 4 года назад нельзя было подумать даже. А тут как-то Господь украсил эту службу. Как-то случайно все произошло, отец Валериан Кречетов чуть не в слезы, мол, для меня такое чудо приехать сюда и оказаться на такой службе, где я староверца, своего собрата, вокруг престола провел, и участвовал на такой службе...

– Владыка, время в эфире, к сожалению, подходит к концу. То, что мы сегодня пеняем на какую-то сложность материального положения, не хотим создавать большие семьи – получается, это не так. То, что мы не преподаем у детей это, конечно, очень важно преподавать. Важно в семье вести жизнь нашу с Богом. И от того, как семья живет, зависит, какими вырастут дети, каким будет следующее поколение: и россиян, и жителей вашей епархии, и Германии – везде. Очень важно, чтобы дорогу, которая сейчас открыта перед нами, мы проходили все вместе. И Господь пусть всегда помогает на этом непростом пути. Путь, конечно, непростой, искушения всегда есть. Но тем не менее раз он открыт, значит, даст Бог, все у нас будет хорошо. Спасибо Вам большое! Благословите наших телезрителей и радиослушателей.

– Бог вас всех благословит. Спасибо за внимание. Надеюсь, что и в дальнейшем мы сможем приезжать к вам, участвовать в вашей молитвенной жизни. Мы все, кто был у вас в епархии из зарубежных священников, архиереев, очень впечатлены. Как быстро и многое тут восстановили! Владыка Викентий, правда, всегда жалуется, что слишком медленно все происходит. На самом деле, те силы, которыми мы, то есть православные, церковные люди, обладаем – численно незначительны, но то, что делается, удивительно и очень радует, настраивает и дает много духовных сил. Думаю, у нас действительно хорошие перспективы. С нами Бог!

– Спасибо Вам большое за оптимистичный взгляд! Дорогие друзья, я напомню: сегодня у нас в студии был Владыка Агапит, епископ Штутгартский, наш гость из Германии. Помогай вам Господь!

Беседовала

Полина МИТРОФАНОВА

Расшифровка аудиозаписи

Анастасия МЕДВЕДЕВА