Покойного владыку я впервые увидел, когда мне было всего лишь 8-9 лет. Я был алтарником в нашем приходском храме, в епархии покойного архиепископа Виталия (Максименко), а он – совсем молодым иеромонахом, ему не было и 30-ти, и уже тогда был он и светлым, и радостным. Ежегодно, вместе с группой монахов и покойным владыкой Аверкием, он приезжал на престольный праздник в наш храм. Съезжался народ, в те годы – несколько тысяч человек, в субботу вечером служили всенощную, в воскресенье – Литургию, 3 архиерея (архиепископ Виталий, покойный епископ Никон (Рклицкий), и вл. Аверкий), несколько десятков священников, пел монашеский хор и наш приходской хор. А я наслаждался церковным праздником, и всё, по крупицам, себе в душу откладывал...
Потом был я на его архиерейской хиротонии, поздравлял. Последний раз видел покойного владыку в начале декабря минувшего года, когда в нашем патриаршем соборе был устроен торжественный прием в его честь, и в честь преосвященных членов Архиерейского Синода. Много было тёплых слов сказано о происшедшем воссоединении Русской церкви. В тот вечер, при прощании, он улыбнулся мне, и благословил, как оказалось, в последний раз... А я с теплотой вспомнил счастливое время своего детства, когда ни о каком церковном разделении я и не думал, и не знал...
Сегодня, написав эти строки, вспомнил песню: "И многих нет теперь в живых, тогда веселых, молодых." Но вот, знаю я, и верю, что там, куда все они ушли, и звон церковный слышится, и раздается церковное пение, и идет, в неведомой нам Жизни, в неведомом нами порядке, приуготовление к празднованию "Пасхи Божией, спасительной".
Почивший владыка был истинным монахом, по-настоящему смиренным, незлобивым и терпеливодушным, и очень немногословным. Стал он митрополитом тогда, когда в Зарубежной церкви уже назрел внутренний кризис, когда противостояние себя исчерпало, и абсолютное большинство паствы и священников созрело для воссоединения с Матерью-церковью. Однако многим тогда было непонятно, как такое дело возможно практически осуществить. В то же время, какая-то непонятная и вязкая двусмысленность окутала жизнь и деяния его предшественника, который, будучи старым и немощным, добровольно ушёл на покой (до своего ухода на покой митр. Виталий три года уже не служил – не мог по болезни...), но как бы и не ушел, его именем воспользовались какие-то туманные, мало кому знакомые личности, и завязалась какая-то склизкая идейная борьба с "новым" митрополитом. Потому о владыке Лавре больше всего и шумливо писали его идейные противники и откровенные враги, писали откровенные гадости, и всё это проталкивалось и просачивалось в печать и в интернет. А сам он смиренно молчал, молчали, по большему счету, и его единомышленники...
И вот, воссоединение совершилось. Теперь же и он сам, и деяния его, принадлежат истории. Думаю, что много еще прекрасных слов будет о нём написано, и что в сердцах людей, которых он провёл через пустыню церковного разделения в ограду Единой Церкви, будет зажжен неугасимый огонь благодарной и благой памяти.
Вечная ему память.
Источник: Православие и мир
